Церковь Покрова Пресвятой Богородицы

Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

 

Вопросы святого Сильвестра и ответы преподобного Антония

 

Благочестивому читателю

 

Предлагаемая книга — переводная, состав­ленная по греческим источникам: по "Четырем беседам Кесария" — брата святого Григория Бо­гослова. У славян она появилась едва ли не с на­чалом их регулярной письменности, или, как ина­че это называют, с "эпохи расцвета болгарской книжности" (X век). Книга надписана именами святого Сильвестра — папы Рима — и преподоб­ного Антония — отца монашествующих; оба не только "отцы множества", но и мужи, преуспева­ющие в благочестии. Но святому Сильвестру, чей день заполнен делами, попечением о кафедре, о граде, о соседних епископах и всей Церкви, не­возможно было обдумать многие мудрые вещи, тогда как преподобному Антонию в его пустын­ножительстве открывается будущее, открывает­ся свершающееся в мире.

Вопросы собеседники обсуждают самые раз­личные — от физических до нравственных. Та­кая пестрота вопросов была свойственна тем бла­гочестивым мужам, кого в Византии называли философами; они писали небольшие, как письма, трактаты. Философской жизнью называли жизнь подвижническую и созерцательную, ибо ею не движет ничто более, кроме любви к Премудрос­ти — Христу. А если обсуждаются вопросы, то это означает возможность сделать книгу центром, как централен тот, кто отвечает на вопросы. А центру уже не страшна никакая ересь, из центра можно возглашать и проповедь, и апологетиче­скую речь, и речь об истории и образах. Так и пе­ревод этого сочинения послужил основой для со­здания Толковой Палеи, то есть толкования на трудные места Ветхого Завета, который мы пом­ним и ежедневно читаем.

Конечно, многие космологические, анатоми­ческие и другие представления, высказанные в этой книге, устарели. Но дело даже не в том, что в те времена больше думали о правости поведе­ния человека, чем о правильности наблюдения, а в том, что выслушать было важнее, чем самому сказать. То, что небо может открыться, интерес­нее, чем то, что человек может полететь в небо.

В прошедшем веке довольно много работ на­писано о "средневековом мышлении и умозре­нии", в котором логическая необходимость пере­ходила в нравственную, исток вещей был и исто­ком смысла, а стройность устроения соответство­вала стройности постижения. Но нельзя только любоваться чужим, ибо это будет несколько свя­тотатственно. Но как же сделать, чтобы мы дей­ствительно откликались праведным мужам древ­ности и чтобы наша жизнь была ответом для находящихся в недоумении? На некоторые пути, надеемся, наставит переведенный нами текст, в котором "ответом" называется действие, а словес­ный ответ называется просто речью.

Еще святой патриарх Фотий писал о грече­ском источнике, что "он ясен по выражению и ча­сто изящно обновляет слова к поэтичности, и со­четание слов у него общепринятое..." ("Библио­тека"). Поэзия знает необходимость (жесткое де­ление на строки, рифму..X ради свободы. Здесь эта необходимость заключена в самой форме ди­алога и аллегорического толкования Писания, а освобождение происходит в самом очерчивании фразой возможностей для мысли: рассуждение построено так, что оно "независтно" (независт­ный — ц.-сл. — щедрый) оставляет свободные и ясные пространства, "словесную Фиваиду". А само построение аргументации позволяет ориентиро­ваться.

Эта книга не будет бесполезной даже для са­мого прилежного читателя Писания, знающего тысячи других толкований, ибо он увидит здесь особую работу слова. Здесь слово не является просто кирпичом для фразы, но оно часто начи­нает перекликаться сразу с несколькими сосед­ними словами, ибо они живы. По избыточности и щедрости речи говорящего, слово вырывается из ограды необходимых соотношений, оно потому и становится открытием. Открываются врата из створок-глаголов, чтобы вошел человек во Хри­сте, царь, наделенный речью.

Перевод сделан по единственному изданию славянской рукописи: "Четыре беседы Кесария, или вопросы святого Сильвестра и ответы пре­подобного Антония". Текст по рукописи XV века, принадлежащей Московской духовной академии. Сообщил архимандрит Леонид. М.: Синодальная типография, [1890]. XV, 260, 20 с.

А. Марков

(Славянский перевод делался, по-видимому, с рукописи, начало которой (первые 36 вопросов и ответов) утрачены)

 

 

Святого Сильвестра и преподобного Анто­ния объяснение о Святой Троице и о всем тво­рении. Разумное изложение о Небесной стихии и земной, и о Пресвятой Богородице, и Ангелах, и святых. Переводное душеполезное сказание и святое поучение для верных людей на сие жи­тие, и бесконечную жизнь в Царствии вечном, со Святою Троицею и Ангелами: являет тем, кто с прилежанием читает эти письмена, спо­добиться великой премудрости, и разумения духовного, и страха Божия. Ибо Дух Святой оби­тает в страхе Божием, в смирении, в чистоте сердца, в любви и в вере, в соблюдении запове­дей Божиих. Бог дарует все благое верующему и исполняющему Господни заповеди. Господи Отче, благослови.

 

(37) Вопрос.  Как это, что Сам Сын объявляет Себя созданием, когда говорит: "Я — дверь овцам" и "Я — путь"? И пророки говорят [так же], объявляя Его созданием: Исайя называет Его "камнем преткновения" и "камнем соблазна". Моисей называет Его столпом [огненным]. А божественный певец Давид сравнивает Его с червем.

Ответ.  Не надо смотреть на написанное так, чтобы закрывать для себя Божественное, а согла­совываться тому, что сказано возвышенным апос­толом: «...буква убивает, а дух животворит». А го­воря наоборот, написанное не убивает смотрящих прямо, а Дух не оживляет относящихся к написан­ному пренебрежительно. Итак, почтим Дух, что­бы разуметь написанное. Сын назван дверью, путем и камнем по Своей внутренней сути; и к Нему прилагаются и другие образные выражения. "Путь" подразумевает, что ведет к разумению Отца и знанию Божественных вещей. "Дверь" — что открывается, и добрым делам удается войти внутрь, когда они ударяют рукой по створке. "Столп" подразумевает, сколь сильна наша вера, ибо столп укрепляет и держит все. "Камень пре­ткновения" — для неверных; "камень соблазна" — для иудеев; для нас же — камень основания Цер­кви, который, лежащий в основе, удерживает весь верх здания. Камень — твердость и непреклон­ность исповедания, о который разбиваются волны ересей, распадаясь в пену. "Червь", как сказал бо­жественный певец Давид, это для нас — по при­знаку целостности червя (т.е.будучи разрублен, он не погибает), без всякого сопретерпевания и сближения от Приснодевы Марии без­брачно рождаемый, а для противников - - червь мучений, грызущий и поглощающий их не пе­реставая.

(38) Вопрос.  Но если ты не называешь Его со­зданием, то унижаешь Отца, приписывая Ему пре­терпевание. Ибо всякий рождающий претерпева­ет от рождения: он обязательно или худеет, или полнеет, или переносит разрезание или утрату, или увеличивается, или унижается, или что иное. Все это претерпевает родивший.

Ответ.  Прочь от этой болтовни, преподобный отче! Божество — не плоть, чтобы подвергаться увеличению или исхуданию. Разве она была под властью хоть какого-то претерпевания, когда Отец, будучи Духом, Сына-Слово родил безвременно и неизреченно? Многим вид кажется вернее услы­шанного. Но испытание слов более надежно. Хо­рошо было бы хотя вкратце обрести необходимое учение о бесстрастном рождении Бога, в котором не было получено ни убытка, ни разделения. Со­здание Божие — Сын. Как если у неких людей в необитаемой стороне не было огня, чтобы испечь хлеб: они налили чистой воды в стеклянный со­суд, и поставили жариться на солнце. И обожжен­ный результат соединили с ведрами, так что они взяли огонь с высоты. Солнце не получило ни пре­кращения, ни убывания, ни увеличения, ни умень­шения. И оно сияет в храме сквозь чистое стекло; и как рождает свет заря, так по всему залу непрес­танно и беспрерывно все делает видным. И свеча, зажигая тысячи свеч, не получает ни истощения, ни пресечения: все эти вещи остаются без повреж­дений. То же самое, мы веруем, и у Божества, Которое намного более велико, чем эти вещи: ибо все по отношению к Нему — пыль. Ведь Отец родил Сына, не имеющего различий [в сравнении с Ним] не имеющего недостатков, ни в увеличении, ни уменьшении, но бесплотен Он, как Единосущное бесплотное Слово. Об этом все слышали, об этом всем возвестили. И те, кто без чести почитают Отца, они безумно или в пустоту мыслят создания, да не дерзают говорить о Сыне. Ибо так же как они говорят, что Рождающий страдает, так же мож­но сказать, что создающий трудится и изнемогает. Да не похулим Отца, что Он мол страждет или из­немогает, и прекратите сами без чести прославлять Божество. Тот, кто пренебрегает Сыном, тот бро­сает камни и в Отца. Ибо Сам Сын говорит о Боге в Евангелиях, что кто не чтит Сына, тот не чтит Отца.

(39) Вопрос. Почему говорят, что Христос был Сыном Божиим по выбору и благодати, ибо Отец не говорит: "Это Сын Мой, Кого Я родил", но "Кого Я захотел"? Исайя от лица Бога и Отца говорит о Христе: «Вот Отрок Мой, Которого Я» выбрал, лю­бимый «Мой», Кого захотела «душа Моя». Так и Соло­мон говорит: "Выбран из тех".

Ответ. Это кажется принадлежащим безумию Ария, кому так было любо спорить с истиной. Ука­жи точно, где Отец, испытывая, выбрал одного Христа. Поскольку Он —- единственный Сын, то у Него нет брата, нет равного, нет преемника. Ибо предвозвестил о Нем богомудрый Давид: "Кто упо­добится Господу среди сынов Божиих?" и затем: "Велик и страшен Он над всеми, кто кругом (окрест) Него". Ни одному сыну по благодати или выбору невозможно стать подобным Сыну Божию, воплотившемуся ради людей; и в приличии избран­ную (хотя было много тысяч женщин) почтил Бог без нетления одну из всех Марию. В Ней неизре­ченно Он Сам соединился с нами и приобщился нам, как сказал божественный Певец: "Выбрал из нас наследством Своим Красоту Иаковлю, Кото­рую полюбил" — явно [имея в виду] Приснодеву Марию. Отец, восхваляя Ее, восклицает к вопло­щению свыше: "Это Сын Мой, Кого Я поже­лал," — одного — от Него, и от Приснодевы. Яв­ляя нам Сына Бога, Единосущного Ему и нам: в первом случае — Божеством, а во втором — плотью. Ибо по собственной воле Бессмертный стал одного вида со смертными: и, продолжая так пребывать, был Он виден, как Он есть.

(40) Вопрос. Разве Апостол не указывает, что Он — по выбору и любви, когда говорит об Отце, что Он избавил нас от власти тьмы и переселил в Царствие Сына Его любви.

Ответ. Но этим никак не показано, что Сын Божий — по выбору. В другом месте тот же свя­той апостол сказал, что Бог возлюбил нас о Хри­сте: обозначив, что любовь, принадлежащая Богу и Отцу, принадлежит и Христу, как и "премудрость и сила". Ибо любовь Отчая — Единосущный Сын: как Свет от Света, так Бог от Бога и любовь от любви. «Бог есть любовь», как сказал Иоанн. Отойдя подальше от бешенства Ария, которое считает Творца тварью. Но у нас нет никакого другого Завета кроме четырех Евангелий, в которых 1162 зачала (чтения). Они сначала и до конца богословствуют Сына о Отце. И нигде в них не сказано, что Он создал у Себя Сына, или же что "Создал Меня Отец».

(41) Вопрос. Чем ты считаешь Деву Марию? Созданием или не созданием? И произошедшее от Нее тело Христа? И как ты поклоняешься Христу? Если ты Ее называешь созданием, то необходимо назвать созданием и Его. Ибо ты явно исповедуешь, что Он создан от Нее. И если поклоня­ешься, и если не поклоняешься тому, что от Нее, - то явно что ты поклоняешься созданию, а если не поклоняешься, то отвергаешься Сына Божия.

Ответ. Здраво мысля, я не поклоняюсь Христу как созданию, но как Творцу и Богу созданий. Как и Царем в Багрянице Его чтут в едином поклонении, не отделяя Его от Нее. Кто сказал? бы царю: "Сойди с престола, чтобы я тебе поклонился", или: "Выйди из палаты, чтобы я тебя вос­хвалил", — отдельно от неодушевленной вещи. И если и совокупно с неодушевленными вещами, то с одушевленными людьми тем скорее воспевается везде Владыка всех: Сын с Храмом Пло­ти, который я назвал и Багряницей, и Престолом. Поклоняемо в едином поклонении.

(42) Вопрос. Если Бог во плоти, то почему Он Сам говорит: "Бога никто никогда не видел"? Раз Он был Богом, то все в те времена видели Его.

Ответ. Сын сказал об Отце, что Бога никто никогда не видел. Он не сказал, что Сына Бога — Слово - человека — никто никогда не видел. Ви­дели ибо Бога пророки и апостолы, и каждый пра­ведник. Но никто не смог бы видеть Его, как Он, реально. Ибо реальность нашего существа не мо­жет вместить Его облика. А если кому Он видим из достойных, то не без некоей завесы, служащей по мере очищения. Ведь видел Иов, но сквозь тучу и облако. И прежде него Авраам видел Ангела, который говорил. Иаков — как человека, с ним борющегося. Моисей — окруженный мраком. Так и другие видели богоприятное Лицо в снах и до­гадках (завесах). И апостолы видели вочеловечившегося плотью Бога Слово: Сына Божия и Чело­века — каждый по мере своего делания добра и здравия душевного. Так, у кого взор плоти здоров, тот вполне может смотреть на солнце, а у кого по­врежден, тот едва переносит сияние светильника или взгляд на луч. Если мы видим море с горы или с некоего холма, то мы сообщаем, что видели яв­ление одной только широты, и море видели толь­ко отчасти, потому что с этого берега гору или сушу на противоположном берегу увидеть глаза­ми нельзя, ибо на пути стоит воздух. Также ум не может узнать, что на глубине моря и на самом дне [его]. Ибо всегда пониманию этого умом мешает другое, внешнее, так что мы не можем ни угадать, ни увидеть, что на дне, и мысль наша при этом по­истине впадает в недоумение. Мы все видим небо, но не все одинаково, но каждый соответственно здравию очей. И мысль не может видеть его до конца, и дойти до верховного образа, что только мысленно и может быть, ибо, как известно, мы видим рабское, [а то что на небесах] не таково. Но если бы мы смогли увидеть, то перед нами было бы видимое и невидимое, и не только частью, но и совершенно все. Так и Божество видимо и невидимо людям: оно не только прикрыто плотной завесой, но и реально недоведомо (неосмысляемо) Так и сено и солома не переносят поднесения огня, но вспыхивают и тлеют в пепел. Когда Христос обнажил немного Своего Божества на горе Преображения, то поверг в ужас столпов Церкви. Они тотчас пали: Петр, Иаков и Иоанн, — охваченные страхом, едва не сгорев от Божественного огня. До того же дошедший святой апостол явно восклицает об этом. От великого установления доброты Творец появляется без промедления, но небеса, земля и моря не могут смотреть на Совершенной го, ибо: как мы реально вместим видением Творца реальности?

(43) Вопрос. Ты хорошо научил нас о Христе. Мы просим, чтобы услышать немного о Святом Духе, равен ли Он Отцу и Сыну по власти, если Он творит и повелевает, как хочет? И почему Он в книгах сопоставляется с водой и огнем?

Ответ. Послушай достойное твоему удивле­нию. Дух повелевает свободно, как Господин, — точно как Отец и Сын: "Выделите Мне Варнаву и Савла на дело, которое Я им прикажу", — сказал Он апостолам. И вслед за Ним Сын сказал Павлу: "Войди в город, и там тебе будет сказано, что тебе нужно сделать". В другом месте "Деяния апосто­лов" говорят: "Ибо те, посланные Духом, пришли в Селевкию", — так и Сын сказал: "Идите, научи­те все народы". То же сказали и апостолы: "Же­ланно Духу Святому и нам ничего другого не воз­лагать на вас, только необходимое". Так и Павел сказал: "Говорю не я, но Господь: жены от мужа не отделять". Речь прошла через Фругию и Галатскую страну, но Дух возбранил говорить слово в Азии — так и Сын сказал апостолам: "В чужую сторону не ходите". Но и божественный Давид, по­казывая, что все [стало] действием Святой Трои­цы, поет в песнопениях: "Словом Господним небе­са утверждены. И Духом уст Его вся сила Его", — Господом означив Отца, Словом — Сына, Духом — Духа Святого. Следуя им, наставник поднебесной божественный Павел сказал: "Есть различение даров, но Дух Тот же, и есть различение служе­ний, но Господь Тот же, и есть различение дей­ствий, но Бог Тот же" — Кто, действуя все во всех, ставит вперед три Лица, но Единое Божество, Гос­подство и Царство.

(44) Вопрос. Мы просим, чтобы было добав­лено к сказанному, почему Святой Дух в Писании приравнивается к воде и огню.

Ответ. Не безрассудно и не просто так к ним приравнен Дух Святой. Ибо вода, когда она с неба идет дождем, растит траву и дает жизнь, и кормит. И все она напояет, и для всего достаточна. Она все­гда одного вида, но действует многоразлично, ибо от одного потока различно пьют растения. Также и дождь: одного вида по существу и внешности, но благотворен для многоразличного. В цветке, который называется лилией, он белый, а в розе - красный по виду. В сосне — багров, а в шафране - охрист. Смокву одинаковым видом орошая, он различно получается: он сладок в плоде, источая молоко сока. Так и в винограде: имея один вид, он различен в чешуе и отростке, в грозди, в изюме и в вине. И, говоря просто, он, во всем всегда оставаясь одного вида, с тем, что его воспринимает, соединяется и каждому дарует необходимое. Огонь опять же один по виду, но многообразно действу­ет: он греет, очищает, варит, закаляет, освещает, жжет. Так и Святой Дух: будучи один, одного вида, сущности, внутренней сути, без разделений и по­вреждений, каждому наделяет благодать как желает. Как это происходит в растениях: пока не прекращается зимнее время, они остаются бесплодными, а когда дождь их поит и солнце греет, то они пускают листья и растут. Так и человеческая душа: пока она охвачена зимой зла, она являет бесплодность и невозможность сравнения с другими, ос­тается мертвой и бесплодной. Но когда она полу­чает Божественный и в духовном смысле пони­маемый дождь словесного учения, то кончается стужа зла: она отбрасывает скверную одежду мно­гих страстей, согреваясь словом, и когда оживает от Божественной влаги и духовного тепла, прино­сит плод, по Божьему слову: кто в тридцать, кто в шестьдесят, кто в сто крат. Одному Дух претворяет язык к мудрости, другому — к пророчествам, другому — к изгнанию бесов, другому — к истол­кованию Божественных слов; одного учит мудро­сти, другого — милости, другого делает крепким для воздержания, другого зовет и помазует к му­ченичеству, другого поднимает на иное. Он Тот же, а не другой, как пишет возвышенный и обильный разумом Апостол: "Каждому речь даруется явле­нием Духа в пользу. Одному от Духа даруется сло­во (суть) мудрости, другому — слово понимания, Тем же Духом. Другому вера в Этом Духе, друго­му дар исцелений Тем же Духом. Другому — со­здание в силе, другому — пророчество, другому — различение духов, другому — роды языков, дру­гому — толкование языков. Все это, сказано, де­лает один и Тот же Дух, каждому наделяя Свое, как Он хочет. Как сущность воды — творить траву и растить, огня — жечь и светить, так и Духа Свя­того — делать добро и свидетельствовать.

(45) Вопрос. В тебе я нашел врача души. Для поучения, целящего наши души и избавляющего от заблуждения, мы просим тебя достаточно при­бавить к сказанному об Ангелах. Чины ли они, и сколько их, и что они реально? И знают ли они будущее?

Ответ. Ангелы — создания, Ангелы совратимы. Они — словесные духи, посылаемые слу­жить. Как сказал божественный певец и с ним в один голос Павел: "Делающий Ангелами Своими Духов, и слугами Своими — пламенные языки огня, — явив одновременно сущность и сан. Есть девять чинов, как написал апостол Иуда — их перечисляет возвышенный Апостол, а за Апостолом— жертвователи Божественной жертвы, когда воздавая, возглашают Богу: "Тебя хвалят Ангелы и Архангелы, Престолы и Господства, Начала! Власти, Силы, Херувимы и Серафимы". А на то, что Ангелы совратимы, явным образом указывает совратившийся к худшему начинатель зла диавол, отделивший за собой многих Ангелов. Не от сущ­ности, но от воли они совратились, наученные сво­им старейшиной. Он по облику своих дел получил и имя, из-за клеветы единоплеменникам справед­ливо назван диаволом ("клеветником"). А сата­ной — из-за того, что он противится Богу и лю­дям, почему он и был сброшен с небес. И боже­ственный возвеститель херувимов Иезекииль об­личает, что спал с небес Денница ("Утренняя звезда"), всходящая до рассвета. Этим он сооб­щает, что сущность Ангелов — огненная и свето­вая, и властна по чину, сопоставимая с образом звезды. В согласии с этим и Даниил говорит о его неведении в следующих словах: И люди, и Анге­лы — и те и другие не знают будущего, а одной толь­ко Божественной Троице принадлежит знание бу­дущего, и предосмысления будущего. Ангелы служат и нам: для одного они богоприлично рабо­тают; а другим устраивают то, что для спасения, что велит само спасение; а других они убивают за неправедное зло, чтобы не было погибельно для близких к ним — как по мудрости врачебного искусства: прежде разлития по всему телу болезнен­ной беды они преграждают спуск прижиганием или разрезанием; так и пахарь, подобно нам, вы­дирает сорняки, пока они еще не выросли, чтобы они не подавляли хлеб, растя с ним совокупно; и виноградари так поступают с растущей зеленью, перерезая ее серпом, чтобы она не обвила вино­град и не задавила ягоды, то есть чтобы не погиб­ли грозди. То же и работники, и устроители Цер­кви привыкли делать: они, еще в семени зная поги­бельное растение, искореняют и вырывают его прежде его прозябения, иначе бы оно растерзало другие [растения] погибельными делами и учени­ями. Тогда даже убиваемому будет легче, ибо здесь они имеют свободу и не ожидают готовящейся им казни. Думается, что они не разумеют того, что де­лают хульно, но губят различными погибелями, за что приводимы на смерть. Око за око, зуб за зуб: и проливающего кровь велит убить Божественный Закон, чтобы там они не были мучимы опять. Ради людей посылается Архангел Гавриил к пророку Даниилу объяснить ему сон. И к Захарии — сооб­щить благую весть о рождении Иоанна (Предте­чи). К Матери и Приснодеве Марии — о зачатии Божия Слова. К Товии — Архангел Рафаил, нести тяжесть, и идти с ним по пути четырнадцать дней, и сочетать по закону с женою, и отделить беса от убийцы, и очи открыть помазанием желчи рыбы. Много можно найти других случаев служения Ангелов: у Авраама, Моисея, Маноя, и в Вифлееме у пастухов, и при Божественном Гробе, и при Вознесении.

(46) Вопрос. Если Ангелы не знают будущего то как его смог узнать Даниил? В Вавилоне Дани­ил сказал, что Христос родится через четыреста восемьдесят три года, назвав шестьдесят девять седмериц, будучи толкователем этих седмериц.

Ответ. Но Даниил сказал о Нем не от своего знания наперед. Но что узнают из вышней премуд­рости, то они и говорят. Ведь Ангелов учит Свя­тая Троица, людей — Ангелы, а мы — тех, кто за нами.

(47) Вопрос. Если Ангелы учатся, то им необходимо, чтобы у них были книги и бумага. Ибо и мы. как говорится, что не запишем, то скоро предадим забвению. Если бы преподаваемое оставалось в памяти, то Моисей бы не получил на горе каменных скрижалей с письмом; и когда те были разбиты, не испросил бы вторых, ибо помнил бы написанное.

Ответ. Моисей получил десять слов Божиих заповедей, изваянных Божиим перстом, не ваяя сам и не записывая. Зачем самому писать тому, у кого в памяти было все, что Бог сказал о Бытии мира сего? Он запечатлел образно в памяти показанное на вершине горы, так что наставил Веселеила сло­вами сделать божественную скинию, подражая нетленному в тленном. Так и все божественные пророки и апостолы — не от обучения, но как им было возвещено слово, они, вняв памятью, проповедали вселенной. Римские учители Галилеи, ходя в каждый народ, преображались языком — ибо парфяне, мидийцы, аламитяне и другие слышали на своем наречии каждый слова о величии Божием Это они проповедовали не от писаного, не от обучения, но от действия Духа, Который явился и разделился в языках словно огненных, на пятиде­сятый день от Воскресения и на десятый от Вос­шествия, и сел каждый на одном, как говорит бо­жественный Лука, когда рассказывает о них.

(48) Вопрос. Если Ангелы бесплотны, то как они соединились с женщинами? — от них про­изошли гиганты. И как они являются святым как люди, если они бестелесны? Ибо говорит Боже­ственное Писание: "Вошли сыны Божии к доче­рям человеческим", — и от них некоторым обра­зом родились гиганты.

Ответ. Бестелесны Ангелы по сравнению с нашим телом. Ибо тело у них — как ветер, или огонь, или дым, или воздух: тела их тонкие и не­тленные, они лишены только нашей плотности. Тела небесные и тела земные" — сказал святой апостол. Нелепо и принадлежит несомненному бе­зумию считать, что они могут лечь с женщинами, как и думают, что бесы лежат с женщинами. Они лишились не природы, а чина, они лишились не почтенности, а дерзновения к Богу, будучи отверг­нуты блаженства и положения. Мы хотим думать, что это Ангелы. Не о Ангелах говорит здесь Боже­ственное Писание. Сказано: "Вошли сыны Божий Дочерям человеческим", — а Ангелы нигде не называются сынами Божиими. Но с этими до­черями человеческими осквернились сыновья Сифа и Еноха. Ибо и в те времена стали называть Сифа и Еноха богами. "Ибо тот начал впервые звать Бога", — говорит Писание. И Моисею Бог сказал: "Я дал тебя богом Фараону". И о божест­венных судиях сказал: "Не говори злого ни богам, ни правителю народов твоих". К лучшему сыны Сифа и Еноха разумеются сынами Божиими. Они прельстились на невоздержание, вошли к дочерям Каина, и от них в общем скверном смешении ро­дились гиганты — крепкие благодаря праведному началу, а порочные из-за Каина. И как женщины могут ложиться с Ангелами, когда мужи не вы­держивают и вида Ангелов, и мужи не из малых, но преуспевающих в подвижнической жизни? Пророк Даниил, не выдержав лица Архангела Гав­риила, тотчас пал на землю и страдал, желая скон­чаться от страха. И Захария, испугавшись Архан­гела, с этим знамением онемел, трепеща от страха, и был у него язык связан до рождения Иоанна: изъяснялся он только царапаньем на восковой дощечке. Это, мне думается, [должно считать оз­начает, что] умолкнул Закон и жертвы Ветхой Церкви — мы немного ниже более отчетливо по­кажем, что здесь подразумевается. И когда жен­щины быстро пришли к гробу Спасения, то они увидели там облик Ангелов и, охваченные стра­хом, не поведали апостолам то, что им было веле­но, ибо их охватил страх и ужас — и они никому ничего не сказали, как рассказал божественный Евангелист. И если явления Ангелов не выдержи­вали великие, то как могли вынести слабые жен­щины их прикосновение или сожительство? Трость никак не перенесет поднесения огня.

(49) Вопрос. Если диавол, совратившись, пал с неба к худшему, то оно у него над головою безвоз­вратно. Но как он смеет приблизиться к небесам, и предстоять вместе с Ангелами Богу, и просить Иова? — так говорится о нем в Писании: "Пришли Ангелы Божий, и диавол пришел среди них..."

Ответ. Не нужно полагать, что диавол взо­шел на небеса, туда, откуда он пал, что он с Анге­лами вошел к Богу и был не иначе как выше небесного свода. Но Божество, непостижимое, ве­личайшее и необъятное, везде существует и все наполняет. Ибо Бог наш на небе и на земле, в море и во всех безднах, как сказал божественный Пес­нопевец. Из этого мы научены, что пред Ним сто­ят и видят Его не только Ангелы, но и диавол, и бесы, и люди, и скоты, и все. Ибо, существуя на земле, мы предстоим Богу, по слову божественно­го Илии: "Жив Бог, перед Которым стою сегодня". Если воздух все объемлет, то много более под вла­стью Творца весь строй из четырех элементов: и бесплотные умные силы, и словесные, и скоты, и бессловесные, и лишенные души, и лишенные чувств. Ибо все обнажено и открыто пред очами Его, и нет творения, которое осталось бы пред Ним невидимым — сказал святой Апостол.

 (50) Вопрос. Почему Моисей начал писать не об Ангелах и горнем, но миновав множество Ан­гелов и то, что небесное вышнее, начал повество­вание о небе и земле?

Ответ. Как у времен и людей, в начале напи­санного то, что постоянно, и является основой. Ибо это было ново для евреев, восставших из Египта, у которых уши были полны заблуждения: ибо одни безбожные делали богом небо; другие — землю; иные — ветры и облака, изменчивые в превраще­ниях; иные воздавали честь солнцу и луне; иные почитали ночь; иные день — чтобы по заходе све­тил остаться безбожниками; иные делали богами ночь, туман и пыль; иные поклонялись вскоре гиб­нущему и оканчивающемуся; другие говорили, что боги — источники и реки, которые истощаются к жатве, а зимой наполняются водой и много изоби­луют, и это были их боги; иные ужасались огня как бога, который угасает от воды или от скудос­ти подкармливающего его хвороста. О безумцы, что обожествили то, что хуже их самих, пустомысленные и бездумные, отойдя от Сущего Бога, по­корились заблуждению. Из-за них Моисей, описы­вая Божественное, пропустил то, что выше мира, и начал повествование с дольнего, с помощью сравнения направляя их от наличествующего и ви­димого к мысленному, невидимому и истинному Богу. Божественные отроки, те, что с Ананией, [не поклонившись] вавилонским богам, ходили по огню как по земле, хотя пламя разгоралось от серы, от смолы, и говорили: "Благословите, все созда­ния Господни, Господа", — к не знающему сквер­ны и нерукотворному Богу. Так они направляли безбожных халдеев, объясняя, что все эллинские (языческие) боги — это творения и создания пре­бывающего воистину Творца Бога. Они говорили: «Благословите, Ангелы Господни, Господа... Благо­словите Господа», небеса, воды, солнце, луна, звез­ды, огонь, земля, горы, холмы, скоты, звери, гады, птицы... — все, что эллины (язычники) сделали богами.

(51) Вопрос. Как Бог сотворил все? Необходи­мо ли Ему было тленное, бывшее перед этим, или Он Сам вывел тленное?

Ответ. В первый день Он вывел вещи из не­бытия, одновременно обдумав, какая чему будет не­обходима, так вскоре Он установил, как Сам ведал. И не впадай в помыслы, исследуя, как это было. Он захотел и смог — властительная сила всего су­щего претворила первое на созидание прочих дел (вещей). Первым Он сотворил небо, но не это ви­димое, а лежащее выше, о котором и Давид поет: "Небо небесное Господа подобно комнате с двумя крышами". Он перегородил и отделил от земного то, что выше мира, и перегородил, как палату.

(52) Вопрос. Почему Моисей не написал, как о небе и о земле, что Бог сотворил воду, или огонь, или воздух? И не написал о деревьях и о прочем?

Ответ. Так же он пишет, что Бог взял грязь земную и создал человека, не прибавляя, что сотворил ему уши, или что сотворил ему глаза, сто­пы или мышцы. Из этого должно разуметь, что не Бог сотворил все органы и сосуды, внутренние и внешние, но они издавна (изначально) составные и гибнущие. Божественное Писание всегда пока­зывает дело по достойнейшему [в нем]. Так, бо­жественный Певец сказал: "Блажен муж, который не идет по совету нечестивых", — никак не отде­ляя от блаженства женщин: но когда сущность одна, то песнь начинается о имеющем старшин­ство, чтобы от большего созданного разумели по­следующее. В сотворение неба и земли включены во всем воздух, тьма и глубина.

(53) Вопрос. Что же Моисей не смог добавить и написать: "Бытие тьмы и глубины"?

Ответ. Но то, что Моисей миновал, то он не мог написать. Но указание нам оставил Соломон, когда написал от лица Сына, говорящего к Отцу: "Прежде сотворения глубины Я был у Него, устра­ивая", — сила и премудрость Бог Христос.

(54) Вопрос. Когда возник воздух? Ты можешь сказать, что и об этом написал Соломон?

Ответ. Послушай, как Моисей говорит: "Дух Божий носился над водами". И в согласии с ним Амос: "Господь делает твердыми громы и созида­ет духов".

(55) Вопрос. Но не о воздухе говорит, но ско­рее о Святом Духе было сказано это слово. Ибо ничто другое не называется Духом без дополни­тельных слов, кроме как Святой Дух.

Ответ. Нелепо причислять Несозданного к созданию. Но это вправду может быть понято богоприлично: Он носился по водам, согревая [этим самым воды] для творения жизни: как птица, ког­да высиживает, влагая некую жизненную силу ра­зогреванием воды. Так что "вскипел" бесчисленный род рыб.

(56) Вопрос. Мы просим, чтобы нам узнать к этому о геенне огненной. Ибо нигде в писании не говорится, что сказал Бог: "Да будет огонь".

Ответ. Сущность огня более всего деятель­ная, она сложна и появляется в сухом, гнездясь в творениях. Когда ударяешь по камню, то рожда­ется огонь. И когда железо поражается, то проис­ходит то же. И когда трут дерево, то является по­добным образом. Ибо от давления того, что обвивает, полотно разгорается скрытым огнем. И не только, но и когда вертится пустой жернов, видно, как сыплется огонь. Таким же образом и когда сталкиваются облака, гонимые ветром, то всегда исходит молния. Все смежно огню, как ска­зал святой Петр, ключарь Царствия Небесного, что теперешние небо и земля скрыты огнем, сохраня­емые на судный день — [огнем] в погибель нечес­тивых людей.

(57) Вопрос. Как же зимой, когда те же самые облака и ветры, не бывает ни молнии, ни грома?

Ответ. О громе, как я помню, сказано выше. А зимой молнии не появляются, я думаю, из-за плотности воздуха, и влаги, залегшей в облаке. [Летом] небо, подобающим [огню] образом — без влаги и сухо. А здесь видимым образом сталкива­ется мокрое и плотное. И в первом случае [огонь] разгорается, а во втором гаснет.

(58) Вопрос. Хорошо сказано, но у нас не о молнии спор, но о геенне огненной, где, сказал Бог: "Будь огонь"?

Ответ. Моисей пишет: "Сказал Бог: Будь свет — и стал свет", — являя природу огня. Ибо огонь — это не только огонь, который у нас, но и горние силы — огонь, как я думаю. А ему сроден огонь, который у нас.

(59) Вопрос. Как горний огонь сродни сущест­вующему у нас? Первый неугасим, а второй гаснет.

Ответ. Скажу, уподобив Ангелам и нашим душам. И те, и другие — духи, и от Бога имеют бытие. Души в наших телах светят, как свеча, и словно гаснут при разлучении, поскольку прекра­щается действие; искони премудрые [мужи] име­нуют и людей светом из-за силы слова. И огонь именуют светом, как малый. Я после скажу, когда речь до этого дойдет, о нашем происхождении. Ангелов называют неугасимыми духами, потому что у них нет тел для соединения или разлучения души; подобие Ангелов показали три святых от­рока, когда говорили: "Благословите, духи и души праведных, Господа". И опять в песнопении гово­рит Давид: "Делающий Ангелами Своими духов". Он показывает, что они подобны нашим душам, когда говорит: "Услышь меня скоро, Господи, скончаевается дух мой".

 (60) Вопрос. Но у нас огонь жжет дерево и вся­кую сухую траву. А горний не жжет сухое дерево, овечью шерсть, милует наши волосы.

Ответ. Предводителем нам будет солнце, уча нас. Много раз некие пастухи, или овчары, или те, кто сидят в палатках в пустынях, желая изжа­рить мясо или испечь хлеб, наливают воду в сосуд из прозрачного стекла и, держа против солнечных лучей, подносят сухой трут. От небесного света они сводят себе огонь с неба.

(61) Вопрос. Кто сотворил тьму: Бог; или она была исконно; или ее сотворил диавол, как про­тивник света? Мы думаем, что она была исконно прежде мира, ибо Моисей нигде не сказал, что кто-то сотворил тьму, но сказал, что она была.

Ответ. Ее не Бог сотворил и не диавол. И не было ее прежде видимого мира, ибо все бесплотные ангельские хоры пребывали в свете, до бытия мира. Но так как небесное тело имеет протяжен­ность, то словно от некоторой преграды, от стен, пребывает тьма. Образ: в ясный полдень сооружа­ют для себя шалаш из густой и укрывающей тра­вы. Так же мы и от корабельщиков узнали, что ког­да идет дождь, то распростертыми кожами покрывают корабль. И если не было так, то думаю, было от мглистого воскурения: из бездны шла гу­стая мгла — ибо тьма возникает и от воскурения. И сказал Бог: «да будет свет. И стал свет». Первый глас Божий сотворил свет, и его он назвал днем, этим неким собственным наименованием почтив тихое и кроткое. Ибо есть и другие видимые светы, происходящие из него, как от огня, который был показан Моисею, когда он палил купину, но не сжигал — чтобы сущность показала и явила свою силу. Свет, который был в столпе огненном, настав­лял Израиля, водя по пустыне. Свет и Илию вос­хитил на огненной колеснице, не сжегши восхи­щаемого. Свет осиял пастухов, когда Христос— Свет вне времени — сошел во время. Свет звез­ды, появившейся на небе в Вифлееме, — и чтобы направить волхвов, и чтобы были принесены дары, ибо Свет был с нами ради нас. Светом явилось на горе Божество ученикам и скоро укрепило их ви­деть Его; свет — это видение, озарившее Павла, когда [Свет] исцелил и ослепление очей, и тьму душевную. Свет — и просвещение, которое [бу­дет] там для тех, кто стал чист здесь: когда про­светятся праведники как солнце, средь них станет Бог посередине, и по-царски будет отделять и раз­личать каждому сан, воздавая тому, что они сдела­ли, воздавая из там существующих благостынь. Свет — и прадеду нашему в раю данная заповедь, ибо божественный Певец говорит: "Светильник для ног моих — закон Твой, свет путям моим". Свет — и сила того слова, которое в нас, направ­ляющая наши стопы на поступки в Боге. Свет — это тот, кто в Боге послушлив: разгоревшаяся лю­бовь к Нему затоптала пламень заблуждения: как те, кто были вместе с Ананией, в Вавилоне внутри огненной печи ликовали, когда и одежда их не за­горелась. Свет больше тех светов — это доброволь­ное Крещение-просвещение. И свет выше всех светов — вера в Божественную Троицу, возда­ющая равную славу и не знающая скверны. И ска­зал Бог: "Да будет свет". И стал свет. И назвал Бог свет днем, а тьму ночью.

(62) Вопрос. День и свет, одно ли это и то же? Одно ли и то же ночь и тьма?

Ответ. Всесветлое и тихое (радостное) по правде прозывается кротким. А противоположное этому именуется ночью. Мне думается, что про­звания никак не иначе находятся в рабстве у ве­щей и знаменуют их, и по благому чину движения каждое прозвание предает себя властелину, кото­рого зовут по имени. Дело рабов — слушать и вы­полнять повеления господина — отвечать благим чином движения — гласом.

(63) Вопрос. Как земля была невидимой и не­устроенной — Бог ее не свершил, или как?

Ответ. Земля была невидима и неустроена не по существу, но по неукрашенности и внешнему виду. Не были воды обустроены на своих местах, чтобы явилось ее существо, и чтобы она украси­лась деревьями и цветами; и завязями. Ибо ее по­крывала пучина; и нигде она не была опоясана род­никами и реками, не была испещрена. Из нее по Божией воле вышли животные. Но как бы одеж­дой скорби она была одеяна некоторой бездной, как именно сказал божественный певец Давид: "Бездна, как свитое полотно, одеяние его". В об­разе океана до сих пор всегда окружает землю.

(64) Вопрос. Почему тогда Пророк сказал не "одеяние ее" но "его"?

Ответ. Потому что подразумевался элемент мироздания, а мы знаем, что это земля. Так же душа и мужчины, и женщины называется в женском роде: "Женщинам и мужчинам дам быть душами". И Христос зовется и "мудростью", и "силой", и "скалой", как Бог, и Слово, и Человек. Можно понимать и по-другому, что земля была невидима, ибо не было человека, который мог бы ее увидеть и не было на ней ничего.

(65) Вопрос. Что отделяло твердь от воды? От воды небесной, которая выше, и от воды моря?

Ответ. В первый день Бог создал небо, су­ществующее над твердью. Во второй — видимую твердь, над нашими головами. По своей сущности она другое, чем существующее выше нее небо.

(66) Вопрос. Почему они тогда называются одинаково? Ибо другой вещи должно принадле­жать другое название.

Ответ. Те, кто любят изучать и бесхитростно исследуют Писание, те найдут, что есть большое различие в названиях: одно дело — небо, а дру­гое — твердь. И уже из этого названия мы все уз­наем: видимое, думается, тверже, чем невидимое. Моисей сказал: «В начале сотворил Бог небо и зем­лю». А показывая сотворение твердого, он написал: «И сказал Бог: да будет твердь». И Исайя указал на то, что первое — тонкое и легкое в своей сущнос­ти, а второе — более твердое и густое тело, когда возгласил: "Утвердивший небо, как дым, натянув­ший, как кожу". А о видимом возгласил: "Свед­ший небо, как свод". А прежде Он небо растянул как кожу, а о видимом сказано, что свел небо как свод. Божественное Писание обычно называет и мужчину, и женщину "человеком", и одно у них имя, хотя один вынослив и выдерживает тяготы, а другая слабее и проще духом и разумом. Так Мои­сей умолчал о большем, думая, что невозможно [это] высказать. Но можно сказать о сущности ви­димого неба, которое как лед загустело Божией во­лей и, укрепленное, подражает надмирному небу. Оба существуют так, что держат все под собою и несут себя божественной силой.

(67) Вопрос. Но как может лед нести на себе, отделяя, ту неведомую в ее количестве воду?

Ответ. Христианам подобает укрепляться ве­рой. Когда Бог хочет, то сущность побеждается и действует сверх своей природы. Так в Кане Гали­лейской вода преложилась в вино по Божией воле. Так в Египте Нил стал кровавым. Так сверхъесте­ственно Чермное море стало сушей, а нерассекаемая вода застыла в стену, и люди шли по сухой без­дне, не омочив ног. Пусть будет тебе показан результат неверия: Богомерзкий Фараон потонул, ибо Бог при том переходе изволил, чтобы тот был потоплен волнами. Прежде Бог и небо растянул как кожу, и прикопал его к земле, и на бездне поста­вил его. Так и учит божественный Певец, когда поет: Растягивающий небо как бы кожу, покрывающий водами то, что сверху него". Он пришел к нам, как мы все говорим, в "последние дни" во плоти, и пе­реходил, не омоча ног, влажное и не успокаива­ющееся море.

(68) Вопрос. Мы уже выше просили, чтобы ты не смотрел на нас, спрашивающих, как на неверу­ющих, но чтобы мы, услышав гласы отцов, полу­чали от тебя пользу.

Ответ. И весьма подобающим образом молю ваше досточудное благолепие ни в коем случае не отказываться от мыслей, и не хромать умными но­гами о истине. Дадим простор слову. Вода оказа­лась выше земли, когда сказал Бог: да будет твердь посреди воды, и да разлучает она посере­дине воду. И тотчас замерз лед и удержал на себе половину вод. Как если стеклянный сосуд перего­родить посередине пополам, на равном уровне будет вливаемая вода. Выше любого помысла пре­мудрая Божия властная сила. Посмотри действи­тельное указание о тверди. Она сооружена не ис­кусством человеческим, но Божией волею. И, как говорит предстоящее обучение, одна из четырех рек, которые текут из рая из одного источника, по-нашему именуемая Фисон, по-эллински — Устр, по-римски — Данувий, а по-болгарски — Дунай, зимой замерзает, превращаясь по своему видимо­му образу в камень, хотя вещество воды и мягкое. И тогда она выдерживает ратников, идущих к гре­кам, когда множество их переходит через Сремские и Фракийские края. Так теперь тебе самому надо понимать замерзшую из воды твердь, как на той реке, где под ней течет находящаяся ниже вода, хотя вся она покрыта конями и всадниками, тыся­чами, что много раз было-видимо. Бывает, что в зимний период, когда стоят долгие холода, то теп­лая вода, дождем хлещущая из облаков, так же как и текущие с горных вершин или высот потоки, — это настоящий лед, который отличается от теку­щей воды, являясь как бы преградой для нее; и лед, получившийся из воды, без слития и смешения остается вместе с тем, что лежит ниже. Подобным же этому образом учит нас и снег. Он тает на вы­шеупомянутой тверди льда. Таково и бытие сред­ней преграды льда — разделять между собой воду небесную и воду земную, ибо по образу небес­ной тверди земное, как и [сказано] выше, разде­ляется (различается) по мирским законам. Холод­ное время многодневно и многоразлично. А Божие повеление крепче [замерзшей] реки. Так застыла над нашей головой твердь.

(69) Вопрос. Для чего нужна горняя вода? Она что-то напаяет, или кто ее пьет, или переплывает, или поит кого? Для какой она пользы?

Ответ. Так как я сказал, что твердь — как лед, она сотворена ради подъема светил, я гово­рю о жаре солнца и луны, и всего остального хора звезд, которые родились от огня; чтобы от их зноя не растаяло то, что замерзло. Ради этого так и устроено, что вода, расплескавшись во множеств выше, остужает жар и умеряет пламя. Так что тамошняя густая влага выдерживает огонь светил. 

(70) Вопрос. Но как может лед сопротивляться огню? Он ведь не выдерживает приближения огня, осязания рукой, теплого пара, близости одежды?

Ответ. Не следует то, что выше мира, сопо­ставлять с земным. Ибо подобие тут мы постичь бессильны. Божия сила все устраивает и удержи­вает, и мы начнем указание с наших слабых вещей. Как если на большом блюде кто положит малую искру или зажжет свечу, то он не спалит и не сож­жет лежащее на нем, как ему [сначала] кажется, но сможет согреть сосуд. И как тогда слабое све­тило может смежную бездну растопить или спа­лить? Разве церковная свеча, когда она горит, мо­жет упразднить зимнюю стужу? Лед силится угасить огонь и превратить в камень находящую­ся внутри воду. И на морозе светильник, хотя мас­ла залито много, гаснет, так что простой лед со­противляется огню: он остается льдом, не опаляясь. Но и слабое животное саламандра оскорбляет сущ­ность огня: ибо мы знаем, что она в костре бегает и двигается, никакого вреда не получая от сущно­сти огня. Поэтому и солнце не наносит никакого вреда, когда идет по небу. Описывая утренний вос­ход, божественный Песнопевец сказал: "Как же­них, выходящий из чертога своего". Он радуется, что оно бежит по своему пути, что с края неба его выход. Этот край не круглый, если есть восход, не как колесо вертится солнце, как думается суе-словам. Оно доходит до края неба, то есть конеч­ная точка пути — это край, запад. Но перейдем к жениховой красоте светила. О солнце сказал Да­вид, так поведав об утреннем виде его, что исходит из чертога своего — светлое и умеренное. Когда же солнце идет по небу в полдень, то мы часто ста­раемся убежать от него, не выдерживая его пламе­ни. Когда солнце восходит, оно для всех прекрасно и приятно, как и жених: видимо от востока до за­пада, щедро простирая молнийные лучи, оно и раз­рушает светлостью злой мрак воздуха, и греет зем­лю для творения плодов, понуждая семена расти.

(71) Вопрос. Но почему не тает лед от разго­ревшегося солнца, когда так много тепла? Ведь мы избегаем его в полдень, потому что не выдержи­ваем его пламени.

Ответ. Такова воля Божия, и да будет умолчено, каким образом. Я тоже могу так же хорошо, как и ты, сказать: "Почему купина, в присутствии Моисея, пламенела, но не сгорела?" — но словно увлажняемая росой, она явилась скорее цветущей. И как огонь, который в халдейской печи поднимал­ся на четырнадцать и девять локтей, не прикоснул­ся и не осквернил волосы юношей, что были с Ананией? Но юноши скорее были просвещены. И не нужно думать, что взлетом золы или серы, смо­лы или углей, каким-либо заклинанием или кол­довством всепоедающий огонь охладился, когда они были внутри, и пели вместе. Но Божество ус­тавило пламя, которое возносилось в трубу ввысь, что оно текло по земле, и на сорок девять локтей при печи слуг и зрителей, которые там сидели, за­дело и сожгло в прах. И как же Илия на четырех огненных конях взлетел на небеса и при этом ему не опалило ни одного волоса? Как в светильнике фитиля, изготовленного из дикого растения, хва­тает для обшествия на двадцать лет, при этом только масло горит светильничим огнем, а фитиль остается неистлевающим? И да будет умолчено о Боге, каким образом. "Глас Господень подсекает пламень огня", — сказал божественный Песнопе­вец. Так и было у купины в пустыне, и в пещи в Вавилоне, и в случае Илии пророка и других чу­дотворцев: палящую силу огня подсекает Божия воля, подобающим образом ее раздвигая (разли­чая), которая у нас нераздельна, показывая так пра­восудие будущего Божия суда, когда для правед­ников воздаянием будет светящий геенский огонь, а для враждебных людей — жгущий. День откры­вается огнем (светом) — и дело каждого будет проверено огнем все как есть, сказал великий Апостол. В согласии с ним Петр, верховодитель хора святых, сказал, что теперешние небеса и зем­ля покрыты огнем, сохраняемые на день Суда. И запечатлевая в вещах слова для рабов [Своих], Господь сказал в Евангелии: «пошлет Сын Чело­веческий Ангелов Своих» по всей вселенной, и бу­дут собраны грешники из среды праведных, и бро­шены «в печь огненную».

 (72) Вопрос. Будет ли когда-нибудь, что небе­са будут разрушены, и светила погибнут?

Ответ. Будет разрушаемо творение. Но поги­бель не дойдет до конца; но будет претворение в лучшее, как мы научены от Давида, воспевавшего божественным гласом: "Вначале, Господи, Ты ос­новал землю, и небеса — создания руки Твоей". Они погибнут, а Ты будешь. И еще сказано о нача­ле пакибытия, что все обветшает как риза (верх­нее одеяние) и как ткань одежды будет свито и сло­жено; и прекратит существование вода, которая выше небес, тогда все растает от страшнейшего огня, звезды упадут, как листья падают с ветки — как сказал великий среди пророков Исайя. А в кни­гах соборных посланий сказал Петр, что составы от огня разрушатся, а все переменится на иное и при этом неразрушающееся. Сказал божественный Песнопевец настоящих и будущих событий: "Ты пошлешь Духа Своего, и будет создано; и обно­вишь лице земли".

(73) Вопрос. И море тогда не высохнет никог­да, когда будет столь великий конец? Ведь вода и выше небес, и "посреди воды" сказал Бог: «Да бу­дет твердь».

Ответ. Замечательно учит нас великий Исайя, что море прекратит существование, и погибнет в этом прекращении. Ибо Пророк сказал о Боге: "Го­ворящий бездне, что она опустеет, что реки твои иссушу". Это нужно понимать как притчу: бездна зла - это диавол. Реки, к нему направленные и в него втекающие, — это бесы. Они пенятся и на нас, смертных, возвышаются и накатываются как вол­ны своими нападениями. Однако достаточно ска­зать о любом составе, что сущность водную Тво­рец создал Своим искусством. Ибо твердь сохра­няется не только оледеневшими надмирными во­дами, но и внизу пламя светил умеривается от за­мерзшего тела. Высоко идущий огонь, когда дохо­дит до низа, то лучами разливается по морозу. Таким же образом и свеча горит в наших руках: пламя горит под каким-то колпаком или крышкой и расходится лучами, искрясь. Так и высокое солн­це, Христос, Который в сравнении с огнем Истин­ное Солнце, искусно упорядочил: так что восхо­дит то из одного места лето, то из другого места зима. Чтобы солнце, не начиная сиять с одного и того же конца, не повредило край тверди, и не спа­лило что из творения.

(74) Вопрос. Надмирные воды тогда подобны' морским? Они горькие, соленые, тяжкие и пахнущие?

Ответ. Чище всякой соленой воды горняя вода: она и не горькая, не тяжкая, не смердящая. Солнце в своем движении не соприкасается с ней, но освещая многое, воспаряет ее и влечет вверх. Ибо с морем смешивается сладкая и питьевая вода рек и потоков. Ведь мы много раз видели грязные места, высохшие и бесплодные, так что когда вода была взята, слизь ее осталась и соль, а сама она вознеслась [в виде] облаков. И из земли она из­влекается как бы губами и расходуется на дождь.

(75) Вопрос. Как из моря дождь подается на облако, так что он опять разливается по земле? И как такая тяжесть может во множестве вознестись на облака?

Ответ. Послушай Давида, который в Боге поет: "Возносящий облаки от пределов земли". А молния происходит в этом дожде, как говорит дру­гой Пророк: "Призывающий воду морскую и из­ливающий на лице земли, Господь Бог Вседержи­тель — имя Ему". Когда возникают облака, и ветры их гонят, чтобы разнести дождь, тогда случаются молнии.

(76) Вопрос. Но как, когда столько лет земля истощается от вознесения дождей, от всех этих отъятий, вода в море и в источниках не кончается?

Ответ. Вода в источниках не уменьшается, ибо она происходит из моря, и в него опять течет реками и потоками, пусть даже не в тот день, ког­да из него они принимают воду в себя. Ибо учит премудрый человек Божий Соломон: "Все реки текут в море, и море ненасытно". И море не умень­шается от небесного насилия, когда поднимается пар от солнца, поскольку с неба идут капли, и за­потевает росою от воспарения в воздухе. Как в бане от воспарения пара получается влага и под паром она падает на землю. Много раз можно видеть гу­стой туман, поднимающийся от моря, восходящий из источников и рек. Должно думать, что это не что иное, как вода.

 (77) Вопрос. Как из моря может быть вода источников, или озерная вода, или речная вода? Ведь море горькое и соленое, а эта вода сладкая, питьевая и легкая?

Ответ. Ничто из этого не может помешать тому, что сказано. Она процеживается через щели пор, вытекая через тесноту и при этом теряет тяж­кий и горький элемент, и освобождается от соле­ности. Так и вино, смешанное с водой, если его налить на губку или на хлеб, то, что густое, оста­нется в задержавших порах, а что тонкое и чис­тое, будет процежено через поры. То же самое про­исходит, когда вода смешана с маслом, и ее льют на те же вещи. Что жирно и более густо, остается, а что тонко, проходит насквозь и остается таким.

(78) Вопрос. Разве это так? Почему тогда вода не поднимается из бездны повсюду? Но мы копаем колодцы, прикладывая изрядный труд, и часто при­нимаем и страшную смерть, когда нас засыпает.

Ответ. Как раз удачно будет заметить, что воды в колодцах происходят из бездны. Ибо вода источников поднимается на землю более мелко. А в глубине они восходят от бездны, выжатые сквозь ноздреватую почву. Они лишаются горечи и оста­ются без соли, а потому они сладкие. Колодезная вода как раз бывает тяжелой, соленой и негодной для питья, когда ее дно близ бездны. Проходом вверх через тонкие поры, и при достаточной ско­рости истечения, морская горькая соль не поспе­вает, но возникает некоторая разница. Так что ко­лодезная вода тяжелее, а морская легче.

(79) Вопрос. Почему облака поднимают мор­скую воду? И почему, захваченная, она не проли­вается тотчас на землю? И почему в одних местах идут дожди, а в других нет?

Ответ. Послушай Давида, который поет о Боге: "Собирающий, как в мешок, воду морскую". В другом месте сказано: "Прикрепляющий воду к облакам в воздухе". Перед этим о Боге говорит и Иов, начинатель подвижничества: "Столп и Сте­на, и не распадается ниже Него облако из воды" — здесь нужно разуметь Божественное Вознесение Спасителя. Ибо облако простиралось под Его но­гами, не способствуя Его подъему, но показывая Его существование. Некогда Он к Иову через мглу и облако, а также к Моисею говорил через напол­няющееся облако, словно с помощью мехов или трубы. Божие повеление сверху было именно как изгнетение воды. Так, если кто в вино как в глуби­ну поместит трубку, и если мех полон, то руками можно надавить, и по всей комнате вино распро­странится как облако, а из трубки оно будет изли­ваться на благо пьющему. Таково это излитие и течение.

(80) Вопрос. Если первоначально все было под водой и скрыто бездной, то как вода собралась в одно место и отступила, когда Бог сказал: "Да со­берется вода в единую совокупность, и да появит­ся суша"?

Ответ. Все удерживает Божия сила. Когда Он решил ввести воду в единую совокупность, тогда Он определил место, которое должно ее принять. Ибо не было до этого лежащего вовне [системе Мирового Океана] моря Гадира; не было великой не переплываемой корабельщиками пучины, воды, обходящей Вретанский (Британский) остров и за­падную страну Иверов (Испанию). Но когда Бо­жия воля создала место, к нему стеклось много вод.

(81) Вопрос. Одно ли море, то есть место, где собираются воды, или много?

Ответ. Обирание воды одно, но много еще есть систем. Ибо есть озера на севере, и вокруг (где видно) Эллинской пучины, если следовать по Македонии, Вифинии и Палестине. Они явно со­бирают воду, а что в них много воды, никто не воз­ражает, но мы их не называем воистину сущими морями, даже если они как море горькие и с раз­мешанной солью, как Асфальтийское озеро в Иудее, и Севротинское, которое между Египтом и Палестиной идет через Аравийскую пустыню. Так же и Урканий, и Каспий, как думают некоторые в своих писаниях. Но следует внимать землеописа­нию очевидцев, что эти озера невидимым образом, хранясь в себе, стекаются в одно, как показывают, Чермное море, которое далее невидимо соединя­ется с Гадиром.

(82) Вопрос. Почему Господь назвал систему вод морем?

Ответ. Озера стоят сами по себе, окружен­ные вокруг землею. А моря назвал Господь, гово­ря: Море северное, Море южное, восточное Море, западное Море. И каждое море имеет собственное имя: Понт Евксинский, Пропонт, Елиспонт, Эгей­ское, Ионское, Сардонская пучина и другая — Си-килийская, Туринское море и тьмы названий мо­рей, которые нам не хватит времени перечислить.

(83) Вопрос. Почему Моисей в начале книги Бы­тия говорит о земле, а в месте, которое мы рассмат­риваем — о суше? Разве земля — одно, а суша — другое?

Ответ. Не нужно думать, что земля отлича­ется от суши. Но как причину не нужно рассмат­ривать солнце, которое иссушает: ибо сушу, кото­рая древнее существования солнца, Творец назвал землею, тем отдаляя тех, кто суетно думает, что Бог не творил солнца.

(84) Вопрос. Как понять то, что говорит Мои­сей: «И увидел Бог, что это хорошо»? Почему Тот, Кто знает все наперед, только после сотворения увидел, что свет хорош? Если люди, когда прежде хотят что создать, знают, будет ли то, что они де­лают, хорошо или плохо, то почему Бог уже после сотворения узнал, «что это хорошо», будто Он до этого не знал, что желает сотворить?

Ответ. Не саму по себе красоту показывает это слово. Ибо Бог не очами видит красоту твари, но из-за неизреченной премудрости видит то, что получает бытие. Ибо Он сказал к Иеремии: «...преж­де нежели Я образовал тебя во чреве, Я познал тебя еще в утробе, и прежде нежели ты вышел из утробы, Я освятил тебя...» И к Нафанаилу: "Преж­де, даже, чем к тебе возгласил Филипп, Я видел тебя, что ты был под смоковницей". Говорил Он и к Аврааму: "В это время будет у Сарры сын, ибо у иудеев я прежде Авраама". Приятен вид моря, когда по нему бегут белые барашки, когда штиль царит на всем его просторе, разве что упоительно его волнуют кроткие дуновения. Ширь являете видящим багряной или синей, не бурная, не быстрая, но края свои какими-то мирными схождения ми держит в целостности, возвращая опять к себе. Хорошо, что, боясь Божия повеления, волны до ходят только до какого-то края, и не преступаю его, а ломаются. Это в обличение нашего неразумия — то, что сказано. Само это показывает, что волны, немного переходя предел, запечатлевают явным образом некоторую черту по краям. Это поучает как языком не преступать устав Божия по­веления. Хорошо, что реками спускаемое само со­бой к ним опять возвращается: здесь рождаясь, там' приемлется. Хорошо, что море соединяет собой многие на расстоянии находящиеся земли и горо­да, на себе нося корабли, сообщаясь беспрепятственно с кораблями и веслами. И дает знание о неведомом; и нуждающимся помогает в том, что им требуется; и творит городам предназначенное воздаяние. Но не только так подобает разуметь, но и в Боге, что море хорошо и прекрасно, — сло­во "хорошо" включает в себя миротворение. По­добным способом нужно понимать и о свете, и о других вещах.

(85) Вопрос. Почему Моисей написал, что Бог сказал: "Да произрастит земля траву, сеющую семя [по роду и по подобию... и] дерево плодови­тое», семя которое от него по роду и по подобию". Мы видим, однако, много растений всегда бесплодных, без семени. Какой плод имеет хвощ или трост­ник? Разве есть семя у лука или розы? Или цветок у лавра и других бесплодных растений?

Ответ. Если кто с любовью и усердием ис­следует божественные вещи, то он находит, что все пригодно. По Божией воле сделано так, что плод дается нашей нужде. Сено дается скоту в корм зимой. Масло — тем, кто болеет. Вместо семени можно прорастать отпрысками, скрытыми в зем­ле. Так хвощ. Они растут отпрысками и отростка­ми, по своему роду: шиповник и лук. Так и другие цветы. Одни создают благоухание буйному вину для пьяниц. Из травы можно искусно сварить темьян, в помощь врачам. Чеснок, если его мы ва­рим вместе с травами, он истребляет своим едким соком яд, попавший в утробу. И очищает воду от гадких примесей. Тростник имеет плод, которым мы метем (камыш). А все остальное размножает­ся своим родом через проклевывание корня.

(86) Вопрос. Почему вместе с хорошими рас­тениями растут злые, могущие принести погибель нашей жизни? Плевел вместе с пшеницей, волчцы вместе с цветами, а со съедобными — сорняки, полынь и белена, которые губят нашу жизнь.

Ответ. Потому что мы забыли, как хвалить то, что нам приносит пользу. Похвалу мы воздаем Творцу, Который выращивает растения, чтобы они укрепляли наше тело и приносили и другую пользу. Неужели мы не думаем о том, что не все создано, чтобы пойти в наше чрево? Всем нам известно, что предназначено в пищу и что приуготовлено для этого. Всякая существующая вещь имеет свое ме­сто в мире. Что же, если для тебя смертельна кровь теленка, то это животное должно было быть со­здано без крови? А его силы тем более требует наше существование. Но тебе достаточно всем из­вещенного слова, что надо беречь себя от пагуб­ного. Овец и коз не надо отгонять от смертельных для их жизни растений, но они, ощутив гадкий за­пах, сами их пропускают. А тебе дан еще и разум; и медицинское искусство, которое устраивает не­обходимое. Ты ведаешь, как избежать губительно­го, даже не имея опыта: Ты мастер обойти ядовитое растение. Ни одно из ядовитых растений не растет без потребы и пользы, но нам и скоту для использования дарованы стебли; скворцы едят раз­ные лекарственные растения или ягоды, по своей природе ничего гадкого из них не воспринимая. С помощью мандрагоры врачи помогают больным уснуть, тем самым утоляя непереносимую боль тела. Так же некоторые с помощью полыни успокаивают помыслы беснующихся (приготавливая отвар для успокоения). Есть лекарственные растения, которые уничтожают многие хронические страдания. Так что, думаем, это — ратная вещь для нас, и дана она нам на прибыток и благодарение.

(87) Вопрос. Почему о траве и о растениях ска­зано «да прорастут», а о животных и зверях — «да произведет земля». Какое различие между ними? Они ведь происходят от той же матери.

Ответ. То, что прорастает, их плоды всякий раз хотят упасть и находиться в земле, как во чре­ве матери. В падении листьев они умирают, а за­тем опять случается рождение. А животные один раз появились на поверхности земли, а затем уже рождаются не от нее, а сами от себя.

(88) Вопрос. Почему Бог не украсил Себя по первенству бытия, но впоследствии созданную землю почтил более?

Ответ. Из-за могущего возникнуть заблужде­ния многобожия. Ведь и теперь многие продолжа­ют держаться этого заблуждения, почитая солнце вместо Бога и будучи в ночи безбожия, когда солн­це заходит. Тогда будут думать, что плоды зреют, выходя из земли от солнечного тепла, будто бы все не совершается от созидающей Божией силы, и ни­чего не может тягаться с величием ее установлений. Чтобы не считали солнце предводителем и отцом света, земная кладь была сотворена раньше неба.

(89) Вопрос. Почему в первый день, когда небо еще не было утверждено на бездне и тела не были собраны в один сонм, Бог не сотворил солнце, луну и звезды?

Ответ. Не было тверди, на которой должны были быть расположены светила. Ибо вначале Бог сотворил небо и землю; не это видимое небо, но то, которое выше видимого.

 (90) Вопрос. Много ли небес, скажешь ты, существует над твердью?

Ответ. Числа небес никто из богоглаголивыя мужей не называл. Только возвышенный Апостол возвестил о том, что он достиг однажды третьего неба. Но сказав, что был восхищен до третьего неба, он не ограничил число небес числом три. Их может быть и больше трех. И Давид, певец божественный, призвал: «Хвалите Господа небес». И богоглаголивые отроки, которые были с Ананией, произносили: "Благословите, небеса Господни, Господа". А их полное число Дух умолчал. Кто из нас сможет с успехом узнать число высших небес? Мы и первого, которое над нашей головою, стремимся достичь мыслию, но при этом отягощены своей бренностью, и пристрастиями ума к нижнему, на земле покоящемуся омрачены, хотя у нас должно быть устремление.

(91) Вопрос. Считаешь ли ты это превышнее другим в сравнении с этим видимым небом, назы­ваемым твердью?

Ответ. Я скажу, что высшее небо более тон­кой сущности, ибо оно выше и легче. А замерз­ший лед [тверди] толще видимого у нас, ибо он выдерживает то, что над миром. "Хвалите Бога в твердости силы Его", — говорит Давид. В согла­сии с Давидом пели и те, кто были вместе с Ана­нией: "Благословен Ты в тверди небесной". А до этого Моисей показал, что одно небо стало су­ществовать в начале творения, в первый день, а во второй день — другое: твердь. Здесь и «сказал Бог: да будет твердь» — иной сущности и для иных нужд.

(92) Вопрос. Как высшие воды не стекают из-за наклонного устройства тверди?

Ответ. Ее струна никак не сгорблена, но она ровная и протяженная. Так и печная труба кажет­ся нам наклонившейся, если мы смотрим снизу, а наверху оказывается, что она прямая и ровная. Так и Божий помост, если смотреть снизу, сверху име­ет вид наклонный. Но наверху он ровный и натя­нутый, и все по нему несется ровно и быстро. Бог творит не как люди, никак нет. Он не кладет твари такое же основание. Но Он с помощью жидкого прикрепил тяжелое. То, что не останавливается и течет, удерживает плотное и толстое. Бог простер небу воздух и бездне края, земле приблизил воды, установив, чтобы более легкое носило более тя­желое. Обоим этим [знаниям] мы обучаемы от бо­жественного Песнопевца: "Покрывающий водами то, что выше у Него; полагающий в облаке вос­хождение", и потом: "Исповедайтеся Богу, утвер­дившему землю на водах". Создатель большого сооружения, возводя его, кладет фундамент, соот­ветствующий высоте сооружения. И корабли, обремененные товаром, имеют осадку, соответ­ствующую их тяжести. А Бог мой прежде растя­нул крышу, а потом положил фундамент, прежде распростер паруса, а потом изобрел корабль тво­рения, который проходит через мятежную житей­скую пучину, мимотекущую и не приносящую ни радости, ни долгой печали, пока не дойдет корабль к тихой пристани кончины через нынешни смятения. Чудо, как в тленном плавает земля; как не гибнет тяжесть в течении; как горы не погружаются в жидкое. Тот забыл о себе, кто о Боге спрашивает: "Как?". Кто знает, каким образом держит­ся бездна, и какое дно у нее последнее, и какая тонкая область удерживает ее от падения. В неве­домое и бесконечное отпадает моя мысль. Она вра­щается всегда, исходя из обретенных предпосы­лок, служа подпорой для возникающих следом других мыслей. Но слабость сомкнута тем, что возопил Соломон: "Высшего себя не разыскивай, и глубочайшего себя не испытывай, но то, что тебе изволено, то и мысли" — веруя во все удержива­ющую вместе и все могущую Божию силу, кото­рая все хранит и всем владеет, все ей услуживает и все она устрояет.

(93) Вопрос. Откуда возникли светила: солнце, луна и звезды — свет? Мы знаем, что они — созда­ния Бога, но спрашиваем о их происхождении.

Ответ. Думаю, что светила произошли от пер­вородного света. Ибо Бог, когда выводил сущность света, сказал: «Да будет свет! И стал свет». Но сущ­ность делится на различные облики. «Сказал Бог: Да будут светила!» Как если кто возьмет слиток золота, и выкует из него два громадных щита, и прикрепит на огромном круге, прибив к потолку, чтобы веселить взоры видящих; и обессмертит память о своей изобретательности (благоумии). Бог сотворил их вдалеке от тверди, но тогда же их поместил. Ибо сказал сам божественный повество­ватель Моисей: «И создал Бог два светила великие». Здесь останови слух, ибо это по достоинству див­но: в повествовании указано, что светила находятся вне тверди. Ведь сказал Моисей: "И положил их на небе", — то есть явно плашмя или вне неба. Так и живописцы красками обычно делают: они пишут их изображения ниже или вне верхней час­ти картины, а потом "прикрепляют" к этому изоб­раженному на картине небу.

(94) Вопрос. Бог сотворил оба светила одно­временно или одно за другим?

Ответ. Мы понимаем процесс их создания из книг Моисеевых. Сказано: "И создал Бог два све­тила великие... и поставил их Бог на тверди небесной»: светило великое как начало дня, а све­тило малое как начало ночи". Друг напротив дру­га Он их у Себя положил: одно — на западе, а дру­гое — на востоке. Одно владеет днем, а другое владеет ночью, так что они идут напротив друг друга: одно — днем, другое — ночью. День кон­чается, и луна появляется на краю востока: как Царица стоит, озаряя ночь. А солнце на исходе тьмы приходит на то же место, как царь своим выходом освещая поднебесную. Восход солнца — закат луне, и восход луны — зашествие солнца. Так сбы­вается это "управлять днем и ночью".

 (95) Вопрос. Почему луна на четырнадцатый день становится полной, озаряя весь мир? Такой она и на пятнадцатый день. А потом, в следующие четырнадцать дней все меньше ночью освещает мир.

Ответ. Говорится, что она четырнадцатидневная по своему существованию. Не то, чтобы он была сотворена четырехдневной, а после росла. И когда она была сотворена, была полной. Не бывает, чтобы Божие создание было неполным и несовершенным. Видеть четверть луны не достойно нашему в ней видимому образу. Наш прадед Адам был создан совершенным образом, совершенную он принял и общность жития. И видим мы что рожденные от него нисколько не были наделены этим совершенством, когда родились; но по прошествии лет дошли до этого величия (величины). И так будет, когда мы смертью скончаемся в землю, и будем вскоре опять поражены Воскресением: отбросив тело и облачившись в тело по образу луны, которая десять дней прибавляется под солнцем, отдающим ей не свое существо, но свою [свето­вую] сущность. Отсюда месяц имеет двадцать девять с половиной дней, и за триста пятьдесят че­тыре дня исполняется круг года по иудейскому летоисчислению. Ибо они знают, что наши грече­ские месяцы следуют одной только луне.

(96) Вопрос. Что означает, что светила будут в знамения, во времена, в дни, в годы? Неужто это то, о чем говорят некоторые, что стихии знамену­ют на человеческое рождение?

Ответ. Они почитают звезды суемысленно, что приписывают им свое рождение. Ведь не го­дится, исходя из расположения звезд, знаменовать что-либо о человеческой жизни. Свидетельствует пророк Исайя, когда говорит: "Да поднимутся звез­дочеты, смотрящие на звезды, и провозгласят то, что будет, и мало они узнают". Наши греческие месяцы последовали только безумию.

(97) Вопрос. Что, как ты думаешь, означает "время", "знамение" и "год"? На какое различие указывает Писание, когда говорит: "Да будут в зна­мения, во времена, в дни, в годы"?

Ответ. Одно — это время, а другое — год. Одно знаменует продолжительность, а другое — благой момент. Мы не говорим, что "настал год жатвы" или " — сбора винограда", но "время". Не говорим "год жениться", но время. Об этом учит премудрый Соломон. Звезды знаменуют вот что: Плеяды — начала жатвы. И для мореплавателей запад напротив них. Когда сеять, а когда собирать по нивам семена. А когда с ходом дней наступает воскресенье, то его называют днем покоя. Ибо вся­кий праздник несет покой от трудов. Иудеи назы­вают праздник субботой. По недельному кругу празднуется она трояким образом за год. Кроме многократной Господской субботы — день суббот­ний, ядение опресноков, также пятидесятый день, также почтение Кущ: даже если этот день по ходу времени и окажется вне Господской субботы, это будет у них праздник, и они назовут этот день субботой. Об этом сказал великий Матфей: "В первую после субботы", называя так день, который после Господской субботы. День этот ради праздника упраздняем. Месяцы создает луна, года — солнце; первая — от хода дня становясь исполнена света, когда солнце обходит землю, месяц, поднимаясь с того же востока, хранит перемену. Так получаются и равноденствия осенью и весной.

(98) Вопрос. Небо — это круг или полукруг] Солнце катится по земле, или его ход по небу не| прекращается?

Ответ. Мы скажем вместе с великим пророком Исайей, велегласно вопиющим: "Поставивши! небо как свод, и натянувший как кожу". То, что стоит, то не спадает, а то, что натянуто, не свивается. У неба есть начало и конец. В Писании не сказав но, что "солнце взошло", но что "вышло" к земле. Как и Лот вошел в Сигор. Из этого мы узнаем, что небо — не круг, а свод. Давид тоже сказал в пес­нопениях: ...от края небес исход его, а не восход "и дошествие", а не зашествие. И нельзя указать, как оно там продолжает катиться. Как и жених, по словам Давида псалмопевца, не восходит, а "вы­ходит из чертога своего". Сам Господь, говоря бо­гословски, «пошлет», как сказано, Ангелов Своих с| трубой и гласом великим, что они соберут избран­ных «...от края земли до края неба».

(99) Вопрос. Как тогда солнце заходит, если! оно идет не под землею? На какое место тогда по­падает его луч?

Ответ. Оно быстро минует небесный край; и словно за некоей стеной северный предел, выше ко­торого Каппадокийская земля. Так что на пути блес­ка солнечного луча стоят волны и глыбы льда — и луч отклоняется в сторону. И они его восприни­мают, и свет исчезает, по имеющемуся у нас обра­зу свечи. Если над пламенем держать черепок, то свет будет прямо расходиться на стены. Так и све­тило движется на восток по северной стороне. И достоверный свидетель у меня — это премудрый Соломон, который сказал так: "Восходит солнце и заходит: восходя, идет на запад и по кругу идет в сторону севера, и приходит на свое место". Солн­це видно, как оно сияет в полдень, и до севера рас­пространяет свои лучи, чтобы в урочный час быть на востоке.

(100) Вопрос. Если ход солнца непрерывен, то по какой причине летом день у нас делается дол­гим, а зимой — кратким?

Ответ. Потому что солнце поднимается не с одной и той же точки восхода. Но когда оно на юге, оно не на самом верху, но подходит со стороны. И так дни уменьшаются. А когда оно кончает свой верхний путь, то идет ночью по кругу — через весь запад, север и восток: чтобы дойти опять до юж­ной окраины и начать дневной ход. И тогда, есте­ственно, получается, что ночь долгая, а день ко­роток. А когда солнце идет по небу точно по середине, то день и ночь равны. А весной, накло­няясь, высоко идет в сторону севера: тогда ночи уменьшаются, а дни прибавляются — и круг неуч! меньше. Луна не исчезает, когда уменьшается, но затемняется малым кругом, так что она видится как уменьшающаяся и завершающаяся, как скрывав мая облаком: как образ, завешенный, снова облачается в свет. А когда покров снимается, то, как царица, она выходит. Луна — явный образ нашей природы: рождается, растет, полнится, а затем худеет, оканчивается, закатывается, но не гибнет как мы, рождающиеся, растущие и зреющие, доходящие до полноты и движущиеся к старости, умирающие. Когда мы стареем, то вид лица дурно высыхает, настоящий блеск и цвет щек, их румяность покрываются бледностью, телесная сила истощается, мы начинаем горбиться и опираться на палку, клонясь к земле; прообразом этого и свидетельством является луна. Мы стареем и умираем телом, однако дух наш не гибнет, но весьма скоро душа вновь облачится в отброшенное одеяния плоти. "Я" — это не тело, но душа. Тело — "мое", а поскольку его проращивает земля — оттуда и это тело. И как луна после исчезновения рождается вновь, оживает, и видна всем, так и мы, скончавшись и в гробах будучи, вновь встанем, словно вновь рожденные, когда Сын Человеческий при­дет на пакибытие, явив с этих пор время воскре­сения нашего.

(101) Вопрос. Мы слышали, как ты вчера отвечал, что земля неодушевленна. Но если она нео­душевленна, то каким образом она рождает оду­шевленных существ, таких как вол, овца, лев, змея и прочий род животных? Как она рождает пресмы­кающихся и зверей?

Ответ. Ничего из этого в земле не было оду­шевленным. Если мы хоть как-то это допустим, то тогда и лоза внезапно выросла из земли вместе с находившейся под землей гроздью, и плоды фи­ника зрелыми проросли из земли и внезапно яви­лись наружу, и пшеничный зрелый колос, готовый к жатве, был под землей и опять же, Божией во­лей, проклюнулся сквозь землю. Но пусть не бу­дет такого неразумия. Если бы душа была одушев­ленной и искипела одушевленными существами, то она бы себя оставила без души, ибо тот, кто выводит вовне душу свою или ближнего своего, — мертв и без души остается, отпуская душу как при­чину существования живого существа.

(102) Вопрос. А люди рождают живых и оду­шевленных младенцев или те остаются бездушны­ми, пока не выйдут на свет?

Ответ. Человек рождает тело, душу вкладывает Бог. Нигде в Писании не сказано, что "да изведет жена душу живу" или "когда Ева (Сарра, Елисавета) за­чала, извела душу", но "родила ребенка". Бывает, что у матери является на свет мертворожденнный младенец — одно тело, без души. Если бы дать душу было в их власти, то они рождали бы оду­шевленных младенцев: а так как у них рождается мертвый, они плачут и рыдают. Они не могут тут вложить душу мертвому, как было бы, если бы им возможно было рождать душу. Когда любое одушевленное существо рубят мечом или протыкают, то тотчас кровь течет рекою, и кровавит все тело, а земля, вспахиваемая плугом и копаемая лопатой, даже когда мы копаем колодцы, не кричит, не стонет, не истекает кровью, не умоляет тех, кто пашет, как делают все одушевленные существа. Почему чеснок, лук и прочая зелень, разрезаемая ножом и серпом, не кровавится, если они одушевленные, как говорят суесловные и пустомысленные манихеи, которые этот злохульный смрад носят в своих душах? Бездушно все, что из земли и из моря, — оно без крови; бездушна земля и все посадки и светила. Нигде Священное Писание не говорит о них, что в них вдунуто дыхание жизни: мы это уже видели, когда речь у нас шла о солнце. Отойди, итак, поскорее от безумия манихеев и несмысленности, прошу тебя. Всякое живое существо рождает себе подобных: вол — вола, конь - коня, и серна так же, и рысь, и носящие тяжести ослы, и плотоядные (хищные) звери; и для каждого его природа является порождающей. Ведь как земля, как она есть, одной только сущности, могла бы рождать столько душ, разнородных и несогласующихся жизней, если бы не Божией волей душу принимало то, что искипело из земли? И как воды повиновались бы Божией воле, будучи одной природы — мягкой и текучей, когда тысячи родов плавающих одушевленных акул и дельфинов одновременно исплавило, подобно земле, мягкие и бегущие одушевленные тела. С крепкой оболоч­кой плавают по бездне, сопоставимые с горами ве­личиной, тюлени и киты, рыбы-пилы и водные змеи, и прочие страшные именем и обликом глу­бинные животные, о которых нет времени сказать. Вода — это единая одушевленная природа, но без числа произвела роды плавающих и пернатых, раз­личных по величине, питанию и образу жизни. Одни из них питаются на земле, а другие — в воде: нильские египетские крокодилы, западные песка­ри, речные псы, в Евфрате — болотные жабы, у нас — гуси и лебеди; и тьмы можно найти водо­плавающих пернатых родов, одни из которых по заросшим озерам и болотам хватают семена или поглощают траву, подобно травоядным земным животным, а другие, ныряя, — в водах вылавли­вают отдельных рыб и проглатывают, что обыч­но делают хищные животные. Но обратим кор­мила слова к нашему вопросу, следуя за учением Пророков. Нигде они не показывают, что земля одушевленная, но что Божией силой и духом оду­шевленными стали из земли искипевшие. Бого-глаголивый Давид поет: «...пошлешь дух Твой — и они созидаются». Пророк Исайя, словно от лица Бога, громогласно вопиет: "Я Бог, сотворивший землю и дающий дыхание жизни для всех ходя­щих по ней".

(103) Вопрос. Мы не называем ничего из мы­чащего или ревущего неодушевленным. Но как гудит земля, если она бездушна, и ревет, сотрясаясь?

Ответ. В этом она подобна морю: когда понимаются подземные ветры, происходит некий шум или испускается рев. Ибо происходит большое возмущение на глубине, и то, что вздымается, производит страшный шум, когда волны сталкиваются друг с другом. А когда ветер успокаивается, то неодушевленное звучит и голосит, затихая просторно. Так что представляется, что полости одушевлены: мы будто их слышим, как они шумят и рычат, а на самом деле это ходит неодушевленный воздух. Когда мы закалываем козу и обдираем ее, то видим, что там неодушевленная кожа; но так как кожа свернута в мешок и в нее нагнетен воздух, то затем, под давлением наших рук, воздух выходит — и бездушное издает шум и рык. Так и мех волынки, если он нагнетен, когда на него определенным образом непрестанно давишь, издает как бы различные голоса. Свирель возглашает жалобным и протяжным звуком. Но можно ли назвать одушевленным голосом колебание звука музыкального инструмента? Ибо от человеческого искусства струны лиры звенят, кожа барабана отзывается. К ним прикасаются, ударяют, когда держат. Нужно разуметь, что и земля под неким действием иногда ревет и содрогается.

(104) Вопрос. Но почему три отрока представляют всю тварь одушевленной, когда поют в печи: «Благословите вся дела Господни, Господа, пойте и превозносите Его во веки. Благословите, Ангелы ... небеса ... солнце и луна ... звезды ... дождь и  роса ... иней и снег ... свет и тьма ... ночи и дни …горы и холмы, моря и реки...? Поставив все в этот ряд, юноши представляют нам эти существу­ющие вещи одушевленными.

Ответ. Но богогласное пение не являет оду­шевленность, кроме человека, зверя, животного и прочего земного и рожденного. Ангелы благосло­вят как словесные и служащие духи. А небеса — ни словом, ни голосом, но дарованием дождя и твердым положением. А солнце и луна — восхо­дом и закатом, движением и испусканием луча. Звезды — благообразностью хоровода. Денница — утренним благовестием дня. Веспер — тоже благовестием. Плеяды, когда появляются на небе, по­казывают корабельщикам безопасный путь, а на заходе — наоборот. С востока на запад обраща­ющиеся день и ночь — знамение. Земля, даруя че­ловеку плоды, поет Господа. И море, когда его пе­реходят кораблями на веслах. И рыбы, появляясь и прыгая, поют Господу. Так вот неразумные жи­вотные и человеки: одни шлют пение словом, а другие из поющих — своими приношениями тво­рят молитву; и благо сообразно сопряженные, обуз­данные страхом, воспевают Господа. И мы никак не об имуществе и прибыли, а о себе молимся.

(105) Вопрос. Если с твердью неразрывно свя­заны звезды и светила, а небо, как сказано, стоит неподвижно, то каким образом по нему соверша­ет свое движение солнце и луна, не разрывая су­щество его? И как возможно, что замерзший лед не тает от этого огня?

Ответ. Они не прикреплены, но вне тверди, и несутся по воздуху от легкости своей природы. Они сияют под твердью и, не остывая, сияют долу. Они из-за плотности лежащего под ними воздуха, бегут по небу выше, ибо они — огненная сущность, легче, чем любое творение. И к Ангелам относится то же самое. «Ты творишь ангелами Твоими духов, служителями Твоими — огонь пылающий» -сказали песнопевец Давид и святой апостол Павел в послании к Евреям. Ведь светила — выше воздуха, и они не способны, по причине легкости своей природы, коснуться тверди, они не способны в чем-либо ей повредить. Их сдерживает противоположные им заледеневшие небесные воды.

(106) Вопрос. Почему звезды не бывают поражаемы натиском ветра, почему они не покидают своего пути?

Ответ. Ветры летят и облака несутся под солнцем. Как можно видеть в ясный день, когда облако, проходя, уступает солнцу, которое находится выше. А бурный ветер вздымается по земле и, естественно, возмущает морскую пучину, и застилает воздух пылью. Но и такой ветер не сдвигает ни одного здания, ни одного лежащего камня, даже не перевертывает их. И он никак не долетит до солнца или звезд, которые выше всякого града.

(107) Вопрос. Если не для небесного промышления сотворены звезды, если не наше это — по ним видеть судьбу, то почему на Рождество Христово взошла звезда и была предводителем волхвов? И как же они поняли, что это Царская звезда, и тронулись в путешествие, чтобы воздать покло­нение Отрочати — наставляемые звездой?

Ответ. Божественный Евангелист по отноше­нию к самарянам и саддукеям, которые не прини­мают (не признают) Ангелов, назвал прекрасного образом Ангела звездой. И также почитание звезд переносится этим на Христа, отводя людей от за­блуждения многобожия, как звезду полагая Анге­ла предводителем поклонения. Волхвы (греч. маги) не были бы иначе подвигнуты на поклонение Хри­сту, как не явлением в своей вере, а их волхвование при этом должно было быть ничего не могу­щим и не твердым. Халдеи, заблуждающиеся в связи со звездами, ощутили рождение Бога, поло­жившего основу звездам, и установившего им чин. Они одумались молиться Избавителю от заблуж­дения; и сами они пришли как благовестники, пер­выми проповедуя в странах  о пришествии Бого­человека. Они послушны пророчеству великого Исайи, который возглашает: «Младенец родился нам, Сын, и дан нам ...и нарекут имя Ему: Вели­кого Совета Ангел, Чудный, Советник, Бог креп­кий, Властелин, Князь мира, Отец будущего века...» Это было за пятьсот лет до этого проречено богогласным Пророком и передано на деле не слышав­шим учащимся в Законе и пророках несмысленным иудеям, чтобы они преуспели в вере. Это была не звезда, но какая-то умственно или словесно по­нимаемая сила, которая вела волхвов. Этому учит нас само ее движение и остановка. Звезды одни — всегда бегут и не прекращают своего движения, а другие стоят и не сдвинутся. А эта звезда является и тем и другим: и бежит, и стоит, и скрывается порой от тех, кого она ведет, что они разузнают, где родился Царь Иудеев. Пришел в смятение Ирод и весь Иерусалим, когда услышали о рождении Бога, о котором сообщили волхвы, когда звезда от них скрылась. А когда звезда явилась опять, она встала над пещерой, где был Отроча — как говорит великий Матфей. Если бы звезда явилась не умом осмысляемым образом, то Иерусалим не тряс бы волхвов, и Ирод не разгневался, услышав о Царе. Если бы звезда не явилась как некая неосмыслимая и словом понимаемая сила, то она бы не явилась как раб Родившемуся. И сейчас у царей совершается обычай, что когда каких-то людей зовут к царю, то у внутренних ворот дворца позванных оставляют стоять во дворе, пока царю не будет возвещено о их приходе. А потом раб приходит опять, и идет перед ними к трону царя. Под видимой звездой разумеем Ангела, вождя стран. А если вам кажется что это скорее звезда или светило, то в таком случае скажите мне: если это светило, то каково оно, где оно, среди неба текущее. Какой город или село, или какой дом строго укажет; даже пальцем не покажут. Звезда по отношению к солнцу — как мышь по отношению к слону. Божия звезда по отношению к городу, большему всех — как по отношению к верблюду комар. Если даже в великом граде никто не знает, какая звезда проповедует высочество Царя над светилами, то как малая звезда может указать пещеру? Если это был не Ангел, совершающий земной путь и проповедующий величие. Да мол­чат лишенные ума, которые думают, что с рожде­нием каждого зажигается звезда. Они — кощун­ники. Они болтают, что звезда умирает вместе со смертью человека. Когда в мире было только два человека: Адам и Ева, небо было полно звезд. А когда при потопе погибла вся одушевленная при­рода, а был храним только богогласный Ной, не сошли с неба звезды вместе с потонувшими в воде, и нисколько они не подвиглись от своего чина (порядка).

(108) Вопрос. Как тогда Писание говорит об Аврааме, что тот — звездочет? И как многие дру­гие разное о нас говорят: что растущий ребенок будет убийцей или любодеем, а другой — трезво-мысленным и целомудренным, узнавая это по звездам?

Ответ. Писание называет Авраама звездоче­том, но нигде Авраам не делал из звезд богов и не воздавал почитания звездам, как показано. Но из­вещается, что патриарх внимал им о земных ве­щах: о дожде и засухе, о буре. Отцом его был Фарра, который долго жил с халдеями, почитающими божествами палящий огонь, но Авраам был пер­венствующим не в звездопочитании, но в Богопочитании. Потом, после рождения Исаака, он нанес себе обрезание железом, опять же не ради звездопочитания, но по богогласию, когда от бесплодной и старой сожительницы причастился рождества Исаака. С ней он от юности, когда он был в поре возраста, до самых седин и дряхлой старости спали вместе, и никак за звездочетами не следовал, и не звезды сделали, что повелели ему вынужденно заколоть отрока, не звездам он следовал, но покорился Богу. Халдею и Месопотамию прошел. Так и достолюбивый Константин, когда собрал святой Собор, и успокоил всех на послушание, то звездочеты вместе с тобою исповедовали нашу веру. И где тут их "смешение" или "схождение"? Тобою упомянутые учения были разрушены Божией силою и премудростью; а также трезвением и наставлением, превышающим то, что ему противостоит. Так и великий Апостол говорит, что с разрушением принадлежащего Закону и возвышением Благовествования злоба распалась и пересоздалась к лучшему, и мир прибыл к учению моему, и собрался, чтобы слушать слово, уходя бея вреда. Говорит божественный песнопевец Давид: "Это изменение десницы Всевышнего"'. И затем вопиет великий в пророках Исайя от лица Бога: "Я — Бог, творящий мир, и злое привожу к лучшему".

(109) Вопрос. Я повелеваю, чтобы ваша святость, заводила разговор о звездочетстве не потому что хочу повредить перед нами стоящим, но желая обличить неверие. Говорят, что Арес (Марс), прияв начало своего восхода по четверти, сходясь с Кроносом (Ураном) в начале луны восходящей к полноте благодаря родству дня, творит мужеубийц, разбойников, кровопийц, пьяниц, блудников беснующихся, ведунов безвестных тайн, и всех, кто за ними следуют. И ни один раз эти звезды не тво­рят благих людей. И схождение по четверти Ареса с Афритой (Венерой), когда на восходе не смот­рит ни одна из делающих благо звезд, совершает любодейцев, смешивающихся с матерями и сест­рами. А когда Кронос выходит при Аресе, то рож­даются у нас те, кто возделывает землю и созида­ет дома, и искусно берется за любое мужское дело, и те женщины, которые при Кроносе и Аресе ло­жатся, рожают от своих мужей сильных женщин. А в Козероге и Водолее рожденные зло беснуются о Афродите, при этом женщины, так же как и муж­чины, родившиеся, когда Арес был в Овне. И нельзя их ни устрашениями и никакими запрета­ми, и никакими ухищрениями удержать от поро­ка, потому что их на него толкают звезды.

Ответ. Ты весьма искусно изложил кощун­ство языческой премудрости. И я сейчас обнажусь, стараясь разбить словом, как камнем из пращи или стрелою, то, что сказано тобой…. Во все дни во всех странах рождаются люди, не лучше и не хуже, не­зависимо от совпадения звезд. В каждой стране за­коны и отеческие обычаи держатся своей властью. И мы все научены творить законное для нас. Ибо невозможно в зависимости от рождения заста­вить сирийцев убивать, или брахманов есть мясо или пить пиво, или персов не ложиться с матеря­ми и не портить сестер, или индусов не предавать мертвецов огню, или парфян не метать мертвых собакам, или парфян не иметь много жен, или месопотамян не совершенномудрствовать, или эллинов не питаться и не приобщаться поганым странам, которым эллины дали устав. Но как я прежде сказал, каждый человек держится предания по закону. А если мы примем то, что эллины-язычники кощунственно говорят о звездах, то тогда упраздним закон страхом или поведением. Одни делания добра имеют свою волю, другие понуждаемы, и понуждением прилагаются к лучшему.

(110) Вопрос. По семи дням недели, в зависимости от рождения нашего, светят звезды. Мы говорим, что земля разделена на семь краев, и какая-нибудь звезда обладает каждым пределом, и звезды заставляют за собой следовать, чтобы совершалось то, чем они владеют. Некоторые звездное действо называют законом.

Ответ. Как же тогда, если на семь частей разделяется Вселенная, мы находим в одной части многоразличные законы? И не семь только — согласно звездам — и не дважды шесть — согласи поддерживающим зодиак; и не тридцать шесть - по десятинам: но мы упоминаем о тысяче законов, которые были изначально передаваемы и теперь существуют. На той же самой земле есть людоеды Инды. От одушевленных закланий воздерживаются живущие в Брахманах, как мы видим. Вавилоняне, когда совокупляются скверным браком со своей близкой родственницей, оскверняются. В другом мраке живут Славяне и Фисонитяне, кото­рые называются и Дунавяне. Они едят как сладость сосцы животных-самок, они млечные, и они как мухи собираются, когда млечные сосцы разбива­ют о камень. Одни отказываются от узаконенного и неотверженного мясоядения, а другие — подлые — сами себе закон, без властей: убивают сами на пирах и в чертогах своего владыку и князя. Едят лис и медведей; подражая вою, подзывают к себе волков. А другие воздерживаются от на­сыщения и меньшим подчиняются и повинуют­ся. И много можно сказать о Лангобардах, Норах и Галлах западных, которые не причастны искус­ству звезд Гермеса и Кроноса, раз цари и князи собственной волей прекратили действие суще­ствующих злых законов и дали новый закон. И лучшее не отбросили противники; и не мешала в этом ни одна из отреченных звезд. Я хочу сказать одно, что замкнет уста всех неверных. Все иудеи, прияв данный Моисеем закон, новорожденных у них мужского пола обрезают на восьмой день с кровью. Но от века ни один из язычников и ни один из христиан не бывал обрезаем, хотя много иуде­ев, эллинов и христиан, которые рождаются в один и тот же месяц, в одну и ту же неделю, в один и тот же день и час. И где Арес, Гермес, Киприда и прочие языческие кощуны? Единый круг объем-лет все, но никто не становится принуждаем звез­дами. Есть язычники, есть иудеи, есть христиа­не, в тот же день и час всеянные в материнской утробе, но не все родились одновременно. Многие люди "обещались Христу" и отказались от заблуждений отцов; и князь звезд земной участи не смог им помешать в благочестии.

(111) Вопрос. Но у нас не касается веры эта речь о звездах. Мы вопрошаем о обычной жизни, и о событиях, которые от звезд происходят, а также о устройстве тела. Так, рождающиеся под Овном, имеют рыжие волосы; они веселы и мудры в деле, ибо овен владычен; они кроткие и богатые, потому что и овен без ущерба отдает шерсть - его природа опять одевает. А те, кто рождается под Тельцом, те трудятся и страдают, ибо телец под ярмом. Те, кто под Скорпионом — ядовиты ради подобия скорпиону. Тот, кто под Весами, — правдив, ибо наши весы правдивы.

Ответ. Увы языческому безумию! Они болтают, что у неба двенадцать частей, по которым солнце, проходя, начинает знамения весны (т.е. года). Весы, телец, скорпион — каждый из них является одним из двенадцати членов части неба, которая называется Зодийским кругом. И как от их движения можно называть чины людей, что поведение человека зависит от блеющего? Кроток овен не потому, что с таким обычным поведением создана та часть неба, но потому что Творец уделил овце такую природу. И тщетно наше существование ставить в зависимость от звезд. Если от животных небо переняло их обычное поведение, то и само небо покорно власти мерзостных: небо покорно звездам, а они — животным. И покорность тогда полная, так как во все дни сдвигаются со­звездия. А всегда меняют свое место звезды, кото­рые называются блуждающими (планетами). И они быстро обгоняют друг друга, ибо созвездия более медленно проходят свой круговой путь, и за то же время много раз видят друг друга и заходят. А если из их природы благое и дурное, то это хула на Твор­ца: что злое, от вас происходящее, уже вознесено [к звездам]. И если человек зол по своей воле, то причем воля животных, ничем не сдерживаемая и сама по себе властная, живущая устремлением. Так что принадлежит неистовству и последнему безу­мию хулить Творца, и лгать на неодушевленные вещи. И как, если все родившиеся под знаком овна рыжие, радостные, кроткие и богатые, мы видели многих рыжих, но слепых, не богатых, не кротких, но резких, убогих, скверных, в рубище одетых, ко­торые переходят от двери к двери ради дневного пропитания? И как тогда и лысые, и курчавые, и слепые имеют противоположное: богатство без не­достатка и тихую жизнь? Если те, кто не часто схо­дятся с супругами, много раз в дни и ночи цар­ских рождений зачинают, почему не во все дни рождаются цари? Никогда ни один из царей не мог получить царство внезапно благодаря рождению под звездой, к которой женщина приобщила свое­го сына, никто не приобретает так царства. Озия Царь родил Ионафана царя, Ионафан — Ахаза, Ахаз — Езекию, он — Манасию, Амоса, Иосию, Иоахаса. Каждый царь —царя. И никто из них не был причастен часу рождения рабов? Если добрые и злые дела начинаются не от нас, не нашим действием, но понуждаемы рождением, то почему законодатели устанавливают, что по воле, а что не по воле. И почему судьи почитают делание добра, а злодейство наказывают. Тогда у вора и разбойника не было греха, и их бы никто не ловил за руку, раз делать это побуждает расположение звезд. Если они настаивают на том, чтобы привести реальные исторические события, то посмотрим на перемену реальных событий. Ибо прежде пришествия Божия во плоти, все страны бесновались вокруг кумиров, и повсюду было полно нечестия. А когда Бог вышел на проповедь Евангельскую, то была перемена к благочестию, заблуждение было попрано, а делание добра стало почитаться. При этом лицо звездного неба осталось тем же самым, когда многие обратились из эллинов-язычников из иудеев и других людей из многих стран и "обещались Христу". И где те, кто прежде принуждал молиться звездам как кумирам? Думают ли они утаиться? Они приходят к благочестию; хотя не было ни успокоения, ни перемены лица звездного неба. И они не по чужой воле, не от случая или понуждения делание добра или зла имеют в житии, или выбирают — но каждый по своей воле по своей власти приходят к тому, что изречено. Это весьма ясно указует великий Исайя, который яв­ным образом восклицает от лица Бога: "Если желаете и послушаете Меня, то будете есть блага земли. А если не хотите и не послушаете Меня, то вас пожрет меч". Это сказали уста Господа. А Сам Господь в Евангелиях богоглаголиво сказал: «Иеруса­лим, Иерусалим, избивающий пророков и камня­ми побивающий посланных к тебе! сколько раз хотел Я собрать вас как птица собирает птен­цов своих под крылья, и вы не захотел!» Так что воля каждого возносит доброе и злое; а не необхо­димость или случай, или расположение звезд. Не были бы поставлены нам в вину наши согреше­ния, если бы мы поступали так или иначе по при­чине звездного искусства.

(112) Вопрос. Если звезды никак не облагодатствуют и не портят людей, то почему Евангелия говорят о "месячных" (лунатиках), которые бес­нуются, изрыгают пену и терзают себя?

Ответ. С новой луной они беснуются, все го­ворят, по известному многим пониманию. Оно не поместилось в нашей речи выше. Поскольку луне, солнцу, и звездам суемысленные воздавали почи­тание, то Господь, желая отвести их от этой тщет­ной славы звездам, указует на некоторых, как они погано беснуются при луне, чтобы убоялись ей мо­литься, и отступили от суемысленной веры. Све­тила не приносят человеку вреда, ибо их создал из всех художников Художник — Христос. Но нечис­тый дух глядит за луной тем или иным образом и подходит и нападает на некоторых, истязая неутвердившихся и слабых людей. Много раз мы ви­дим пса, который [ночью] исподтишка нападает на Нас, и мы не говорим, что луна виновата в укусе, что она наводит пса. Много раз раб, когда луна Полная и светит, встает и убегает, имея ее свет в помощь быстрому бегству. И мы злоумно сделаем еще луну и виновником блуда, ибо блудники много раз, боясь ночной тьмы, вынуждены спать дома, когда луна озаряет ночь, то они быстро по земле на четвереньках, как вырвавшийся ржущий конь, бегут, и приходят и наскакивают на предмет похоти. Но по воле рассуждая, никак не виновен чистый дух (Ангел), который, следуя Божию повелению, просвещает поднебесную. Молю тебя отбросить языческое безумие. Легко погибающие привыкли иметь дело с бесами, и не только делают светила виновными во зле, но [тем самым] и Самого Творца светил оклеветали как творца зла и гибели. Подчиняясь светилам, они не Богу поклоняются, но праху, ругаясь над Отцом. Не есть это Божие. И не только это, но и рожденных от этого детей обожествили безбожные и суемысленные. В моем городе, который к худшему был наименован городом Гермеса, прахом этот Гермес рассыпался в своей могиле. И на Кипре Киприда истлела в могиле. Во Фракии Ареса, тезоименитого проклятию, от которого нам, как от несчастного Исава, воссиял Дионисий Ареопагитский, который стал учеником божественных Апостолов. На Кавказских горах Крон, а скорее осел, получив покаяние от ослов, ревел и вздымался на язычни­ков. В Фивах — Дионис, которого почитают двунедужным (дважды рождавшимся), страдание ду­ше и телу, неисцелимое и злосмрадное. В Тире —Геракл, но Геракл сгорел на огне из-за зла, и обо­жествлен безбожниками. В Эпидавре — Асклепий, младенец по уму, кого несмысленные безбожники назвали богом. Сирийцы, безумные, от слова "тащу" {греч. "сиро") дурным образом обожили те­зоименитого аду Адониса. Египтяне — расплас­танного и на земле лежащего Сирина (крокодила), Левкийцы обожествили обезглавленного Ахилла, а Понтяне — опозорившего отца Патрокла. Жите­ли Родоса — суетно воевавшего Александра Ма­кедонского. И другие тех людей, прахом лежащих в могилах, почитают, доходя в нечестии до конца. Ведь ни один из почитаемых не кончил свою жизнь в Боге. Излагать их безумие нет времени. Если кто хочет слышать их пустословие, пусть спрашивает Орфея и Гесиода, описателя того, какие они тво­рят кощунства, даруя мне на этом молчание.

(113) Вопрос. Я к тебе обращаюсь, отче, не по­тому что отстаиваю эллинов-язычников, но хочу уметь пользоваться против них оружием твоего многого учения. Как ты теперь говоришь, что ни­чего не бывает само по себе, а радуга? Видимое указывает очевидным образом: всюду равная как воистину, и ум описать ее не может, и никем не бывает видимо, как она формируется — она со­ставляется сама из себя.

Ответ. Никак не указуется, что радуга обра­зуется сама по себе. Она — по образу тверди. Как если окрашенную веревку растянуть по доске, она формирует образ и имеет свой смысл, и соделывает постигаемое разумом слияние цвета. Как мы [поступаем], если желаем придать образ мыслимому? Когда мы растаявшее олово, воск или соты вливаем в форму, извлекая из этого образа, то получается искусство, то не само по себе, думается составляется, но рукою художника, который делает замысел образом. Так должен пониматься и состав радуги в рамяных (великих) дождях, который как знамение безбоязненности даруется всему миру, что дожди больше не создадут наводнения и не потопят поднебесное. "Я полагаю, — сказал Бог, — радугу Мою в облаке в знамение вам". Когда солнце, как трубами, лучами восхода, мокрое облако получает как бы из неких уст, то втягивает наверх дождь, и как реку пускает его на землю. Ибо радуга — тройная: здесь красная, здесь белая, здесь зеленая. Зелень ее проповедует мир, премудрость, силу, Бога Слово всем приходящим в мир кровью, водой и Духом — омывается водою крещения - Иорданскими струями — все творение, очищаясь от оскверненности. Дух Святой потопляет умственно понимаемых исполинов. После потопле­ния и погружения оставшихся на земле идолов и бесов, красной кровью она делается нам знамени­ем спасения. Истинной радуге и миру от Бога —слава. По образу Распятого плотью само явно знамение дуги. И без опасений у нас был потоп для бесов. От этого нас отторгла буря, когда мы вознеслись от земли на Кресте: когда Господь всех привлек к Себе. Господь еще сказал: "Я дал вам власть наступать на змея и скорпиона, и на всю силу врага". И трое есть свидетельство тому, как сказал великий Иоанн: "кровь, вода и Дух". И трое едино. В девятый час возопил Господь, испустил Дух из души, тогда как Божество было совокупно и неодушевленному телу, и ушедшей душе; и по­тому, когда Он был одушевлен, Дух был совоку­пен обоим, и много более Божество совокупно в обоих частях, нераздельно и неизмеримо; и тогда [когда] Его ребро было прободено копьем, вышла кровь и вода. И видено было, и свидетельствова­но, и истинно свидетельство о Нем, как сказал ве­ликий Иоанн. Кровь и вода из Божественного и всегда текущего Источника источается ради осу­дившего Его Пилата и тех, кто кричал: "Возьми и распни Его". И Пилату, который со словами омыл кровь убийства, и им, которые выбрали от Него осуждение, когда восклицали: «...кровь Его на нас и на детях наших». Это и мы достолепно скажем — не по этому их выбору, ибо они как человека [Его видели], а мы поклоняемся Ему как Богу всех. Как премудрые врачи перерезают дугой излияние воды, что склоняется сверху на лицо, Он как будто по этому образу простирает [радугу] — словно во­влечением в ткань из того, что лежит под солнцем, собирая лучами и облаком и, как жжением тепла, иссушая водоточные жилы.

(114) Вопрос. Ты сказал, что первородная тьма была от распростирания небесного тела, и хорошо это было сказано. Но как мы видим ночь, которая наступает сама по себе и никаким образом не выражается?

Ответ. Я выше уже о ночи дал Ответ.  И теперь прими краткое сравнение, которое я укажу. Не само по себе светится, ни помимо Божией руки. Как колонны, которые ставят архитекторы, и каменное тесание или ковка ваяется рукой мастера, а начертания на них не от этого мастера, но от прежде бывших мастеров обрели свершения, то есть мастерами друг от друга что-то приемлется, воплощаемое каким-то образом — но образы те более изначально были из-под руки искусника. Так и ночь не сама по себе, но есть тень, как я немного позже укажу. Она теперь нас понуждает по времени на божественное служение Таинств, чая святого хора.

(115) Вопрос. Вчера время нас понуждало, теперь у нас есть остаток обеда, который можно этому посвятить. О ночи нам было достаточно сказано. Но почему Писание называет первородный день не первым, но "единственным" (день един), который, таким образом, является нам несопоставимым с последовавшими днями. А ведь второй и  третий именуются, считая от него, и лучше бы было, чтобы начальный день назывался "день пер вый", а не «день един».

Ответ. День и ночь называются «день един», который охватывает всю длительность — полностью двадцать четыре [часа]. Так употреблять слово день — это обычно в Священном Писании и многократно встречается. В числе годов считаются дни, а не ночи. Послушай божественного Песно­певца: «Дней лет наших —семьдесят лет...» Перед этим Иаков патриарх сказал: "Дни моей жизни не­многочисленны и злы". И опять сказал божествен­ный песнопевец Давид: "И пребывать мне в доме Господнем во все дни жизни моей ". И божествен­ный Евангелист сказал: "За шесть дней до Пасхи пришел Иисус...". И Сам Господь, богословя, ска­зал: "Вы знаете, что через два дня будет Пасха"-. Потому то, что теперь предано письму, есть зако­ноположение на оставшееся время. «И был вечер, и было утро: день един». Явно, что день был прежде, потом вечер, после вечера ночь, и с окончанием ночи — утро: так закончился первый день, двад­цать четыре часа — его полнота, которая явным образом складывается, ибо ночь и день составля­ют двадцать четыре часа. Хотя и в краях под солн­цем случается, что день преуспевает, но установ­ленное время уравнивает ночи и дни. Хорошо, чтобы и ночь и день имели равную честь: ночь и день берут друг у друга недостающее время, и лицо их небесно. В этом строе воистину называется единый день". Это и к земле подходит — от нача­ла весны до конца года так называть, ибо вечер и утро тем самым по тому же круговращению солнца объемлет весь мир; не в количестве времени, но в долготе единого дня знаменуются день и ночь. И само устройство светил, или даже скорее, мне думается, истиннее переданное среди неизреченных слово, что Бог, устанавливая ночь временную, числа и знамения дней, таким образом учредил промежутки и распределил на семь, так что воля, чтобы седмица всегда возвращалась к себе. И начало числа лет, когда конец в тот же день, седмицей к себе возвращается. Это образ круга, который от себя начинается и на себе заканчивается. Так и у века есть свойство: к себе возвращаться, и никогда не кончаться. Потому главу лет Бог назвал не "первым" днем, но "единым", чтобы этим наречением он вовеки имел сродные дни, не иные и не приобщенные к иному образу. Сам от себя все время век, по кругу возвращаясь к себе.

(116) Вопрос. Как же Писание являет, что много веков, когда говорит: "Во веки веков"? И Давид в конце псалма сказал: «Исповедайтеся Богу небесному: яко в век милость Его». И опять Давид! «Вознесу Тя, Боже мой, Царь мой, и благословлю имя Твое в век и в век века». Вот три века — в сто сорок четвертом псалме. Но и от иереев мы слышим, когда они возносят хвалу Богу, молитвенна воздавая Ему власть надо всем: "Власть и Царство Отцу и Сыну и Святому Духу, ныне и присно, и во веки веков, аминь".

Ответ. Это никак не учит нас, что веков мно­го, но что есть перемена дел и устроений. Это не описание, не кончина, не преемство веков. "Ибо день Господень велик и просвещен", — сказал Пророк. И еще: "Зачем вам искать дня Господня? Он тьма, а не свет" — тьма явно что для недостой­ных, потому что смысл знает, что этот день неве­черний и без преемства, который божественный Певец наименовал "восьмым". Если есть день, то он один, а не много. Если век называется один, то он и будет, и бесконечен. Возводя наш разум к бу­дущей жизни, Моисей написал образ всего века, став повествователем начала дней, сверстников света, святой и честной недели, почтенной Вос­кресением Господа.

(117) Вопрос. Говорят некие, что колдовством и волшбой луну сводят с небес, и большая часть человечества держится этого мнения. Они в желе­зо и медь бьют, и думают, что они обманули ее зво­ном, впавшую в ужас, и она возносится.

Ответ. Это некие кощуны повсюду передают болтовню бающих стариков, что какими-то ухищ­рениями луна сдвигается со своего утверждения и падает на землю, и что можно ее осязать. Это при­надлежит полному безрассудству и последней умалишенности, думаем, отметать божественного Песнопевца, который говорит: "Луна и звезды Ты основал". А какое место принимает упавшую луну? Я слабым сравнением укажу для суемысленных величину луны. По вселенной многие города находятся на расстоянии друг от друга, и на востоке стоят, и на западе, и по различным стра­нам, и берегам — и в равной мере они принима­ют лунный свет. Если бы луна не была велика, то она освещала бы только противоположное узкое пространство. А луна идет по широте через все страны, и свет ее не ослабевает. Если бы тело луны не было бы очень велико, то оно не могло бы всем повсюду сиять равным светом по всей широте земли. Она не только находящимся на расстоянии, но и плывущим по дальним морям дарует вид своей величиной, и равно озаряет всех.

(118) Вопрос. Что должно быть, когда луна надолго становится кровавого цвета, так изменившись и потемнев?

Ответ. Этот образ знаменует, думаю, сражение и пролитие крови. Или от земли поднимающаяся мгла замутняет светлое сияние луны, там что ее облик изменяется от этой пыли; пока она в| своем движении не минует запыленную и мглистую область (место). Иногда она напитана и расширена, а иногда обожженная и запыленная, ибо запыленная и отяжеленная тогда земля. И тогда, мне кажется, она изменяется от пыли. Много раз и курение дыма, и большая пыль покрывает мраком то, что рядом с нами. Ураган и туман закрывает солнечный луч. И что еще более явно для всех, солнце, которому луна сестра, от той же матери —Премудрости, не выдерживает [видеть] хулы и издевательства безбожников на Христа, что былей видно при дневном пути солнца. Так, тьмою солнце побило безумное и богоубийственное собрание иудеев. Луч скрылся, и нельзя было видеть Творца, пригвожденного во плоти ко Древу и пробито­го копьем. Мне думается, что то же самое делает­ся и с луной, которая подражает своему брату-солн­цу в своем ночном беге. Волхвы выходят на горы и холмы и дерзким убийством, закланием детей, взрезанием своих утроб, каковой кровью затем убийца мажет свои груди, омрачают луну. Описы­вая их безбожие, богогласный Давид поет: «...И при­носили сыновей своих и дочерей своих в жертву бесам; проливали кровь невинную, кровь сыновей своих и дочерей своих, которых приносили в жерт­ву идолам Ханаанским...» И потом, как говорится, они пожали то, что посеяли. "Прогневался Господь яростью на народ Свой, и возненавидел наследие Свое". И теперь многие омрачены языческой тьмой и скрыто погрузились в заблуждение предков; они собираются ночью на курганах на древнее убий­ство разумных [собратьев] и служат бесам борь­бой и кровопролитием, и тщетно молятся идолам. При этом трясется и едва не падает луна, как устрашенная и боящаяся, и покрывает себя обла­ком, так закрываясь, не желая давать свет недо­стойным. Луна делает это по образу брата солнца, который, подобно некоему стражнику или сидя­щему на вершине наблюдателю, вопиет с неба о искуплении и бьет тьму, запрещая убийцам безбож­ное действие.

(119) Вопрос. Если Сын Божий не подобен Отцу и Богу, но точно совпадает с Ним, и почита­ем вместе с Ним, и того же естества, почему Он Сам говорит: "Я — виноградник, а Мой Отец — виноградарь". У виноградаря и виноградника не та же самая природа: первый — разумный и одушевленный, а второй — неразумный и неодушевленный.

Ответ. Я не хвалю твою находящуюся в смятении ловкость ума, который обходит многое, кроме того, что перед нами, и нарочитым вопросом думает совратить человека. Узнай, правильно ли ты рассматриваешь то, что растет. Ты должен прямо относиться, и прямо мне даровать, ибо то, что относится к христианству, утверждено на вере, а не на размышлении. Мы можем просто оказаться вне ума, поставив вопрос, добровольно ли Павел и Аполлос оказались вне сущности Церкви. Пишет церковному лику тот, кто высок размышлением: «Я насадил, Аполлос поливал, но возрастил Бог». И что? Павел насадил бессловесное и неодушевленное, а Аполлос напоил завещанным напоением и укреплением?

(120) Вопрос. Почему Бог предал Иова диаволу, когда Сам свидетельствовал о его праведности и непорочном житии по истине? Прости меня, что по обыкновению я об этом спрашиваю, я это делаю не для того, чтобы тебя искушать.

Ответ. Не самого Иова, но его "имущество". И не предал, но попустил, чтобы обнажить его мужество, истязая так борьбой бесплотного врага праведников.

(121) Вопрос. Ты хорошо сказал, что Бог предал не Иова, но его имущество. Но не он ли сам кишел червями, и был ими поедаем, и соскребал черепком гнойники?

Ответ. Но телесная язва совсем не разъела душу. Так, даже если мешок прогрызен, то сокро­вище остается неприкосновенным. Был не Иов те­лом, а Иов — разумное тело. Первому сродни зем­ля, а душа — разумна, принимая ум и искусность. Тело — неразумно, лишено чувств и тленно. Но от их смешения и совокупности существует ра­зумная жизнь, хорошо называемая человеком. Бог попускает ратнику внешние страдания, что­бы было известно внутреннее расположение того, кто стоит около хоругви Царствия. Иов блистал видимой багряницей (порфирой) и венком, цар­ствуя над целой Авситидийской страной — до того как черви проели даже мех плоти, и вселенная была озарена его терпением. У доблестного стра­дальца обнажаются душевные опоны (завесы), чтобы явилось внутреннее его царство. Он был подвергнут хуле, потому что под одеждою того, что он имел, таилось терпение праведника. Об этом воине думали, что он величественен одеждой сво­его богатства, приласкан служащим имуществом, и потому не испускал хулы. Но когда диавол испросил все его имущество, то обнажил его са­мого и, оставив его в безнадежной тоске о люби­мых детях, вместе с ним евших, сделал дом его сам по себе ставшим гробом и поминальной тра­пезой по ним. Но диавол без успеха и со стыдом отражен, ибо когда диавол приносит искушения к святому граду, то сограждане ополчаются против воина-диавола. Хотя диавол и отнял все имуще­ство праведника, но не склонил его к хуле (а хула была как раз только ему). Диавол затем просит Самого Бога и говорит Ему: "Протяни руку Твою и коснись плоти его и костей его, потому что он в лицо благоволит Тебе, а на словах хулит". Сердце праведников Бог ведает, и отнял предлог приязни и щадения. Когда все это случилось, Иов никак не согрешил пред Господом, но принуждаемый противоборцем к хуле, он делал противоположное, говоря: "Господь дал, Господь взял, как Господь пожелал, так и стало, да будет имя Господа благословенным вовек". Иов не предает себя, но объявляется воином, и наставником в мужестве, воздавая хвалу страданиям жития. Мы знаем четыре причины наказания. Во-первых, наказание наводится нам во исправление, за наши грехи. "Ибо много ран грешнику", — сказал Давид. Во-вторых, из-за гордыни и разрушительного величания, то есть мнения — так покрывается, можно сказать, превозношение души. Ибо «Бог гордым противится». В-третьих, — для таящегося делания добра и доблести, на подражание тем, кто это видит: ибо никто, зажигая свечу, не ставит ее под спуд, или под кровать, но ставит на подсвечник, чтобы она светила всем, кто находится в комнате, как сказам Господь. Говорит Господь таким образом: "Поэтому я зажег Иова подобно огню, и положил его вне града на подсвечнике навозной кучи, чтобы он светил всем по вселенной". И, в-четвертых, чтобы показать, что во всяком случае, небрежение от Бога — ради последнего зла, несмешение со всем — к лучшему. Что случилось с Фараоном, с Навуходоносором, с Иудой, что они были преда­ны погибели по причине их неизменного зла. "Отвращу ибо лицо Свое от них, и покажу, что им будет после" — сказал Бог языком Моисея. Наву­ходоносор, который был вразумлен таким поуче­нием, воспрянул от пьянства; его не отметает от­вергший его Бог, но снова дает ему царство, украсив порфирой и венцом.

(122) Вопрос. Сколько дней был Адам в раю? Ибо многие писали об этом. Одни говорят, что шесть дней, ибо на шестой день, как они говорят, пришел Спаситель. Другие говорят, что только шесть часов, ибо Спаситель был распят в шестой час. А еще говорят, что Адам жил (был жив) в раю сорок дней, но после принятия пищи, был из­вержен за преступление заповедей. Они говорят, что Христос то же число дней не ел и не пил, со­рок дней в пустыне искушаемый диаволом, как человек.

Ответ. Я согласен, что сорок дней, и я вы­сказал прежде, и думаю, что это разумно. Такому правилу следует и святой лик Церкви, когда один раз в течение года он оставляет тяжелую пищу и постится, чтобы обрести правое райское отечество, желая вечной жизни. Во всем искупил нашего пра­деда от долга Спаситель: Адам преслушался, и за то Спаситель был послушлив, даже до креста и смерти. Адам был искушаем Евой, и в конце кон­цов подчинился ее искушениям, вкусив запрещен­ного. А Спаситель, искушаемый, постится, пере­меривая сорок райских дней нашего прадеда Адама, вместо обилия воздавая скудость. Адам хотел стать богом, но не смог, и сгубил то, что у него было, став из бессмертного смертным; был осужден, лишен блаженства. А Спаситель его ради стал Человеком, оставаясь Богом и не меняя природы, не меняясь от Божества. Адам был изгнан из рая на чуждые места, полные страданий. Спаситель ради него приходит с неба и принимает его образ жизни. Вместо неприступного света, вселяется в темную без света гробницу. Вместо мыслящих, разумных и живых Ангелов, вокруг Него стоят неразумные животные. Носимый всеми Ангельскими силами носим на руке женской — Святой Пречистой Приснодевы, как всякое человеческое естество. Вместо сидения на Херувимах — в стойле вместо Ангельского пения и хвалы Он получает пение от детей еврейских, вопиющих: «Благословен грядущий во имя Господне». Вместо Евы Девой Он избрал Свою Мать. Вместо осуждения той, Ей Он послал радость через раба Гавриила, и Она об этом ликует. Вместо дерева преступления - дерево Воскресения Он поставил посреди земли: Свой Крест спасения. Как сказал божественны певец Давид: «Бог ... наш превечный соделал спасение посреде земли». Вместо нематериальной, но смертоносной еды ослушания, Он, соединив Свои Божественную сущность с нашей, предлагает нам живоносную еду, по воздуху всеми принимаемую. И она остается неистощимой, в чем за все осудился осужденный добровольно Бог, и Он же Человек. Ибо Он выпил желчь и оцет по причине осуж­дения Адама, божественно расплачиваясь за его долг. Так что думается мне, что нужно вместо тех дней тоже отмерить сорок дней. Я принимаю сло­во почтенных старцев, до нас дошедшее. Великий Апостол даровал нам извещение, что и большее время в блаженном состоянии (породе) жил наш прадед. Ибо от лица Адама велим гласом вопиет божественный Апостол: «Я жил некогда без зако­на»; ведь это не Павел был прежде Закона, Па­вел — ученик Закона. Павел никогда не был и не жил без него, раз он, проповедуя Евангелия, везде распространял [Благую] Весть как Закон. Он го­ворит от лица Адама, когда он плачет и произно­сит подобающим образом: «Я жил некогда без за­кона». Он истинно представляет от лица Адама, что так говорит, ибо разумеет, что не закон, но запо­ведь была дана Адаму: «Я жил некогда без закона; но когда пришла заповедь, то грех ожил, а я умер». Таким образом, явно, что отпадение от блаженной жизни произошло по ослушанию. Адаму была дана не тотчас заповедь, но когда время об этом известило.

(123) Вопрос. Грехом именуется ослушание, всем злом. До Адама не согрешил ни один чело­век, и не был никак сотворен, прежде был мертв — и ожил, когда пришла заповедь. Одно из двух: или природа — причина греха, или грех соделан кем-то до Адама.

Ответ. Прекрати говорить, что природа зла. Думается, это грех все больше противится и горь­ко клевещет, что есть козни диавола. Адам не по природе, но по проявлению воли изменился к худшей жизни. Диавол, когда принес клевету Ангельским хорам на Бога, то он и был назвался "диавол", то есть "клеветник"; и сам ангел, пал с вышемирных и по своим действиям стал врагом, когда еще не было этого видимого мира, и не было им, диаволом, околдованного человека. Он опять клевещет, клевещет Адаму на Бога, чтобы тот завидовал. Диавол лжет, он сначала не к Адаму приходит, а к Еве, как более слабой, и ей говорит: "Что это значит, что Бог сказал не есть от всякого дерева, которое в раю?" Ложь заключена в самих вопросах губителя. Диавол выведывал от нее, что среди насаждений таково, что вкушать от него Бог запретил: диавол не знал, что из насаждений или чего ради была дана заповедь. Ева была прямодушной, еще не искушенной на деле, не знала о хит­рых проказах диавола, что он наносит смертную рану. Ибо было сказано: "От всякого дерева в раю ешьте пищу", — так сказал Бог Диавол, чтобы оклеветать Бога, говорит: "Ведь знает Бог, что в день, в который вы вкусите от него, откроются глаза ваши, и вы будете, как боги, знающие добро, и зло ". И таким образом, пользуясь клеветой, диа­вол увещевает несчастную Еву вкусить запретно­го. А она заставила сделать это и мужа, который пожелал стать богом, и лишила тем самым его и себя и того, что у них было: бессмертия, нетле­ния, блаженства... Пишет Моисей — боговидец и божественный законодатель, говоря клеветы его в песнопении и издеваясь над лукавым. Ибо так же сказал диавол, когда он клеветал Адаму на Бога. "И ел Иаков, и насытился, и был отвергнут воз­любленный". То есть насытился, располнел, и ос­тавил Бога, Который его сотворил; и отступил от Бога Спасителя Своего. Так сотворил Иакову, по­вернув его к мясоядению и пьянству, а затем и от­вергнул к служению идолам. Против него Моисей вооружил войско из двадцати трех тысяч человек, и [людей] Иакова за один день в пустыне сжал как стебли травы. Но Человеколюбец Бог непреложно пришел к нам подчинить противоборца, воистину став подобен введенному в заблуждение Адаму, чтобы враг с ним не общался. Тот, кто боролся с людьми, стал побежден Богом, и сам человек ста­новится Богом. И пришел Бог сразиться за чело­века, что за пятьсот лет до этого прорек божествен­ный песнопевец Давид: «Благословен грядущий во имя Господне. Кто Он, о боговедец? Бог Господь, и явися нам». Это то, по причине чего Бог стано­вится Человеком, можно сказать, чтобы "разру­шить врага и противника диавола". Ведь диавол говорит к Богу: "...разве даром богобоязнен Иов? Он со многим имуществом обласкан и питается". А Иову он сказал: "огонь сойдет с небес и погло­тит все твое". И опять сказал Богу: "Только Ты протяни руку Твою, и коснись костей его и плоти его . И опять через жену Иова: "До каких пор ты терпишь в грязи и гнили, но скажи одно слово к Богу, и умри — и вырвешься из охвативших тебя зол». Этого врага и мстителя Господь разрушает Своим богочеловеческим пришествием. Сказал Он: «...се, даю вам власть наступать на змей и  скорпионов и на всю силу вражью...».

(124) Вопрос. Если Господь сокрушил врага, то кто теперь с нами воюет бесчисленными нападениями, и толкает во грех?

Ответ. Хотя Господь и вполне мог истребить и погубить врага, но Он не захотел, чтобы не оставить нас без почета [за доблесть] в будущей вечной жизни, раз у нас здесь не будет никакого противника. Мы двинемся на него в этой жизни, как на войне, чтобы получить венок награды. Уязвив главу змея, Он умертвил в нем всю силу, но осталось движение зла, являющееся на нашу духовную брань и делание добра. Много раз и мы, уязвляя главу змея, позволяем вьющемуся за ней телу существовать и опять на нас подниматься. Ибо бесы не имеют власти даже над свиньями, как учит Писание Божественного Благовествования: они прежде Божественного Христова попущения не дерзали подойти к стаду свиней. И Господь им повелевает так, что они не вместе с пастухами топят стадо, но пропустив тех, бросаются бежать, устремившись в свиней. Это явно показывает нам, что если бы мы не были хранимы Его Божественной и все вместе держащей силой и милостью, то бесы нападали бы на нас яростнее, чем на свиней, когда мы были бы в волнах или плыли по морю.

(125) Вопрос. Бог ведал, что Адам обязательно преступит заповедь, почему Он ему ее дал? И опять, когда Адам преступил, почему Бог осудил его на смерть?

Ответ. Если бы Бог не положил ее, как венок для него победителю в борьбе, и позволил, чтобы он был самовластным борцом, то не увенчал бы его и не прославил. Если бы Он запретил хранить заповедь и не пообещал преступнику смерть, то тогда бы вполне мог быть обвинен Тот, Кто его осу­дил. Если Адам упал и ослушавшись, пал, то вини осужденного, а не Дарователя подвига. Говоря дру­гими словами: как Бог знал, что Адам преступит заповедь, так и знал наперед, что его потомки ис­полнением заповеди будут Им прославлены и увен­чаны: одни во времена мирные — тем, что явят добрую жизнь, а другие во времена гонения за Него, сопротивляясь до смерти. Бог наперед ведал Авеля, который будет оправдан, Сифа, который также будет оправдан, Еноха, который преставле­нием не видел смерти, Ноя, который будет оправ­дан, Авраама, который стал корнем веры и отцом многих стран. И Он ведал, что Исаак явится ра­бом, добрым Ему нравом, что Иаков будет бороть­ся с Ним, как с человеком, и станет несгибаемым, когда дотронется до ткани огромных мышц. Что Иосиф будет за целомудрие брошен в темную яму, что он за свои дела получит царство. Что Моисей вырастет, что станет настоящим предводителем и законодателем; что Иисус Навин победит в бою и поработит Гаваонитян. Что Давид иноплеменного воина, облаченного латами, покрытого гигантским шлемом, держащего щит и копье и с головы до ног покрытого железом, одним камушком из пращи разобьет о землю, а вскоре станет царем, и много проречет о Нем. Ведал Бог наперед Апостолов, Пророков, мучеников, учителей и других, от Него прозябающих (произрастающих) церковных святых. Говоря кратко, не должно, чтобы от худости и падения одного для всех закрылась беговая дорожка, и труд прошел напрасно, как сгорел, и мужество кануло, и плата была пустой.

(126) Вопрос. Почему Спаситель говорит, что Отец воскрешает мертвых и творит их живыми; так и Сын, кого хочет, того животворит. Но Сын, придя и став над Лазарем, не властно воскрешает его, но молит Отца, говоря: "Отче, прославь Сына Своего", — и так вызывает из мертвых Лазаря.

Ответ. Ничего из этого не отделяет от Него часть власти или господства. Ибо Он сказал: "Я произнес это ради стоящего здесь народа, чтобы они приобрели веру". Зачем нужно еще прибавлять: "и чтобы Сын Твой был прославлен". Нуж­дается ли Отец в славе Сына? Никак. Но Отец про­славил Сына, и Сын Отца, делая нам явным единство в воле и славе. Так что Сын — владыка и над большим — просит Отеческого [изволения] в более худом, как ты говоришь, выпрашивая пове­ление и помощь и благодействуя. Он не призывает Отца, когда говорит: «...приидите, благословенный Отца Моего, наследуйте Царство, уготованное вам от создания мира». А на другую сторону: «...идите от Меня, проклятые, в огонь вечный...» Он сказал расслабленному: «встань, возьми постель твою и ходи». И другой раз опять: «юноша! тебе говорю, встань!» Так и дочери старейшины, после смерти, Он сказал: «девица ... встань». И прокажен­ному, который нарывал гноем с макушки до ног, Он простер руку и сказал: «...хочу, очистись». И еще и страсть убегает, когда ее прогоняет Божие веле­ние. Он запретил, сказав: "Тебе говорю, лукавый бес, выйди из него". И запрещением Он умиротво­ряет вздымающуюся бездну. За грехи Он осужда­ет грады и говорит со властью: «...горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида!.. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься...» И очи­щая древний грех, Он сказал Иерусалиму: «...не ос­танется здесь камня на камне», — что мы видим сбывшимся. И в этих больших случаях Он никог­да не призывал Отца и не нуждался в Его силе, а о меньшем берет у Отца благодать и врачует боля­щих самих? Отойди, почтеннейший друг, от такой мысли о Христе. Не в случае потери власти или силы Он обращается к Отцу, но Своим подходом учит нас всегда смиренномудрствовать, отказы­ваясь от нашего величественного презрения. И ни в коем случае не повелевать от себя действу преж­де этого самого "повеления", но чтобы Он был началом любого слова или действия.

(127) Вопрос. Тогда почему Апостол явно выс­казывает, что Сын покорен Отцу как большему, когда говорит, что Ему покорится все, и тогда Он Покорится Покорившему Ему все? И как Он мо­жет быть равен Отцу? Ведь явно, что Он как мень­ший покоряется большему.

Ответ. Нужно увидеть самого этого великого проповедника Божия, что здесь он в плотском смысле говорит к молодым и еще обнаженным душам, которые слишком ранние для обдумывания возвышенных учений. "Обнаженные" — "те, кто во Христа крестились, во Христа облеклись". Церковное собрание — носитель Христа, а теперь в вере покоряются Ему страны. Не до конца еще покорены страны, которые готова принять Церковь, и еще не достигнуто полное число стран, как говорит Апостол, но ежедневно Церковь становится покоряющей благодаря тому, что к ней прибавляются верующие, то есть Христос становится покорителем, и полнота стран будет тогда, когда Церковь примет покорение в совершенстве и без остатка, что есть Христос по плоти — тогда и она во всем покорится Покорившему ее, как здесь сказано, Самому Христу по плоти во всем. Бывает, что письмо прикровенное, и открывает не всю Хри­стову власть и Божественность, чтобы не думали, что Он противоположен Богу, не делали Его про­тивоположным Отцу. Одно дело, когда общаются с теми, кто совершенен чувствами — для тех пища тверже, чем молоко. Младенческая пища дается со­сункам. Если повествование начинается с Боже­ственных вещей, потихоньку совлекаются покро­вы на владычности Христа, и указуется, что Он равен по славе, по силе, по самовластности Богу, велегласным восклицанием: "Чаем Сына Его с небес, «Который уничиженное тело наше преоб­разит так, что оно будет сообразно телу» славы Его". Действием власти Своей Он мощен, и Ему покорно все. И в другом месте сказано: "Бог был во Христе, Который подчинил Ему весь мир". Предстает, что все в совокупности покорно Ему. Отойди от ребячества, когда сам Апостол указует, что все учатся не теми же самыми книгами, но каж­дому послано по подобию и как за руку каждый ведом к совершенству.

(128) Вопрос. Если Христос — Бог и равен Отцу, то почему тот же Апостол письменно имену­ет Отца Богом, а Сына — Господом? Апостол яв­ляется согласным не в меньшей степени и мне, ког­да говорит, что Бог был во Христе, к Себе примеряя весь мир: не Христос, но живущий в Нем Бог?

Ответ. Силы и господства, что превыше все­го, равны по славе Богу и Отцу. Я скажу, что вели­кий Апостол, когда Христа называет не Богом, а Господом, не отделяет Его от Божества, и не пока­зывает опять же, что Бог в Него вселился. Нас это­му учит сам тот, кто был пред Ним — великий Исайя. Он в древности прорицал о Христе и ска­зал: "И Саваинские мужи возвышенные придут к Тебе, и будут Твоими рабами, и пойдут вслед за Тобой, связанные по рукам узами, ибо в Тебе Бог". И исключая смысл "вселения в Тебя", Исайя при­бавил: "И нет Бога кроме Тебя". "Ибо Ты — Бог наш, а мы не ведали, что Бог — Спаситель Израи­ля". И опять он же за пятьсот лет произнес: "Отрок родился у нас, и по имени Он зовется Бог, мощный властитель". Возвышенный разумом Павел сказал: "Христос — Он над всеми Бог, благословен во веки, аминь". Святой песнопевец Давид указует, что Господь не вне Божества, когда говорит накануне хвалу богочеловеческому во плоти прише­ствию Бога Слова: «Благословен грядущий во имя Господне: Бог Господь, и явися нам». Во всех писа­ниях Ветхого Завета богословные Пророки называли Отца Господом. Так, много страдавший Иере­мия, говорит «Господь Вседержитель». Иезикия, херувимский сказатель, говорит "Адонаи Господь". Подобным образом говорит и Даниил, и другие Пророки. И Павел, когда говорит, что один Бог Отец, не утверждает, что у Него нет Господства. И опять же, когда он говорит, что один Господь Иисус Христос, не утверждает, что у Него нет Божества. И Сын, когда Он богословил, что "на Камне этом созижду Церковь Мою", указал на при­частного Церкви Отца — ибо сказал: "Все Мое — Твое, Отче, и Твое — Мое". Святые Книги везде вкупе берут имена Бог и Господь. С тем же име­нем и с той же славой и божественный Пресвятой Дух, как мы научены из послания, отправленного святым Апостолом: "Господь Дух есть". Те, кто ясно разумеют, что написано в Священном Писа­нии, не подумают никогда разноголосить, или спо­рить о нем (Писании), проповедуется ли здесь о божественных вещах или о смиренных, а они при­падают к смыслу того, что заслуживает слушания. Подобно тому, как чадолюбивая мать, кормя детей, когда они еще маленькие, при сосце, поит их молоком, а когда они вырастают из младенче­ства, то кормит зеленью, а дорастут — питает хлебом. К обоим сказал великий Апостол: "Я на­поил вас млеком, а не едой, вы не могли, но и те­перь не можете". А к другим он в гневе сказал: "Немощен тот, кто ест траву, и осмысляет, следуя Моисею; вы не можете питаться хлебом, следуя за теми, кто уже стал совершенным в обучении. Потому что ты слаб разумением, которое не утвердилось (не окрепло)".

(129) Вопрос. Как же Апостол отдает Христо­ву Царствию конечность, когда пишет: "Подобает Ему царствовать, пока не бросит врагов Своих под ноги Себе"? Те, кто это толкуют, повествуют, что с концом мира кончится и Христово Царствие, ког­да Он пойдет к Отцу, будет во всем и над всеми Бог, как говорит Апостол.

Ответ. Мне думается, что этих людей опла­кивает Иеремия, говоря: "Кто даст голове моей воду и глазам моим — источник слез», чтобы пла­кать «день и ночь» о страдающем и покрытом язва­ми моем народе, который заткнул уши, и не тво­рит ни одного слова богословия". Ведь Христос громким гласом возвещает: "Сын пребывает во­век". Горькому безумию этих людей сопротивляет­ся обличитель Даниил, муж, который охотно ска­зал: "Видел Я в ночных видениях, что вот, с облаками небесными шел как бы Сын человече­ский..." И потом сказал: "Власть Его — власть веч­ная, непреходящая, и царство Его не разрушится". Так говорит и божественный песнопевец Давид "Престол Твой, Боже, во век века. Посох (скипетр праведности — посох Царствия Твоего". И затем "Сначала Ты, Господи, основал землю, и небеса —создания Твоей руки. Они погибнут, а Ты пребываешь, и Тот же, и годы Твои не уменьшатся". То, что о Господе говорит высокий разумом Павел, то он говорит повсюду в своих посланиях, показывая, что Творец, Царь, Бог — Он прежде веков и; навечно. И еще то же самое боговидец и божественный законодатель Моисей поет: "Господь царствует вовек", и навечно мы исповедуем Гос­пода нашего Христа. Поэтому не думай "отколе" и "доколе"; что мол когда-то обретет конец Хри­стово Царствие. Из-за заблуждающихся дурно понимается то, что хорошо сказано. Сам апостоль­ский глас обличает их суетное понимание. Сказано, что смерть царствовала от Адама до Моисея. Но разве тем самым она только до времени Моисея царствовала, не распространив свою власть над множеством людей; и ее, по всем возрастам про­ходя, Христос запял (запнул), увенчав людей над ее властью, Сам для смерти став смертью. И сей­час о Моисее иудеи измышляют, но могилы его не найдено до сих пор. И когда Христос преобразил­ся, Моисей вместе с Илией пророком стоял на вер­шине горы, так что не нужно думать, что Моисей преставился плотью, а было точно как с Илией, который преставился плотью, хороня их мысль о возвеличивании, и поиск неразумной славы мужа: говоря, что он мертв, иудеи величаются. И опять тот же Апостол сказал, обличая их: "До сегодняш­него дня — когда это читается — на их сердцах лежит покров Моисея". Как тогда Апостол сказал в послании Коринфянам: "И до вас дошел Еванге­лием Христовым", — только ли до Коринфа? Раз­ве не доходил он в своей проповеди, обегая по кру­гу землю в скорости от востока до запада, и до Илирика, и до самого Рима? И он же сказал: "Уте­шая себя во все дни, пока день этот не наречется". Но предсказал и богословный Давид: "Если сегод­ня услышите Его голос, явно Божий, не делайте жесткими ваши сердца, гневя Его, как во дни ис­кушений в пустыне". Только ли для бывших до Да­вида полезно слушание Божия гласа? Увы безу­мию, которое измышляет в пустоту! Ибо Христовы создания с наступлением этого времени встанут нетленными и бессмертными, и будут всегда. Раз­ве изначальный Искусник и Созидатель, взойдя к Отцу не будет? Разве Он не обещает людям, что будет царствовать вместе вечно и бессмертно? Неужто Он этого лишится, и Царствие отойдет в прошлое с окончанием, если следовать суемысленным? Но отойди от этого безумия, умоляю тебя. Таких людей обличит среди древних бывший Да­вид, который поет о Христовом Царствии: "Про­славляйте Господа все создания Его". А создания­ми Христа является все. Ибо сказал великий Иоанн: В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. И Слово родилось плотью". И все­лился в нас Христос, ибо все стало благодаря Нему. И опять Давид: "Царство Твое, Христе, царство на все века, и владычество Твое — владычество во все роды". Весьма в согласии с ними вопиет Гавриил, слуга бесконечному Царствию Христову: «...и будет царствовать над домом Иакова во веки, и Царству Его не будет конца...» Ведь неужто не установлено, что обычно говорится в святых книгах "до тех пор пока" или "сегодня"? Ведь у Бога день не знает вечера, и один день — это вся вечность, наподобие умных и словесных сил, ведь ночь не покрывает вышемирный свет.

(130) Вопрос. Если Сын равен Отцу, то почему Он собственными словами говорит, что ничего! Сын не может творить от Себя, если не видит Отца творящего?

Ответ. Нет ничего горше, чем думать так о Единородном Сыне Божий; и мыслить все творе­ния раздвоенными: Отцом созданными в совер­шенстве и Сыном до сих пор делаемыми, по час­тям вводимыми, и творимыми наподобие Отца. Тогда безумие Ария покажет нам два солнца, и две луны, и разделит, что создано Отцом, а что созда­но Сыном; подобным образом можно соответ­ственно поступить со всеми творениями на земле и в море. Истинно говорит сын грома Иоанн, что Слово воплотилось. Иоанн почерпнул в возлежа­нии на груди, наполнившись как божественная ча­ша от вечно текущего Источника, и оросил мир под солнцем словами: «Имже вся быша». Ибо ни в од­ном древнем прообразе или указании не было вид­но, что Сын все творит. Но кто иной, кто стал совокупен с нашей природой в утробе Приснодевы? Только Сам единственный Ее ребенок — Сын Бо­жий, Сын, посланный Отцом чтобы быть рожден­ным от женщины. Ибо, учит божественный Апос­тол: "Где и когда видели Отца, воплотившегося, и рожденного, и распятого, и погребенного, и подоб­ное этому сотворившего?" Где Родитель в обще­нии подобным образом сказал: "У Меня есть власть положить душу Мою и вновь ее взять"? И что "никто не возьмет ее от Меня, но Я полагаю Сам по Себе"? Где Отца видели сидящим в стой­ле... говоря просто, там виден, на что пущен Сын сотворить сказанное? Кто созидает Адама и от него Еву, или иное разумное существо мужеского пола, по Его образу все искусно обрабатывающее? Вла­дыка, Содетель, Самовластный Бог всех, и прежде воплощения, и по воплощении, может Сам все де­лать по Собственной воле. Чтобы не думали, что Сын противоположен Богу Своему, или разруша­ет то, что принадлежит Отцу, что сказали против Него слепые. Ничего не может творить Сын Сам по Себе, если не видит Отца творящего. Вместе с этим Он учит нас любить Отца.

(131) Вопрос. Как же, когда Иаков и Иоанн, сыновья Зеведея, просили сесть с Ним, Он им ска­зал: "Сесть по правую и по левую руку от Меня не Мне даровать, но даруется это тем людям, кому Уготовано Отцом Моим"? Почему Он не сказал, как Владыка: "Кому Я уготовал", или: "Кому хочу", но отпускает это Отцу, и это не оказывает­ся самовластно?

Ответ. Он отказался не потому, что немощен; но по благой причине, возражая на их намерения и их величание перед другими, тем самым умудряя и других, и в них угашая гнездившееся бессмысленное желание старшинства, сразу ответил не что "вам все дарует Отец", но "тем, кому уготовано труженикам", понуждая их на делание добра и мужество, чтобы они показали правое усердие и сошли на труды и на подвиг до смерти, до казней. "Если вы Мое не проповедаете, то почему вы желаете проповедовать самих себя". Вы по щеке уже ударены ради Меня, и скиньте одежду для течения трудов. Спуститесь на страдание по собственной воле. Оставайтесь неподвластными, когда разберет себя театр века сего, то Я как плату дам вам тотчас престолы. А теперь благоприличным образом отвечаю, что Отцу принадлежит даровать престолы. Ибо иначе никак невозможно отторгнуть вашу мать, которая заставляет вас так говорить. Даровать просящим что-либо преждевременно не в пользу, хотя во власти это допустить. Ибо как ленивые будут в приязни, как будут приняты как мужественные, получив даром довольство, за которое не пожелали потрудиться? Так обычно делают и земные цари, если кто их умоляет о месте и о сане, а властители им даровать не хотят прежде времени; тогда, претендуя на власть, рабы в чаянии сана совершают друг перед другом подвиги для царства и, соревнуясь друг с другом, крепнут и становятся храбрыми, готовясь к сра­жениям. И еще. Поскольку Иаков и Иоанн думали, что Он будет царствовать земным и времен­ным царствованием, Господь сказал им: "Вы не знаете, чего просите". Тем самым Он сказал: Поднимитесь на ноги, войдите мыслью в Мое Царствие, а не летайте, подобно ночным снови­дениям, не стремитесь к земному — когда услы­шите, что и Отец Мой не просто так Мне дает. Вам надлежит получить то, что вы заработали трудом и потом. Я должен быть приязненным, но и не делать того — не побуждать к лености. Не мне принадлежит даровать, но Отцу: тем людям, кто прямо просит. Если бы они были разбойника­ми и любодеями, лжецами, злодеями и не настав­ленными, то они бы, то же самое попросив у Меня, сели [на престолы]? Не нам это — даровать без­думно, преступая правду правдивого суда ради сана, кому какой дать; оскорбляя тружеников, да­ровать ленивым. И если вы уже любите престолы, то почему не разумеете трудов и подвигов? На них вы должны обнажиться. Не величаться саном, по­ясом и скипетром, но выкупить престолы трудами и сделаться милостивыми судиями.

(132) Вопрос. Если Он самовластен и могуще­ствен, как Отец, то как же Он боится Креста и мо­лится Отцу, говоря: "Отче, если возможно, то пусть чаша эта пройдет мимо Меня"? А это не принад­лежит власти или знающей себя воле прибегать в беде к другому, требовать от него помощи.

Ответ. Мне думается, что и это наносит смертельную рану тем, кто суетно мыслит, ибо то, что здесь, именно являет Сына, равным по силе Родителю. Ведь Его обращение к Отцу было именно об этом. Не принято бы было Его Божественное пришествие, если бы не было утверждено сильным смирением и человеколюбием. А Промысл у Него — не силой Божества мстить гонителю, не владычески разбить его войско, но скорее кротостью и долготерпением совершить суд над противником. Если бы Он пришел и был, имея Свою природную выдержку, то думалось бы, что ничего нет поразительного в том, что Он совер­шает чудеса, что Бог борется с ангелом-отступни­ком. Но это диавол безумно превознесся, как бо­гоборец, и потому прекрасно, что Бог воспринял человеческую слабость, и разрушает гордыню диавола, даруя нам победу-одоление. Не человек прельщенный в древности, тем самым видимый, но Бог, умом постигаемый, был бы взят в плен, и думается, трудным было бы исправление рода нашего. Но святое Слово пришло в Божией природе, и Лик погиб, победил противоборца. И против него Он как Бог даст нам властительство, богословя: "Вот, дал Я вам власть наступать на змея и скорпиона, и всю силу врага".

(133) Вопрос. Но почему Распинаемый скорее отрекается, раз говорит: "Отче, если возможно, пусть мимо пройдет чаша сия"?

Ответ. Не может быть иначе. Просто человек не может спасти. А Бог как таковой не причастен страсти. Но Он - Бог и человек — един из двух, ибо природа та и другая соединились и стали единым: Он рожден богочеловечески от Приснодевы, сохранив Ее невредимой; Он же Бог – Он же человек. Когда Он восходит на Крест, то не становится причастен какой-то другой при­роде, поэтому иногда и говорит, как полагается Богу, а иногда — как человеку, как случается вре­менно. Тогда враг (диавол) не может ничего поде­лать, по причине слов и знамений. И Бог Себя по­казывает способным быть покоренным, и когда при этом диавол приходит и смотрит, воистину ли Тот — Бог, тогда, возглашая и вызывая его на бит­ву, Бог опять таит Свою человеческую природу — и противник, испугавшись, бежит. Так Господь со­вершает подвиг до распятия и смерти, в котором осуществилась вся Божественная победа.

(134) Вопрос. Почему Господь, когда пришел, не был явлен во всей Своей силе? Но Он был и нищим [на проповеди], и светлым [на Фаворе]. Неужто Он в страхе сомневался, Бог ли Он?

Ответ. Потому что и враг не явным образом соприкоснулся с нашим прадедом, не в своей по­роде. Ибо тогда Адам и Ева сохранили бы себя от наваждения (наведения) и падения. Тогда в змее скрывает свою природу диавол, который связался с Адамом, и сказал несчастной Еве: "В тот день, когда вы съедите от запретного, будете как боги". И говоря коротко, лживо отводит их на оставше­еся время от блаженной жизни. Этими лукавыми речами их прельстив, сам был прельщен боже­ственными речами устрашающий враг. И как там был не просто змей и не только диавол, так и здесь был не просто человек и не только Бог. И Он не устрашается, но явным образом порешает мудрость буйного. Как можно видеть Его сильное, по собственной воле сомнение — как страх? Когда к Нему пришли иудеи, чтобы Его взять, Он ослепил их, говоря: "Кого ищете?" Когда они сказали: "Ищем Иисуса", то Он снова показует свободу воли и говорит им: "Это — Я". И сразу вскоре Он отдает Себя в руки тех, которые Его искали. А что останавливало Его улететь от луней, что ме­шало Ему упорхнуть от слепых? Он сказал: "У Меня есть власть положить душу Мою, и вновь взять ее". Поэтому и Петру Он гневно запретил, когда тот «начал прекословить Ему», чтобы Господа не распяли, чтобы как-то избежать того, чему над­лежало быть. «Он же, обратившись... воспретил Петру, сказав: отойди от меня, сатана», ибо ни мыслишь «о том, что Божие, но» мыслишь «человеческое», то есть: иди вслед за Мной, а не обгоняй и не постигай разумом Промысл. И видом плоти сомневался: Как убоюсь смерти Я — бессмертная жизнь? Как отрекусь от страдания Я — разреши­тель страданий, прикосновением руки исцеляющий слепых; сделавший так, что тот расслаб­ленный понес одр свой? Он, иссушивший кровоток подолом плаща своего; прокаженного освободивший от поврежденности; множество бесов про­гнавший проявлением воли Своей; по бездне морской как по суху шедший: когда она вздымалась и ходила волнами, Он сделал, что она утихла и успокоилась — Он для штиля простер руку со стре­мительностью ветра; пятью хлебами до насыще­ния накормил пять тысяч человек, когда остатка­ми хлебов наполнили двенадцать корзин; призвал Лазаря четверодневного смердящего опять к жи­тию из могилы без повреждений — Создатель все­го и Бог, Сам Жизнь и Воскрешение. Намеренно смутился страхом и уничижением, желая уловить змея приятием плоти: "Мною" поруган над чело­веком ругающийся диавол. Ибо Я рыбак и уда, и опустил Себя в глубину сего жития, и как червяка нанизал погибшую человеческую плоть. Сам Со­бой им подобный был Адам и как рыбарь, а те­перь трясет и тащит в пучину спущенную уду. Теперь тих, когда приближается ожидаемая рыба-человекоубийца, чтобы она от явного шума не от­скочила. Потому Он и сказал через Своего отрока (слугу) Давида: "Червь Я, а не человек". Как червь из земли без всяких примесей обретает плоть и оживает, подобным образом и Я от Приснодевы без примесей каких-либо и схождения с мужчиной воплотился, саморасленным стал Человеком, ос­таваясь Богом. Потому и сказал Иеремия, много­страдальный среди пророков, видевший пророчес­ким оком лжеца-диавола, который будет об­манут. Словно глумясь над гордыней и безумием диавола, более чем за пятьсот лет Иеремия сказал обо Мне: "Человек Он и кто постигает Его". То есть Бог промыслительно нас ради стал человеком, по премудрости, чтобы сделать безумцем премудрого в злобе: совершая пророчество доблестного Иова: "Притащишь змея удой". И еще он же: "Пришел Ты по морю жития моего, являя непроходимое, и никак ногу не осквернил". Опять Ты же по бездне ходил, и проходил преисподние, там сущих пленных освобождая. И еще он же сказал: "Открываются от страха ворота смерти" — врата ада, увидев Тебя, испугались.

(135) Вопрос. Тогда ты утверждаешь, что Христос — поругатель, что Он ложью победил диавола?

Ответ. С таким же успехом можно сказать и святому в речах Моисею: посмотри, как он поругался над Египтянами. Так же [затем] поругается Воплотившийся над понимаемым разумно Фарао­ном; и побил его всевоинство египетских бесов. И потопил его тем, что сказал: "Отче, если возмож­но, да прейдет эта чаша от Меня". О чаша, рана диаволу, прогнание бесов, рассыпание грехов, омытие грешников, дарование вечной жизни. Ведь Бог Слово воистину стал человеком, и истинно неизменно прошел все человеческое, кроме неподобающего зла. Так и то, что во время страдания. Он отрекается от чаши, не страшась Того, что уже вы­брал, а уча, чтобы мы сами не налетали на напасти, а если попали в них, то с терпением мужествен­но их принимали. Потому и после совета о Кресте Он промыслительно отрекался, но когда прибли­зился Крест, Он его взял на плечо как победитель [знамя] и шел, чтобы быть пригвожденным на нем в согласии с Собственной волей. И хорошо всем вместе воскликнуть то, что сказано богословным Давидом: "Ибо величественны создания Твои, Гос­поди, все премудростью Ты сотворил". В согласии с ним велегласно вопиет великий Апостол: "О глу­бина богатства, премудрости и разума (ведения) Божия, ибо неиспытаны судьбы Его, и неисследованы пути Его, ибо кто постиг ум Господа, или кто Ему был советник". Увы безумию, что не разуме­ют богословно, что грубо спорят. Да замолкнет всякий спор, и смута помыслам; и да будем рады почитать Божество верой без опыта.

(136) Вопрос. Во всем хорошо сказанном мы молимся, чтобы мы узнали ко всему о нашей при­роде. Но Давид умаляет человека, и делает его не­годным, когда говорит в восьмом псалме: "Госпо­ди, что есть человек, что Ты помнишь о нем"; в тридцать восьмом псалме: "Но суета всякий чело­век"; в сто сорок третьем: "Господи! что есть че­ловек, что Ты знаешь о нем; что есть сын челове­ческий, что Ты обращаешь на него внимание? ". Так что Давид говорит, что человек уподобился суете. А его сын Соломон возвеличивает человека, чтит его, потому что говорит: "Велик человек и честен". Но если сын не согласен с отцом, то какое согласие может быть между остальными пророками?

Ответ. Ничто из этого не может указать на несогласие повествующих о Боге речей, которые проповедовались с любовью к учению. Кроме грубой жизни, отчетливо видимой, действие — это восхождение видения. Представлена природе почесть, что мы от Бога все прияли эту почесть созданные руками Божиими большими всего творения. Раскрыв (разогнув) правые Моисеевы книги, ты обоюдно будешь научен. Ибо Бог взял прах от земли и создал человека, и вдунул в его личность дыхание жизни. Это "взял и создал" и говорит о том, какова у человека честь. Ни об ном создании это не было сказано, а только об одном человеке. "Взятая персть земная", на ней мы учимся, сколь негодна наша природа. Ибо мы - земля и персть, не стоим никакой вещи, и легко рассыпаемся.

(137) Вопрос. Но как человек тогда велик и чтим, если он тленен и легко рассыпается, и порабощен тьмами страстей и принуждений?

Ответ. Не смотри только на природу прикладывая к ней почесть, но разумей для легко рассы­пающейся и скоро умирающей природы, что это стало у нас после исторжения от древнего блажен­ного жития в раю, по причине преступления. Пос­ле погибельной пищи отречения несчастный (Адам) услышал: "Ты — земля, и в землю пой­дешь", ибо он послушал врага скорее, чем Бога.

(138) Вопрос. Что сказывает Давид, когда об­ращается к Богу: "Руки Твои сотворили меня и со­здали меня"? Указует ли это, что одно — это создание, а другое — сотворение? Разумеем ли мы из этого двойственность, или то же самое подобает говорить — о Боге?

Ответ. Думается мне, что "творение" — эта сказано о душе, а "создание" — о телесном вещественном создании. Руками Бога и Отца Давид назвал Сына и Духа. Ибо к Ним Отец обратился: "Сотворим человека по образу и подобию Наше­му". Хотя Писание и говорит, что Бог взял от земли прах и создал человека, но обычно видимыми вещами указуется невидимое действие. Действие желания — это всякое нерукотворное создание. Поэтому руки названы как создания в честь при­роды, потому что они к образу Божию — но не по подобию природы. Невозможно это изречь по достоинству, но образ говорит о самовластности и свободе.

(139) Вопрос. Почему именуют по нашему об­разу и подобию у Божества члены тела: уши, мыш­цы, голени, как указуется, что Он имеет?

Ответ. Хорошо было бы немного времени это обсудить, изложив по порядку и по законам речи. Бесчиние вопроса соблазнит об ответе ввысь сво­его существования, и мы правильно взойдем по ра­зумно понимаемой лестнице. Человек — великое и почтенное [существо], которое изначально и те­перь имеет существование из слабых [вещей]. Бог мог сотворить человека из меди или из железа, или из нерассекаемого камня, но Он создал его в древ­ности из праха. А сегодня ответы "простые" и "худ­шие" указуют тем самым недоведомую и выше ума Премудрость Его действия. Но благой ум вашей любви да не издевается и не смеется по причи­не извещения, когда мы со скорым испытанием начинаем слово о тайнах природы нашего существования. Ибо и Священное Писание не возбраняет упоминать об отроке Иуды, который лежал с Фамарью, и исторгал семя во очищение по Закону, очищая осквернившуюся и только что родившую; и возвышенный апостол в послании Римля­нам упоминает мужа, оскверняющегося мужем, и мужа беснующейся жены. Вмешивается в женский пол от мужчины некая застывшая выкипь и при­мешивается к крови женской, напротив находящей­ся. Она осаждается от этой застывшей мужской выкипи, как сказал Иов, о котором Бог свидетельствовал как об истинном и непорочном, так с ра­ной тела обращаясь к Богу: "Не молоко ли меня умолочнило? Ты сырил меня как сыр. Ты окружил]меня кожей и мясом, костями и жилами удержал: во мне жизнь, и милость вложил в меня". Так Иов показывает природу совокупную, саму себя поддерживающую, саму владеющую. "Жизнь и ми­лость Бог вложил в меня", то есть "в меня" вло­жил [способность] самому жить и миловать - послушанием и соблюдением Твоих заповедей — и не убивать себя непослушанием; и за немило­сердие быть подобающим образом мучимым, став покорным врагу, а не Творцу Что наш прадед сде­лал, немилосерден к себе, получив на себя как меч губительный совет, и был им убит и, из бессмертия став мертвым, погиб. Итак, смешиваются все внутренние и все чувственные обличия, и тела словно сливаются и перемешиваются друг с другом. Благодаря этому смешению, облик лица и ста­новится неизреченным смешением. Раньше данное и старейшее семя, к нему к единому подобию упо­добляются образом, мужчины или женщины. Так, мужское семя, застывшее во всяком случае и про­исходящее от кости, претворяется в силу костей и жил, становясь крепким наподобие того, кто его посеял (то есть наподобие мужчины). А та, что от женщины, с ее стороны воздаваемая при совокуп­лении кровь, по природе теплая, замерзши от за­стывшего семени, превращается в плоть. А плоть оживает, когда Бог ее вдохновляет некоей жизнен­ной силой. "Ибо Я есть сотворивший землю и че­ловека на ней, и дающий дыхание для жизни" — сказал Бог всем ходящим по земле.

(140)  Вопрос.  Мы говорим, что душа суще­ствует совокупно с мужским семенем, которое живое и одушевленное. Потому что от живого и одушевленного тела суть причины нашего рожде­ния. Как и от ствола: каждая ветка имеет свои се­мена, и от них передана сила жизни. Если тепла кровь и живо семя, происходящее от мужа, и если не по подобию крови любое животное имеет при­чину [жизни], то есть душу, тогда вследствие сла­бости, а не из-за величия в первый день построе­ния [тела] не может построить свое действие совершенным: то есть совершение семени, которое растет во чреве, превращается в плоть, затем превращается в младенца, возрастает вместе с младенцем, совершенным образом показывает действие своей души: и с ним является соверша­ющееся тело.

 Ответ.  Отойди от того, чтобы думать, что души совокупляются. Откуда тогда была душа у Адама, сотворенного без всякого совокупления и семени? Если мы скажем, что душа выходит к существованию от мужа, то тогда любой будет мыс­лить душу воплотившегося Бога Слова подвластной семени и сопримешанной телу А это принадлежит последнему безумию и хуле, имеющим мучения без конца. Если согласиться с этим безумием, то скорее будут осуждены, чем примут плату и венки те люди, которые убегают блуда, добрым образом совершая подвиг, и Царствия ради Небесного сами себя оскопившие воздержанием, как сказал Господь, [они тогда суть] души свои удавившие, умертвившие их вместе с земным составом тела. Тогда тем, кто целомудрен и чист, будет, думается, горше, чем блудникам и любителям греха. И тогда и Павел, разумом возвышенный, окажется в бесчестии, и даст ответ за то, что принес нам мучение, сделал убийцами душ, и учил делом и словом убивать душу. И писал в посланиях для всей вселенной убегать от блуда, и не прикасаться к женщине. Почему и блудника в Коринфе он пре­дает мукам, превращая на жизнь его задохнувшуюся душу; почему и того, кто извергает семя, повелевает, чтобы он сам очищался по Закону, и чтобы его обливали водой? Если душа, нагнетаясь во чреслах человека, выходит, то откуда семена ростков насаждений и плодовых растений, кото­рыми Бог, взяв впервые, украсил землю? И поче­му Сарра, которая до ста лет спала вместе с Авраамом с самого юного возраста, получая его семя, никак не обрела одушевленное, прежде чем по Божией воле одушевилось семя и родился единствен­ный сын Исаак у столетних? Почему Анна и Елкана купно лежали много лет, не получая во чреве одушевленного семени, прежде чем пошли в цер­ковь и умолили Бога о деторождении. И Божество, прияв молитву ее, многие годы осужденной и ни­как не способной родить жизнь, как неодушевлен­ную вещь, в настоящей старости, в обыкновенном смешении сделал одушевленное, и дал образ чис­тому возвышенному Самуилу. Его, маленького со­сунка, завернув в плащ, принесла мать, из пелен очистив для Бога, и отдала в храм святого отрока. Почему и добрая старица Елисавет, которая с мла­дых и в поре лет спала со сверстником Захарией, дошла до самых седин, не нарушив брачных зако­нов, но никак не обрела живого смешения — преж­де ангельского гласа, что одушевленным становит­ся то, что лежит во чреслах, что обоими было смешано и усажено в плоть. Как глыба мрамора, отсеченная рукой от скалы, или от руды отсечен­ный камень, который ежедневно обтесывается при ваянии, остается бездушной и не имеющей образа вещью, пока он как тело не дойдет до предназна­ченного образа, когда-нибудь в неизреченном ис­кусстве, к старости. Итак, это в ваянии обретает образ Иоанна, Крестителя и Предтечи. Да замолкнет слово, которое при этом кощунствует о душах, что мол сущность души в мужском семени. Ка­ким образом нетленное и бессмертное может быть слито с мертвым и низким? Как большее и лучшее от ничтожного и худшего может иметь причину выхода в эту жизнь? И как не подобает думать, что душа засеяна в осквернении! Апостол говорит о теле: "сеется в тлении, восстает в нетлении. Сеется тело душевное..." — а не душа. Душевное - это значит и сосуд души. И да умолкнет болтовня, что они потом сосуществуют. Вот еще что: звезда каждой природы совершаются Божией, все дела­ющей волей. Не прежде существования, не после существования, как учит Божие Писание: пусть человек не думает, что душа старее или юнее его. Но как сказано: "И взял Бог прах от земли и создал человека", и тотчас следует: "И вдохнул Бог в лице его дух жизни, и стал человек с живой душой". Ни душа сама по себе, ни тело само по себе не есть человек. Но оба в совокупности и соединении совершают человека, как говорит писец божественных дел Моисей. Но здесь свернув с дороги нашей речи, давай опять на нее возвратимся. Кровь, сгущаясь от застывшего, превращается в плоть, и плоть понемногу растет, ибо се прибывает от усладительных брашен: от Дающего пищу всякой плоти, как сказал Давид божественный песнопевец. Так и морская плоть как в утробе кор­мится в своих раковинах и панцырях, и они катят­ся, принимая от Бога силу жизни, и не имеют ни рта, ни слуха, ни зубов, и всякого поедания они не причастны, и нет у них членов — их кормит толь­ко вливающаяся в них водная влага. Но они в этом образе пребывают всегда, получив от Божией воли такую природу. А причина нашего рождения по­степенно, с кормлением, неизреченно образуется, вырастая и становясь плотной, действием мыслен­ной и невидимой Божией руки, создавшей из пра­ха нашего прародителя. Затем младенец, на девя­тый месяц, совершенный Божией силой, крепок телом, и обладая силой, выпадает из мешка утро­бы через ложесна. (Далее идёт изложение о формировании "вертограда тела", органов тела, о зависимости их вида от способа и качества движения жидкостей, во многом повторяющее содержание других ответов)

(141) Начнем теперь, об устройстве и составе тела, удивляясь Богу, изначально Создателю наше­му и всего. Как подобающий дом словесный со­здал лучший Искусник. Единственного из подне­бесных животных Он вывел человека стоящим прямо. Из этого образа Он учит нас, что в небес­ном сродстве мы имеем житие. Ибо все бессловесные склоняются вниз, к чреву, а только человек сам из себя растет, и зрение готово видеть небо. То есть человеку не должно быть любителем греха и па­дать вниз, к страстям, но стоять и смотреть в на­правлении небесного, и двигаться.

(142) Затем Бог поместил голову словно на хол­ме тела. И в ней утвердил чтимое для чувств. Го­ловной мозг надежен премудростью и разумом Творца, Божией волей и разумом, сотворившим все.

(143) Что головной мозг важен и велик для жизни, указуется явным образом в таких случаях. Если язва или раздирание заденет его вещество, то тотчас смерть язвой доходит до ноги. Ничего, что он мал по природе: так в куполе здания есть один, вбитый в сооружение, все держащий верхний камень, который называют созидательным кли­ном. Если его выбить или выдрать, то будет потря­сено все [строение]. Бегут великие светила - солнце и луна, обходя поднебесную за ночь, а наш ум в мгновение ока вместе с нижним миром обходит и надмирное, пробегая их без труда; и [мысленно] мы видим неведомое, что мы не видели.

(144) Слабыми и немощными представляются волосы, но они украшают голову. Они отгоняют худшие из животных запахов, но досаждают пле­шивым, которые часто протягивают руку, чтобы поправить отсутствующие волосы. Они сопротивляются холодному ветру, стуже, солнечному зною; словно перелесок или чаща волосы осеняют то, что лежит под ними, и принимают на себя дождь, защищая голову.

(145) Очи причастны возвышенному виде­нию. Их только два, но они видят весь мир, ибо ни в чем им не препятствует установленное стро­ение тела. Ресницы при своем слабом строении способствуют, однако, правильности взгляда и словно копьями и заостренными прутьями отгоняют маленьких живых существ. Частым мига­нием век сохраняются зеницы; веко — как опаха­ло от солнечного зноя, как занавески на дверях, предупреждая смерть ока от изнеможения. Об этом свидетельствует Иеремия, тот из пророков, кто претерпел множество бедствий: "Вошла смерть две­рями". Не только тело должно быть неприкосновенным, но и по отношению к взгляду очами подо­бает так же действовать, и никак не позволять им бесстыдно устремляться и следовать за постыдны­ми красотами, чтобы мы от зрения не устремились к действу. Это по Божественному слову: "Посмот­ревший на жену чужую с похотью уже любодей­ствовал в сердце своем". Зеницам ока подобает дев­ствовать: они должны закрываться, обращаясь к себе, сохраняя помышление от блуждания.

(146) Точнее всех наших членов выковано ухо. Но и оно украшает голову, окаймляя ее. И оно, яв­ляясь творением Божиим, причастно к тайнам Его. Оно округлое, все изборожденное, чтобы не ско­ро проникало слово, но много времени покружив­шись, погружалось бы в глубину, при этом стано­вился бы ясен проникновенный смысл слова, а грубость лжи и злые речи остались бы на берегу. Кто разговаривает о добром деле, не должен гово­рить лжи, а кто слушает, должен испытывать и проверять сказанное. Если примешена страсть любви или ненависти, то первая весьма скоро не видит, а вторая вообще не видит. Если каким-то повреждением слово растлевает наше суждение, то мы должны овладеть им и отвести от злобы, как владеющие истиной. Этому мы научены от боже­ственного и крепкого страдальца Иова, ибо пове­ствование говорит: "Ум и слух рождает глаголы; а гортань вкушает брашна". В согласии с этим ска­зал и божественный песнопевец Давид: "Того, кто тайно клевещет на ближнего своего, изгоняю". А Бог, всех запечатлевая рабами слова, сказал в Евангелиях: "Будьте купцами искушенными, отличающими проверенное от скверного". Примем глас не как лживые завсегдатаи питейных заведений, но как отмеряющие изреченное из говоримого, а сбытия (исход, конец) — из сотворенного. И прибавимся на пра­вую сторону.

(147) От ушей и языка много бед. Орган лжи и истины невелик, но велико его действие для спа­сения и погибели. "Язык мой трость (перо) книж­ника-скорописца"; "Язык мой возглаголит правду", — говорит божественный Песнопевец; и еще он же: "Языками своими лгали"; "и язык их как змеиный, яд аспида под губами их". В согласии с отцом премудрый в божественном Соломон ска­зал: «Смерть и жизнь — во власти языка» — то есть слово заменяет руку. «Иной пустослов уязвля­ет как мечом», — утверждает Премудрый. И Боже­ство осудило на одну участь человекоубийцу и лжеца. Ибо сказал Бог через великого Давида*: "Муж крови и лживый мерзок Господу", — а тот, кто мерзок Богу, тот в любом случае и будет му­чим. Так же железо съедает ржа, и дерево или плащ оскверненный мерзок хозяину, когда его раз­лагает находящийся внутри гнус. Так и дом, когда жильцы его оставляют, пустеет, мало-помалу гиб­нет. Подобным образом, я думаю, гибнет и чело­век, который мерзок Богу. Богу он отвратителен, он мучается во зле от перемешавшихся в нем зол. Отречен он: "Отойдите от Меня, проклятые, в огонь вечный, — соответственно грехам они и услышат. Тогда в них все воспламенится, подобно тому, как когда уголь падает в сор. В них как червь в одежде или в дереве — поедает и грызет вечно, не делая распада, но и не погибая сам, поскольку мы восстанем из могил нетленными. И праведни­ки останутся в славе и покое нетленно вовеки, а грешники будут вечно мучиться и не истлевать, а всегда быть в местах отлученных: тяготящиеся, болящие, рыдающие, страдающие, плачущие, тер­зающиеся, кричащие, бьющие себя; но бессильны они что-либо изменить, ибо отбросили они от себя настоящее время покаяния. Требуя своего, они для себя же закрывают Божие милосердие: "ибо без милости суд тому, кто не сделал милости" — гово­рит Божий глас. А другие изгоняются в места тьмы кромешной, и таков приговор Судии для тех, кто виновен в ранах и изгнаниях. Так учит повество­вание о египетских происшествиях, что Божий от­вет возникает один, и прилагается к слышащим со­ответственно проявлению их воли. Египтяне, [во главе] с Фараоном мучили Израильтян вместе с Моисеем, который умолил Бога о спасении Изра­ильтян. Для одних Господь сделал воды Нила крас­ными, показав их кровавыми, что было мучением для жаждущих, а для других сохранил самотеч­ную природу воды. Для одних Он переменил днев­ной свет в осязаемую тьму, а для других на горе сохранил свет. Для одних Он как бы иссушил Красное море, чтобы они могли перейти его, дру­гих же, сведя его вновь в совокупность, оставил погрузившихся погибнуть и истлеть. Подобным же образом было и с вавилонской печью: три еврейских отрока как посреди прохлады ходили в пла­мени и пели, а тех людей, которые подкладывали дрова, опаляло пламя, возносящееся на сорок девять локтей, и от него вскоре они сгорели. Также мы знаем, что земля, покорная Божию повелению, расступилась, и взяла Нафана и Авирона на мучение, а невиновных носила, по своей природе земли, в том же месте. Так же и несчастный Каин, ко­торого мучит его ответ Богу ["Сторож ли я брату?"], стенает и трепещет на земле [т.е. боится; как при отсутствии сторожа]. Тотчас ведь следует испытание слов: мучение непрестанной дрожью и стенанием плача, которое от сердца (сердцевины) до [кончиков] ногтей терзало первого в мире раз­бойника и братоубийцу Каина, и не попущено было ему умереть, сколь он ни желал и кричал: "Пусть любой, кто меня найдет, меня убьет". Но ему Бог ответил: "Не будет так. Ибо Я положил знак на тебе, чтобы не убил тебя любой человек, который тебя встретит". Устрашимся мучительно­го огня, червя и тьмы, не щадящего и святых, ко­торые осквернились в своем житии. Ибо сказал Бог через Иезекииля: "Начните со святых Моих". "Если праведный едва спасается, то грешник и нечестивый где явится?" — сказал в Боге премуд­рый Соломон, пробуждая нас от лени. Мы не име­ем права облениться, мы, те, кто почитает Креще­ние и приобщение Святых Тайн. И если мы ленимся, то, думаю,  легче всего мы заслужим мучение — оно будет принесено. Никакого успеха не добьются для будущей жизни те, кто здесь ху­лит [Таинства], и недостойно и без страха их при­нимает,  тот на осуждение себе принимает Таин­ства Бога Слова, как сказал возвышенный Апостол. И еще тот же возвышенный Апостол сказал: "Об­резание будет тебе на пользу, если ты делаешь то, что принадлежит Закону. А если ты преступаешь Закон, то обрезание твое тебе необрезание, раз ты недостойно с ним живешь". И еще он же сказал: "Не тот, кто слушает закон, но кто творит его, бу­дет оправдан от Бога". А для всех, кто принял лю­безное научение, Святое Крещение вместо обре­зания, вместо Закона нам верным (верующим) даны чтимые Евангелия. Об этом сообщает Гос­подь в Евангелиях, когда произносит: «Не всякий, говорящий Мне: "Господи, Господи!", войдет в Царство Небесное, но исполняющий волю Отца Моего Небесного. Многие скажут  Мне в тот день: Господи! Господи!., не Твоим ли именем мы бесов изгоняли» и исцеляли болезни? И скажу им: "Не видел Я «вас; отойдите от Меня», проклятые, Делатели беззаконий, в огонь вечный, готовый диаволу и аггелам его". Мы думаем, что среди этих христиан, среди множества верных, был и Иуда — апостол, который творил знамения и врачевал больных прежде его отпадения от Бога всех Хри­ста. И Симон Волхв, которого разбили святые апо­столы Петр и Павел, и многие из галатов, которые после творения знамений, чудес и исцелений и сподобления пророческих даров снова обратились к заблуждению,  прежде всего договорившись со злом. В послании к ним и сказал великий учитель вселенной под солнцем: "О, несмысленные Галаты! кто прельстил вас не покоряться истине…» Вы хорошо шли, кто вас сбил, чтобы вы не подчинялись истине?" Таковыми, как я сказал выше, мне представляются те, кто после Крещения не преуспел. Даже если они и скажут Христу судящему: "Господи, во имя Твое мы творили чудеса и изгоняли бесов и исцеляли больных", — то Христос даст им суровый, полный достоинства и весь полный плача ответ; Христос, Своим милосердием, всех нас освободивший от [погибели], даруя забвение нашим согрешениям. "Ибо не встанут нечестивые на суд", — сказал Давид, божественный песнопевец. В согласии с ним сказал и великий во пророках Исайя: "Да падет нечестивый, да не ви­дит славы Господней". Об этом сообщая, говорит святой апостол Павел: "Кто беззаконно согрешил, беззаконно и погибнет. И кто, зная Закон, согрешил, будет осужден Законом". Не на погибель они будут отлучены, как здесь становится явным, что погибнут, но для них от Бога во всем отлучение, отвращение и мучение в бесконечные веки. То же самое вместе пророки сделали явным: что не на суд встают, чтобы предстать пред Судией, нечес­тивые, но они ведомы на осуждение вместе с их старейшиной диаволом. Так и сегодняшние зако­ны закоренелого убийцу или манихея не судят, дол­го заседая, но тотчас осуждают пред лицом огром­ного собрания народа, наставляя таким образом собрание. Когда один член тела режут или жгут, то все части вместе с ним содрогаются, испыты­вая боль. Если бьют одного раба, то все рабы устрашаются, мысленно, наедине с собой, обещая исправиться и не касаться запретного, за что по­крыт ранами виновный раб, Божиим гневом вле­комый на отмщение. Так, мне думается, Бог и уст­раивает, что в тысячном граде один дом мучим за согрешения, принимая здесь возмездие на протрез­вление и исправление прочих сограждан. "Ибо па­дением нечестивых праведные бывают устраше­ны" — сказал премудрый в Боге Соломон. И никак не будет нам полезно на неуклонном и праведном Суде Святое Крещение, если здесь мы житием своим зло его похулили, живя недостойно имени Христова. Великий Апостол весьма ясно об этом говорит, велегласно восклицая: тот, кто отрекся от Закона Моисея при двух или трех свидетелях, тому смерть без милости. Сколь же худшей муки будет удостоен тот, кто попрал Сына Божия и думал осквернить Кровь Завета; кто попирает Сына Бо­жия — Бога Слово, принимая Таинство без страха руками лихоимными, поднимающимися на ближ­него. Таким образом, причащаясь Хлеба и Вина, верные видят умными очами, как в них пребывает Бог. "Ибо слово Божие живо и действенно, и острее всякого меча обоюдоострого: оно проникает до разделения души и духа, составов и мозгов, судит помышления и ум, как говорит сам Павел: "Не на двоих же я раскололся, один из которых при­гвожден, а другой растлевается". Бог не истощится, принимаемый всеми по воздуху [в Причастии], и пребывает Тот же неизменный, что запечатлевает Павел, и строго являет, что примут муки с неверными те, кто по имени христиане, а на деле лукавы и безумны и ленятся о своем спасении. В Евангелиях сказано: "Если... скажет раб в сердце своем не скоро придет господин мой, и начнет бить товарищей своих и есть и пить с пьяницами, — то придет господин раба того в день, в который он не ожидает, и в час, которого не знает, и рассей чет его, и подвергнет его одной участи с неверными". "Рассечет" — не нужно понимать в смысле телесно, ибо это принадлежало бы грубости и гневливости, но: духовное отъятие даров Крещения, и отъятие дерзновения (свободной речи) к Богу. "Рассечены" на суде Господнем: ибо невозможно тех, кто обещался Христу и как воины ознаменованы Его печатью, и поясом воинства за Него опоясаны, невозможно наказать, если преж­де их не ободрать, как учат нас и теперешние законы: виновный из воинов не прежде наказывает­ся, как с него снимут пояс и воинский чин. Когда они отняты, он оказывается как раз вместе с про­стыми людьми. Совершенно явным сравнением по­кажу это Божие "сечение". Архиереи святого хоровода, стоящие вокруг возвышенного Престола, если кто из крещеных будет в соблазне, то не преж­де для него определяют возмездие, как когда ли­шат святого служения, лишив чина, чтобы извер­женный был как один из людей. Отъятие чина и можно назвать "высечь". И простое сравнение: одна участь с неверными. Это прорек и божествен­ный песнопевец Давид, свидетельствуя: "Делайте и воздавайте обеты Господу, Богу вашему; все, ко­торые окрест Него, да принесут дары Страшно­му, укрощающему дух князей". Пусть никто не думает, что песнопение говорит об отъятии душ у князей. Ибо не только у князей, но и у подчинен­ных; и у владык, и у рабов Господь влагает и отъемлет и души и дух. Но в любом случае это о духовных дарах и Крещениях. Мне думается, что верные — князи неверных, ибо от изначально су­ществующего Слова Бога им [дано] владычество­вать над ними и над бесами. Ибо те люди ничем не лучше бесов, они в уме сопротивляются Единому Богу, и борются с христианами. И дана власть по­пирать их. Давид молится и просит у Бога: «...по­ставишь их князьями по всей земле». Помяну «имя Твое» во всяком роде и роде". Услышал Пророка Бог, и Слово от Бога воплотилось, затем Слово пришел (пошел) в мир, и богословя Слово сказал к нам в Евангелиях: "Я победил мир" и "и вот, Я дал вам власть наступать на змея и скорпиона, и на всю силу врага", — то есть на любую ересь. Во всяком роде и роде мы памятуем имя Христа, мы, кото­рых Крещение и данный от Христа нам Святой Дух поставили князьями и владыками над противни­ками. Мы постараемся хорошей жизнью почтить Христа и Духа, ни в коем случае не принимая ни­какой скверны и порока от нечистого жития — в последнем случае судя, Иисус нам назначит порку, и с схваченными неверными погубит в огне вечном, оставив без дара Духа и Крещения. Не как думают некоторые из кощунов, которые услаждают уши, а душе пищу не предлагают, что мол мука грешников имеет конец, что единый Господь го­ворил о "огне вечном" а не о огне во веки веков. Как будто Пророк не сказал, что во веки, Господи, слово Твое остается на небе. И мы что, будем ду­мать, что Бог Слово на небе до времени? А с окон­чанием века Он уйдет с небес? И еще тот же про­рок сказал: "Истина Господа пребывает ввек". Неужто с какой-то сменой лет Господь уже не бу­дет истинен? — согласно безумию, именуемому гневно. Сам Судия в Евангелиях сказал святым Своим апостолам: "Я с вами до конца века". Не­ужто мы будем вкладывать смысл (проразумевать), что святые будут с Ним до поры до времени? Или скорее во веки и бесконечно? Разве не принадле­жит последнему безумию полагать кончину века: и что именно до этого времени будет мучиться диавол вместе с изгнанным с ним злым бесом. Если он освободится от ран и мучений, то тогда в лю­бом случае неудачниками были святые, которые до века жили в покое: за что им умирать или стра­дать, если кончился их век? По необходимости, если кончится мука грешников, кончится и вечная жизнь святых. От ушей и языка большая опас­ность. Поэтому Божество искусно сделало, что язык оберегается двумя губами, а кроме того, бо­лее чем зуб привязан корнем, чтобы при крепком хранилище, он легко был умудряем, лежа в мок­роте. Когда язык клевещет, то испускает смрад. А когда благословит, то источает пение, посылая Богу. Теперь, согласно божественному Давиду, мы должны петь: «Положи, Господи, хранение устном моим, и дверь ограждения о устнах моих». Язык мягок и легко вращается, и потому ему очень лег­ко развратиться. А голосом он лучше всякого го­лоса. Говорлива ласточка, которая всегда сладко шепчет. Говорлива горлица. И любящий пустын­ность кузнечик как свирель голосит, хотя и мал. Кличет голосом журавль. Голубь воркует. Медведь кричит сильно, тяжело и неприятно. Бык ревет подобно трубе. Лев своим рыком потрясает пус­тыню. Притягивает к себе теленка мычащая ко­рова. Брачным голосом звучит свирель, боевым — труба, плясовым — гусли, хороводным — бара­бан. Но даже все они вместе не могут сравниться с доброгласием человека. Ибо где в них красота нашего языка или ясность, или доброгласие, или строй, или сладость? Ласточка не умеет петь по-голубиному, журавль не умеет петь по-гусиному, совы — как воробьи, сороки — как перепелки. И прочие бессловесные не знают голосов чужерод­ных. И мы не можем их понимать и истолковы­вать. Ибо кто знает, что говорит лев, когда рычит? Или что говорит бык, когда ревет? Или козы и овцы, когда блеют? Но все разумеют красоту бла­гого языка человека: когда пастух зовет, то к нему идут овцы, а когда возбраняет, то опять отходят. Когда козопас дает клич, то козы отпрыгивают от овощей и уклоняются от нив. Так и конь, и мул, и осел и вол: иногда должны поворачивать направо, Иногда налево, подчиняясь человеческому языку. А псы выходят с лаем, когда хозяин их зовет. И быстро устрашившись его, успокаиваются в мол­чании. Посмотри и на заблудившуюся свинью, которая возвращается из блуждания от голоса пастуха. Пес, который долго преследует лань, отходя; таким образом далеко от охотника, услышав свисту отвечает на него лаем, призывая в помощь того, кто его отпустил. Можно посмотреть и полет голубей: услышав посвистывание своего владельца, они, словно облако, слетаются на шест. А всякий инструмент вроде гуслей — в противоположность голосу нашего языка, управляем ударами руки. И воистину чудно, что язык, который мал и мягок, так действует, вкушая нрав, понимание природы учения Того, Кто премудростью сотворил [все]; и язык достаточен для всякой словесной речи и ра­зумения. Тот, кто не согрешает языком, тот муж великий, и может обуздать все тело, как сказал в послании всей под солнцем вселенной божествен­ный Иаков.

(148) А зубы ему содействуют, давая ему твер­дое произношение для произведения слов. Они сталкиваются, как при ударении струн гуслей. Кро­ме того, зубы и слуги еде: одни ее рассекают, дру­гие раздробляют. Для рассечения [служат] перед­ние зубы, а для молочения — внутренние, которые перетирают и перемалывают вносимое; подобным образом они и именуются.

(149) Ноздри находятся между щек. Они втас­кивают и испускают ветром воздух. И они иска­пывают соплю, ибо вовлекают хороший запах - и гнушаются дурного.

(150) Бородой осеняются щеки, когда мы ме­няем детский и непостоянный возраст на муже­ство. Думаю, что борода являет промысл природы о жизни. До наступления мужества она только ра­стет. С нее начинаются труды мужа. И как раз ко времени сейчас нам спеть вместе с Давидом: "Ибо величественны создания Твои, Господи, все пре­мудростью Ты сотворил". В такую маленькую го­лову Господь вложил все наши чтимые чувства: зрение, слух, вкус, обоняние, — близко связав их родством между собой. И ни одному из них не вста­ет на пути действие соседа, и мы не можем стать им поперек, разве только поднесением руки.

(151) Хорошо и прямо стоит шея. С помощью нее глядя на небо, человек имеет образ, правиль­ный по лику. Голова утверждена подобающим об­разом, как на колонне. А шея в помощь, когда че­ловек наклоняется и выпрямляется.

(152) На правой и левой руке по пять пальцев. Теми же самыми пальцами мы и возделываем зем­лю, и перелезаем горы, и переплываем пучину на деревянных кораблях. Когда попутный ветер на­дувает паруса корабля, то мы управляем рулем. Мы ловим и укрощаем диких зверей, ловим китов, рав­ных по величине большим холмам и горам, и страшных на вид. Мы собираем плоды, и сбиваем летящих птиц стрелами. И огонь, который так си­лен в своем устремлении, к которому ужасно при­коснуться, который своим пламенем приносит столько ущерба и гибели, мы пальцами принужда­ем его работать нам на пользу. Ко всему мы можем применить наши пальцы. Этими же пальцами мы строим города, и окружаем их укреплениями и стенами, вооружая их пращами и катапультами и дру­гим оружием.

(153) Мал, кругл и не явен сосуд сердца. Но в этом главном сосуде мы разумеем о Боге, о Анге­лах, о Архангелах, о небе, о земле, о море, и о всем творении в совокупности. Сердце — как сокро­вищница или твердое основание. И наша жизнь, наша сила и дыхание зависят от сердца. Сердце пожелало быть как некий источник нашей жизни с Богом. От него, как ветки друг от друга, прорас­тают многоразличные проходы, и они разносят по всему телу теплый и огненный ветер. Всякая пища требует, чтобы к ее природе было даровано тепло. Не бывает так, чтобы наш огонь пребывал сам по себе, неподобающим образом угнетаемый, пото­му и потоки крови, как из некоторого источника, вытекают из селезенки, дыханием тепла расходясь по всему телу. Чтобы не стали они чуждыми друг другу и не разложили природу, став пакостника­ми, [происходит обновление]. Божество ни в чем не нуждается, а человеческая нищета нуждается для построения во внешних прибавлениях. Источ­ник крови — пища, всегда вносимая, внутри пе­рекипающая в кровь, как снег на горе, который на­полняет своей влагой потоки ниже себя, выжимая затем их сквозь свою толщу из скрытой мокроты на дольные водотоки. Дыхание к сердцу идет из ближнего бока (легкого), вмещающего внешний воздух, вовлекаемый ноздрями. Сердце укрепле­но посередине, и всегда находится в движении, на­подобие огненной природы. Все вовлекая, оно на­полняется предлежащим воздухом через расшире­ние пазух, и разворачивая огонь в себе, с помощью ближних парусов всегда подвижно дышит. Серд­це как некий предводитель дает всякое движение и стояние. Самое истое и нужное для нашей жиз­ни — сердце. Творец более всех наших членов его укрепил, окружив крепкими оградами. Он по­ставил хребет и плечи и с обеих сторон отогнул окружение ребер, чтобы хранить слабую середи­ну. Спереди Он поставил засов соединения, так что сердце со всех сторон сохраняется от давле­ния извне.

(154) Подобным образом мы вкратце скажем и о составе горла. К гортани приставлена мягкая ветка, очень тонкая и неприятная. Клины (легкие) наполняются до дна с помощью ветряных жил, ко­торые поднимаются и затем затухают, так что ос­тавшийся в клинах ветер выпускается, изгоняемый насильно. А когда легкие расширяются и развер­заются, то привлекают к движению силу ветра, которая в частом дыхании сходится с сердцем. И огненный пыл сердца легкие отталкивают; подоб­но и пламя, задыхаясь от своего дыма, угасает.

(155) Селезенка тоже тепла: для перетирания вносимого в кровоток она приложена к правой ча­сти. Когда она охлаждается, то человек тут же ху­деет, при этом часто возникают неприятные недо­могания.

(156) С левой стороны возникает раст (отросток), разливающий и вместе с тем разряжающий густоту крови. Насыщаемый, подымается, и вместе с этим становится жестким. Износившись сверх своей меры, оказывается набухшим телом, понемногу вызывая у человека бледность и немощь.

(157) А во чреве — свития и сплетения вокруг пупа, чтобы насильственным исходом пропускать медленно пищу, как через трубу; и пища, проходя не прямым путем, легко и скоро удаляется. Тем самым живое существо должно быть подвигнутое на помысл, и отказаться от обычаев, вызванных природой скотской.

(158) Мочевой пузырь — это помещение для воды. Творец искусно снабдил его невидимым проходом, частями принимающим влагу. Чтобы внезап­ным излитием или высыханием живое существо не стало жаждать, но чтобы постепенно выпитое уча­ствовало в созидании до подобающего времени.

(159) Наши голени [Творец] устроил сложен­ными из хрящей и сухожилий. Они как столбы вы­держивают тяжесть, и несут на себе все наше тело. На верху у них колени. А стопы, укрепленные сни­зу, готовы ко всякому движению: на молитву, на моление, на бег, на прыжки.

(160) Наши ноги устроены крепче всего тела. Они стремятся всегда припасть к земле, а пальцы помогают ходить. Если они изнемогут от стужи или холодного ветра, то мы едва сможем ходить. Какое слово сможет вполне поведать вложенную в нас премудрость и силу Творца? Ветви и раскры­вающиеся сосуды, сродно сплетающиеся с мясом, и протяженность жил, и кости, и крепость, и не­кие дороги и пути, невидимо возносящиеся в стро­ение тела, что одним только дыханием столько [да­ется] телу: и сила духа, и водоворот крови, и обитание тепла, и [работа] мокрого и застывшего, что знает врачебное искусство, о чем я и оставлю говорить тем людям, которые врачебному искус­ству учились.

(161)  Вопрос.  Очень хорошо преподано науче­ние о человеке. А где, как ты думаешь, был рай? На небе или на земле? Одни ведь говорят, что он был на небесах, в умопостигаемом смысле. А дру­гие — что он был на земле, видимый.

 Ответ.  Я думаю, что рай был видимым и на­ходился на земле. Об этом явным образом возгла­шает Священное Писание.

(162)  Вопрос.  Но что тогда имеет в виду Па­вел, когда говорит: "Я знаю человека, который (в теле или вне тела, не знаю, — Бог знает) уже че­тырнадцать лет назад был восхищен в рай и слы­шал неизреченные глаголы, которые невозможно высказать человеку"? Этим указуется, что рай на небесах. Ибо не сказано: "был восхищен до тре­тьего неба, и оттуда спустился в рай", но именно "восхищен в рай".

 Ответ.  Не в одном коротком слове говорится о небе и рае, когда сказано "видел восхищенного до третьего неба", и опять сказано "в раю". Необ­ходимо, чтобы вы свой голос восприняли сами к себе, а потом перешли к исследованию слов. Как вы сказали, не говорится, что он спустился, а что он был восхищен в рай, то есть отделен. Мне думается, как то и есть в учении божественных отцов, что не сказано "взошел", но "восхищен", а это не значит, что он взошел. Конечно, если он взошел на небо, то он явно восхищен. Но и сходящий "восхищен" в рай. Так и сказано: "видел я человека, восхищенного в рай".

(163)  Вопрос.  Но то, что видимое небо выше нас, показывает, что этот человек взошел; что он был выше него: там, где мы и разумеем рай.

 Ответ.  Но почему тогда Павел не сказал купно: "я видел такового человека, восхищенного в небо и в рай"? — но прибавлением слова он разделил два места, когда сказал: "я видел такового человека, восхищенного до третьего неба" и опять "восхищенного в рай". Так говорится, если и просто перемещаются на какое-то другое место. По образцу ровного поля от вершины горы. Если кто замыслил взойти на гору, он идет этим полем (по отлогому склону) и легко на нее поднимается. А если кто захочет сначала взобраться на гору (по крутому склону), а потом с вершины на это поле, то ему нужно прилагать все усилия, чтобы сойти с высоты на равнину. Подобным образом я думаю и о святом Апостоле, который первым взошел на небеса, а оттуда полетел в рай. До Павла достоверно свидетельствует о божественном Соломон Премудрый, что явно и на земле видим рай. Он говорит: "Спустился брат мой в свой виноград­ник". Соломон одновременно проповедует прише­ствие во плоти Господа и спуск Павла с неба пос­ле восхищения его с земли. Христос — брат Соло­мона и Павла по плотскому началу — сошел в свой виноградник. Он, как их брат, и был вскормлен грудью, и потерпел обрезание железом, и прекло­нил Свою шею под ярем закона, и принес в жерт­ву голубя и горлицу, и давал всякую положенную по закону дань.

(164)  Вопрос.  Что же тогда, ты думаешь, Спа­ситель Христос отдал Свою душу в распятии не на небесах, а на земле, когда сказал: "Отче, в руки Твои предаю дух Мой", — и к разбойнику: "Се­годня будешь со Мной в раю"? Если Бог и Отец Христа на небесах, то там, во всяком случае, и рай, куда Христос обещал ввести с Ним распято­го разбойника?

 Ответ.  Мне думается, что это хульно и при­надлежит всяческому безумию полагать, что Бо­жество только на небесах и в раю, а не везде. Но везде существует Тот, Кто держит все, Кто держит небесное, земное и преисподнее. Мы и говорим, что воплощенная душа Бога Слова, дошедшая до ада, — в руке Отчей. Христос при этом был в раю Своим Божественным началом, и привел с Собою душу разбойника. Так мы исповедуем, что Он жи­вет в длани Родителя. Бог на небе, на земле, в мо­рях и всех безднах, как сказал Давид. Он же ска­зал, что в руке Его концы земли. И еще: "Если взойду на небо, и Ты там", если сойду, то придешь в ад. Если небо всего выше, то ад всего глубже. В них Божество одновременно. Божество все держит. Явно возглашают богоглаголивые отцы, что Хри­стос Своим Божественным началом пребывает везде, будучи с Отцом, и в руку Его кладет душу. И души праведников находятся в руке Господней, как сказал Пророк, то насколько более там нахо­дится душа Бога Слова. Тот же Пророк учит нас, что рай на земле и видим. Ибо не сказал Господь распятому с Ним на кресте разбойнику: "Ты се­годня со Мной в раю", но на это место вводит раз­бойника Тот, Кто изгнал Адама и помиловал душу разбойника.

(165)  Вопрос.  Но что хочет сказать Исайя, когда говорит от лица Бога: "На руке Моей краской написал стены твои", — что, как мы понимаем, сказано о рае. Апостол, говоря о том же рае, пишет:, "Горний Иерусалим свободен", — который мать нам, а под ним мы не разумеем ничего иного, кроме как рай.

 Ответ.  Мне думается, что это скорее идет на пользу нашего ответа, чем опровергает его. При­водятся слова, что рай — это "место садовое", "хранилище плодов за оградами и стеною". То ли  же самое имя у рая и Иерусалима? Или у неба и Эдема? В этом раю, как рассказывает Моисей, который был от Бога, "насадил Бог рай в Эдеме на востоке", а не на небе на востоке. И "источник исходит из Эдема, чтобы напоевать рай", а не сходит с неба. Источник разделяется на четыре части. Где на небе ты найдешь смоквы, финики, розы и про­чее, то, чем рай осенен и цветет? Есть ли на небе источники и реки; и растение преступления запо­веди? Послушай и теперь написанное Моисеем, что из одного источника исходят четыре реки, ко­торые имеют названия. Их имена видятся просты­ми. Одна из рек называется Фисон — она обтека­ет Миры и Инды, и они называют эту реку Гансис, а эллины — Истр и Инд. Сремены и славяне, жи­вущие на реке, называют ее Данувий, а Готы — Дунай. Всю эту землю она обходит, затем — Эфи­опию и страны Елуминские (проходя первой Эфи­опию), оттуда течет в сторону юга и на запад. Гадир впадает прямо в славный Океан.

(166)  Вопрос.  Хватит, человеколюбивый отче. Но опиши нам словом течение второй реки, чтобы окончательно нас порадовать.

 Ответ.  Вторая река — Геон, египтяне назы­вают ее Нил. Она везде льется медленно, и каж­дый год напояет Египет. По ней ходят корабли под парусами. Река эта велит пахать землю плугом, и она сохраняет и водные стада, и земные. Можно есть и траву, и мясо. Река проходит великую Эфи­опию и течет по малой, в Анумите, Влемуе и Аксумите, в стране Фиваидской и Египетской, и там впадает в море. Иеремия, многострадальный сре­ди пророков, который утихомиривал обращения к Египту взбесившегося умом Израиля, явно возгла­шает: "Что тебе до земли Египетской — чтобы пить Геонскую мутную воду?!", то есть Нильскую мут­ную воду.

(167)  Вопрос.  Мы молим, чтобы мы не рассла­бились, поскольку час уже поздний. Но вкратце скажи и о третьей реке: откуда она начинается и где кончается?

 Ответ.  После второй, из того же водного источника исходящая река — это Тигра, как ее называет Священное Писание. Она выходит прямо пред Ассириею, огибает страны востока, погружается под землю на долгое расстояние, и опять вытекаете сквозь Армению, и разделяется в Ассирийской стране.

(168)  Вопрос.  Ты совершенно обрадовал нас своим словом. Удостой нас тем, что поведаешь о движении четвертой реки.

 Ответ.  Из того же родника вытекает четвер­тая река, прозываемая Евфрат. И некие индские из рая осенние листопады плавают по воде. Река при­носит их, наподобие пурпурных лилий. Эта река, долго протекая под землей, выходит опять в Ар­мении, а оттуда течет в Вавилон. Каждый может переплыть ее на лодках. Но тьмы кораблей тонут в ней, заблудившись под землей, и страдают от отсутствия пути, когда пытаются направить ко­рабли вспять. Ищущие рай предпочитали идти по земле. Некоторые корабельщики предпринимали попытки доплыть до истоков, чтобы найти тот не­видимый рай, где был Адам. Проплыв долгое вре­мя, они оказывались далеко от обитаемых мест, где все плавилось под огнем солнца, отчего река кло­котала, и нельзя было даже кончиками пальцев прикоснуться к воде. И они возвращались в свою землю, ничего из брашен так и не забрав, а только потратив много времени, как писали некоторые египтяне. Корабельники погрешили против того, чему явным образом учил Соломон: "Того, что глубже тебя, не исследуй, и то, что выше тебя, не испытывай, а что тебе повелено, то разумей". Если, согласно нелепому Оригену, на земле нет рая, то почему узнали о нем те египтяне? Почему тогда и божественный Моисей — первый создатель Свя­щенного Писания — сказал: "И спустился Господь в рай" — а не "взошел"; "ввел Господь Адама в рай" — а не "возвел"! А если на земле нет рая, следуя говорящим кощунственное, то исток не раз­деляется на четыре: ибо откуда вытекают Гион, Фисон, Тигр и Евфрат. Где на небе смоквы, ибо из листьев смоковных сшили себе опоясания Адам и Ева по преступлении своем? Если рай — это не чувственно воспринимаемое место, то во всяком случае там нет смокв. Если нет растения, от кото­рого вкусили прародители, то раз не съели, то и не преступили заповедь ни Адам, ни от него Ева, ни от них обоих мы, и другие после нас.

(169)  Вопрос.  Не думаешь ли ты, что если диавол пал с неба, то и падение человека, о котором мы говорим, тоже явно было с неба?

 Ответ.  Мы прямо говорим, что старый зло­дей бес разбился, упав от вышних. Зритель Херу­вимов Иезекииль оплакивал его со словами: "Как пал с небес денница". В согласии с этим рабом Божиим Господь сказал в Евангелиях: "Я видел сатану, который, как молния, пал с небес". Но о Адаме нигде в Священном Писании этого не най­дется. Хотя и обычно говорить о человеке, что он пал, и говорить "после падения Адама", но небеса к этому падению никак не относятся. Так и о воине мы говорим "падение", что он от богатства и сла­вы дошел до нищеты. Или что от делания добра обратился к худшему. И что от девства устремил­ся на блуд и изматывание тела. Неужто подобает думать, что все эти люди падают с неба? Нет, подобает осмыслять, и призывать на помощь Божественное Писание, руководствуясь указаниями Моисея, описавшего святое. Ибо у Моисея сказано: "И поставил Бог человека возделывать и охранять рай". От кого его надо блюсти, если Ангелы на небесах не умеют воровать? И нет там медведей, которые пожирают плоды, нет свиней и никаких других скотов. Нет диких вепрей, которые раскапывают траву, нет [медведей], которые, разрушая ульи, пожирают соты. Нет кровожадных львов или хищных волков, орлов и грифов, и никаких существ, которые есть у нас, нет на небесах. Эти животные, ужасаясь одного только прещения Адама, медлили и боялись подступить к раю, ибо все трепетали перед ним из-за его голоса, до преступле­ния заповеди. Когда же Адам преступил заповедь, то сказано, что "он был изгнан из рая", а не сверху был изгнан. И поселился он, как сказано, прямо неподалеку от рая. Были приставлены Херувимы и пламенное оружие, которое обращено, чтобы охранять "вход", а не "восхождение" к дереву жиз­ни. Оружие обращено, чтобы устрашить идущих на рай неразумных существ — бесов. Это обычно делают сторожа, которые криком отгоняют птиц и четвероногих от виноградников и маслин. А обра­щением находившегося в руке копья, его блеском, устрашенный человек отошел еще дальше, даже не помышляя о краже плодов. [Ведь] и метание из пращи быстро летящего камня на далекое расстояние отгоняет дикого разбойника.

(170)  Вопрос.  Чем, ты думаешь, являются ко­жаные одежды, в которые Господь одел Адама и Еву после их падения? Мы слышали, что кто-то хорошо говорил, что человек был тогда умом, в логическом смысле понимаемым, и бестелесным, разумом понимаемым животным. А после того, как он согрешил, не послушав Бога, то душа отдели­лась от ума, и о душе по этой причине так гово­рится. Ибо остыло тепло ума. Человек мог бы пре­бывать и служить вместе с горними Ангелами, но [был вынужден] облечься в это тело, которое Пи­сание называет кожаными ризами. Они надеты на согрешившего в мучение. Потому святые и моли­лись Богу, чтобы умереть и избавиться от муче­ния. Ибо Давид говорит: "Выведи из темницы душу мою"; Павел: "Я человек подвластный стра­сти, кто избавит меня от тела смерти сей?"; Иов беспрестанно молил о смерти, потому что не вы­держивал страдания, доставляемого "кожаными одеждами", будучи внутри тела.

 Ответ.  Я, поняв это, уже выше сказал вам, что вы идете за колдовской мыслью Оригена и па­губными его учениями, которые сбивают с пути простых и неискушенных людей. Согрешают души не на небесах, осуждаемые на муку и потому бессильные присоединиться к служению сверх меры. Если они заключаются в темницу этого тела для исправления или протрезвления, то почему они в нем и согрешают? Тот, кто мучается в темнице, тот явно, даже если и хочет согрешить, то не может этого сделать. И что же тогда бесы, вместе с диаволом, которые воспринимаемы умом и бесплотны, когда согрешили и пали с небес, были поме­щены не в тело, наподобие как у нас, для про­трезвления и исправления? Тогда напрасно и Мо­исей молился за народ, чтобы их были тысячи, чтобы их было без числа, как песка морского. Вы хотите стольких мысленных сил, согрешивших на небесах (т.е. бесов), стащить вниз, в тела, чтобы прибавилось земных существ? Богомудрая Анна молила Бога о прибавлении чад. И разве она тре­бовала, чтобы мысленные силы упали с неба — и она родит человека? Или опять, божественный пес­нопевец Давид за праведников молился, что "уви­дишь сыновей твоих сыновей". Неужто он хотел падения вниз вышемирных сил, чтобы умножить род праведных людей *? И если душа согрешает на небесах и прикрепляется к нашим телам для му­чения, почему и душа, никак не грешившая подоб­ным же образом, как и они осуждается быть мучи­ма в теле? Сам Бог свидетельствует о праведном Иове, сказав еще прежде, чем Иов проявил муже­ство перед диаволом: "Нет на земле человека, рав­ного Моему любимому Иову, который праведен, истинен, непорочен, богочестив, и бежит от лю­бого лукавства".

(171)  Вопрос.  Но посмотри, что здесь извеще­но в этих словах "нет на земле человека..." — этим указывается, что есть и другие люди, существование которых понимается умом, на небе. И со­грешивший из их числа Иов был прикреплен к телу для мучения, и очистился деланием добро­го. Прежде повреждений Иову о нем было свиде­тельство, что он праведнее земных людей — но не небесных!

 Ответ.  Мне думается, что зрение и осязание надежнее, чем слух. Мы оставим без размышле­ния и руководства то, что слышим, и скорее будем исследовать то, что видим. Ты не можешь пока­зать, что сказанное об Иове (что "на земле") под­тверждает, что на небе есть люди, существование которых понимается умом. Рассмотри то, что яв­ным образом тебе дано в божественном слове. В течение времени первым среди праведников был Авель. Затем Сиф, затем Енох, Ной, потом Авра­ам, Исаак и Иаков. Они все умерли и под землю ушли. В те годы единственным праведным из зем­ных людей был Иов. Как и Лот в пяти городах Со­дома оказался единственным живым творцом доб­рого. И праведно, что он избежал смерти *. Но все праведники умерли раньше и были уже под зем­лей. И единственный из тех, кто на земле, правед­ник был Иов. А то, что он не согрешал подобно им, что он дошел до праведности не в осуждении за смешение с телом, мы учимся от тех, кто были после него. Какую показал добродетель боже­ственный Иеремия, прежде чем выйти из ложесн: Бог свидетельствовал о его святости! Какие дела мог сделать Иоанн, когда его мать еще носила его в утробе, наподобие Бога Слова, носимого во чре­ве Приснодевы? Но он обрел дерзновение, кото­рое проявил. И если были под небесами, по вашим словам, безгрешные, то за что они наравне с осуж­денными были скованы телом? Отойди от тех, кто утверждает, что души лгут прежде своего суще­ствования. Чтобы не дерзнули назвать и твою душу, что она одушевляет ум.

(172)  Вопрос.  Если душа не сначала в небе­сах, а потом, согрешив, изгоняется в настоящую (нынешнюю) жизнь ради телесного совокупление и рождения, то почему Давид, оплакивая это, го­ворит: "В беззаконии я зачат и во грехах родила меня мать моя"?

 Ответ.  Ничего из этого не подлежит Оригеновой болтовне. То, что сказал Давид "в беззако­нии я был зачат" — в беззаконии начал действо­вать, смешался с похотью и впал беззаконие и, нанеся рану любодейства, тотчас прибавил и убий­ство. Эти слова являют, как он скорбит, когда похоть держит его, чтобы погибнул в беззаконии. Закон велит не убить и не желать жены ближнего. А слова "во грехах родила меня мать моя" и до нынешнего дня сбываются. Ибо многие матери не по причине любви, как Сарра, Ревекка, Анна, Елисавета, лежат со своими супругами, но в зависти и ссорах, и хулы обращают к телу, непреклонны и непокорны и, делая такой выбор, рождают много раз младенцев. Это Давид и подразумевал, что от такой жизни вместе он изначально произошел от родителей. Но свободно от всякого греха и выше обвинений соединение супругов, следующее Закону. Ибо рождение детей наказал Господь, создав из Адама женщину, и от того совокупления научил совокуплениям до сегодняшнего дня, сказав: "Раз­растайтесь и умножайтесь, и наполните землю, и обладайте ей". Почитая ту же самую жизнь вмес­те, Господь просвещает Своим присутствием брак в Кане Галилейской, когда Он обедал с ними, и явил, что при недостатке для пиршества даровал вино из воды. В Евангелиях Он говорит, богословя: "Посему оставит человек своего отца и свою мать и прилепится к своей жене, и будут оба одной плотью". И через Павла Он сказал: "Брак почтен и ложе неоскверняемо. А блудникам и любодеям судья — Бог". Сам Христос говорит: "Отец не судья ни единому человеку, но весь суд отдаст Сыну" — не в беззаконии наше зачатие по Хри­сту: [еще] в утробе Иеремия свят. Иоанн радостью [взыграся во чреве]. Слово и Бог стал человеком в неизреченном Зачатии. Не по причине, не ради душ возникли тела. Одно не старше другого. Но по при­чине неизреченной по своему образу благости Бог создал нас совокупно — нераздельно [душу с те­лом]. А когда мы отпали от правосудия и милосер­дия Бога и остались без Божества, то опять по при­чине Своей благости Бог соткал теперь мягкое тело для одетых в грубую кожу. Те, кто вне райского наслаждения и божественной одежды, теперь бе­рут на себя труды полного страданий человечес­кого жития. И эти люди испытываются не прежде возникновения, не с возникновением, но после воз­никновения, как мы и узнаем. И не обманемся, что, мол, души отпадают от небес и входят в тела. Тех, кто девствует, воздерживается и сливает семя, мы тогда должны похулить как душегубцев, которые в чреслах вместе с семенем раздавливают душу. Да­леко отбеги от вводящих в заблуждение, что душа, после своего возникновения находит существова­ние: человек не старше и не моложе самого себя.

(173)  Вопрос.  Как мы должны думать, чту Бог сделал, чтобы облечь Адама в кожаные одежды: заколол скот?

 Ответ.  Я тебе опять отвечу, любитель поспорить. Что легче и не требует труда: поставить небо; из воды, и основать землю не на воде, и собрать тьму воды в единое собрание, и каждую вещь украсить подобающим образом: звездами увенчать небо, растениями расцветить землю, для рыб сотворить их производящее море... — или сшить кожу, и одеть обнаженного в получившуюся одеж­ду? Создать живое существо — или одеть его? Высушить море повелением и шестьсот тысяч мужчин с женщинами и детьми перевести неомоченными ногами — или повелением одеть нужда­ющихся в разрезанное? Разверзнуть нерассекаемый камень и источить воду — или одеть нагого? Обратить вспять Иорданскую реку и перевести людей — или одеть нагих? Прах одушевить и дать жизнь — или покрыть одеждой произошедшее из нее разумное существо?

(174)  Вопрос.  Но скажи нам, кто заколол и что за животное закололи? И кто из него сшил кожа­ную одежду? Если об этом будет даровано слово, то мы вынуждены будем не сопротивляться тому, что ты говоришь.

 Ответ.  Покажите и вы бойню и заколотых жи­вотных, и какое их было число, что Нил стал крас­ным. Ведь неожиданно столь великая река превра­тилась в кровь, подчиняясь Богу Моисееву. Где мясо бесчисленного заклания скота, с помощью которого в кровь превратилась столь большая вода, что по ней ходят корабли? И как Святой Едино­сущный Живой Бог и Слово, Носящий плоть, вос­крес из ради нас бывшей могилы и, будучи в ней без одежды, явился не обнаженным — кто одел Того, Кто одевает все? Если все это подвластно Божию проявлению воли, то я верю, что наш пра­дед облекся в эту кожу. Не в суетном смысле наши тела — кожа; в кожу после вкушения запретного оделась наша душа. Прежде вкушения и преступ­ления было очерчено сооружение тела. Но и реб­ро у Адама было отъято до преступления, а ребро невозможно представить бесплотным. И какая была им нужда одеваться в листья смоковницы, если они были бесплотными?

(175)  Вопрос.  От великого Давида мы узнали, что душа была прежде тела. Ибо он говорит, об­ращаясь к Богу: "Руки Твои сотворили меня", — говоря о душе; — "и создали меня", — явно гово­ря о теле.

 Ответ.  Великий Иов не хуже Давида правед­ностью, как и облеченностью силой. Он царь и по избранию равен Давиду праведностью и исти­ной, засвидетельствованной Богом. И он сказал к Богу: "Руки Твои создали меня", — и еще: "Вспом­ни, что из брения Ты меня создал". Можно ли после этого говорить, что душа старше тела? Или создание не относится к названному неизменно­му сотворению? И тем самым мы назовем этого человека неодушевленным? Никак нет, так как бо­жественный Моисей сказал всему миру: "И взял Бог прах от земли, и создал человека", — не при­бавляя, что нетленным и что вскоре его сделал, не говоря, что сперва сотворил голову, затем лицо, затем шею, затем ладони и ступни. Откуда мы мо­жем думать именно так? Оставь болтовню. Ведь откуда мы можем знать, что не с уст или не с языка начал создавать нас лучший Искусник премудрый Бог.

(176)  Вопрос.  В чем, по твоему мнению, вы­ражается то, что человек создан по образу Божию. Этот образ Божий выразился в душе, как в духе сущем и невидимом? или в телесном низком облике?

 Ответ.  Ни в чем из этого, а только в бессмертии души. И в том, что он всем владеет. Но не отсюда он получает истинное точное подобие Богу. Ибо и душа, и тело созданы. Душа и тело соедине­ны вместе для союза. А за этим соединением уже следует все остальное: и разделение, и отстояние. А Божество несложно и нераздельно, и лишено внешнего образа, пребывая Само в Себе. И всегда Оно таково же. И владение не может быть как по­добие сравнимо с изначальным образом: ибо тот, кому оказана милость, не равен славой властели­ну. Властелин дарует и ни в чем не нуждается. Тот, кто попросит, тому он даст. Ибо от Бога властелин поставлен владеть товарищами, а Бог никем не поставлен, Сам всем властвуя.

(177)  Вопрос.  Но каждый в себе видит, что душа — это одно, а тело — другое. И дай нам от­вет о душе и теле. Что, как ты думаешь, есть по образу Божию?

 Ответ.  Человек — это никогда одно не отде­лено от другого. Дух — это не человек. Труп — без разума и без чувств. А из них получается еди­ный человек. Душа подвластна переменам и сме­не пути: одно она забывает, а другое вспоминает и помнит. Человек без зависти радуется делам, бы­вает мощен духом, бывает и умоляющим и немощ­ным в скудости. Иногда мыслит самое чистое, а иногда — блудное. Иногда предпринимает правед­ное, а иногда — неправедное. Иногда бывает че­ловеколюбцем, иногда — человеконенавидцем, зря гневаясь и внезапно становясь кротким. Душа под­властна разделению и изменению. Ибо возвышен­ный Апостол явным образом сказал, возглашая: «...слово Божие живо и действенно и острее вся­кого меча обоюдоострого: оно проникает до раз­деления души и духа...» Можно рассудить мыслью и умом: как может быть образом Бога, Который неизменен, душа, подвластная разделению и раз­личению? Душа обличаема в помышлении и уме не только Богом, но и собственными Пророками много раз в глубине, а кто постигнет Божий замы­сел или помышление? Ведь святой Апостол воз­глашает: "Кто уразумел ум Господень? Кто был Ему советник?" Если душа, которая старше чело­веческого рассудка и размышления, неспособна быть мыслима образом и подобием Божиим, то сколь дальше отстоит от подобия тело? Душа по своей сущности нетленна, а тело тленно. Душа невероятно велика и не может быть измерена, а тело мало и объемлемо. Душа неподвластна никаким причинам и невредима, а тело подлежит болезням, повреждениям, способно к тлению. Душа непос­тижима и неосязаема, а тело осязаемо и мимолетно. Душа бесплотна и невещественна, и выше вся­кой высоты, а тело имеет тяжесть и бренно, при­вязанное к земле, склоняемое книзу и вширь. Душа не растет, не кончается, не истощается, не уменьшается, не исчезает... Не будь зависим от дольного и не приписывай Божеству члены, а послушай? Бога, говорящего: "Вознесу на небо руку Мою" "Клялся десницей Моей" и еще "Небо у Меня пре­стол, а земля — подножие ногам Моим". И еще Пророк говорит: "Измеривший небо пядью", и в другом месте: "Перстом начертавший скрижали каменные и вручивший боговидцу Моисею". И как еще сказал Давид — божественный певец: "При­клони, Господи, ухо Твое и услышь меня, и при­зри на меня и помилуй меня". Поэтому ли ты при­даешь Божеству образ, начертывая для Него члены и суставы? Если ветер, когда веет, проходит всю­ду, и воздух окружает все вещи, то сколь более это может Тот, Кто повелел, чтобы ветер веял, и, со­брав веяние, охватил Престол Сидящего? Божество необъятно: ибо если земля — подножие Его, то почему свободно ходят те, кто пашет, почему от востока на запад проходящие, по повелению цар­скому переходя землю, не соприкасаются с Его но­гами? Каким образом небо измерил пядью Тот, Кто сидит наверху? И как Тот, Кто сидит наверху, опять же "на небо воздвигнул руку"? Как Он всего лишь перстами, без резака, вытесал скрижали, начер­тав без пишущего инструмента на них Заповеди, и законодателю дал написанный на них Закон? Вос­прянь оком размышления. Ты видишь, что все это — "гадания", а не образы. Ты видишь, что мы прила­гаем к Божеству слабое и малое, как капля по от­ношению к морю, которое своей величиной пре­восходит все состоящие из частей вещи и все окропляет. Так все это приложимо к Божией пучи­не, говоря словами Пророка. Море ведь простор­но, не имея образа, голосит без уст, движется без ног, преклоняется (волнами) без колен. Успокаива­ется и ведет корабельников, не имея руки; воздви­гает на высоту, не имея крыл. Топит многих, без локтей, пальцев и ладоней. Море пенится и плю­ется, хотя у него совсем нет губ. Оно может ме­тать камни, не имея мышц. Оно поднимает тыся­чекратно отягощенные корабли и, не имея зубов, прогрызает и поглощает. И если то, что в приро­де, что просто и изменчиво, имеет, однако, обык­новение такое творить, то сколь более него Тот, Кто возмущение и волнение, которое невозможно вы­держать, обуздал ничтожным песком, словно же­лезной оградой его обнеся, чтобы волны не выхо­дили вовне, а все свое стремление разбив в пену, возвращались в море. Так и веяние ветра: оно веет и шумит, не имея уст, разрушает постройки без мышц, без рук охватывает и колеблет плоды растений, раскапывает и раскрывает бездну, а то, что под ней, выкладывает, не пользуясь ни лопатой, ни рылом. Восстает, поднимается и сопротивляет­ся, запрещая плыть тысячекратно отягощенным кораблям, не будучи причастен ни груди, ни пле­чам. А другие корабли, белеющие как овцы, он гонит словно в тын, как бы по полю по пучине, не ударяя ни стрекалом, ни палкой. Оно украшает весьма бледный путь людей, словно опыляя его разными красками. И если море и ветер, все пре­вышающие своей величиной, не имеющие, одна­ко, образа и по отношению к Божеству как комар или сверчок, или горошина, или что-либо еще меньшее, но они бегут, поднимаются, держат, благодеют, терзают, обогащают, топят, приводят, отводят. Почему же тогда ты придаешь образ Боже­ству, любимый мой? И расписываешь на члены единое и несложенное [Божество], когда слышишь: "Призри на меня"; "Протяни руку Твою свыше"; "Извлеки меня и освободи "меня", — и тому подоб­ное. Оставь, наконец, прилагать к душе или телу, что человек — по образу Божию. Как может быть образом недолговечное и минующее, когда Бог во­пиет через Пророка: "Я есмь и не меняюсь".

(178)  Вопрос.  Раз, как думается нам, не то же самое ум и душа, если ум — это око в теле, и ум во всяком случае невидим и он в невидимой душе, то не есть ли ум по образу Божию?

 Ответ.  Ум и душа это не одно и то же. В со­гласии с моими установлениями, ум не вне души, но образ Божий не подвластен тлению и переме­нам, [а душа переменчива]. Ибо сказал возвышен­ный духом Апостол: "Пою духом, пою и умом", — называя духом душу, для которой ум — владыка и строитель. Ему повинуются и как царю — во гла­ве (в голове) сидящему возвышенному владыке, поднося вверх замыслы и советы сердца. Он не­победим очень многим, хотя помысел воюет с по­мыслом, размышление с безумием, «ибо из сердца исходят злые помыслы», как сказал Господь. Если нас побеждает помысл, который из сердца, то мы сопротивляемся ему умом. Как бы царь издает закон — и скоро умолкает страсть. И если мы с разумом наткнемся на безумие, то вновь будет низ­ложена презрительная гордыня — и заботой ума, разбором, угаснет то, что клокочет в несчастном теле. Ибо безумие — это отделение (отлучение) ума, когда душа остается без его наставлений, ока­зываясь вдали от наставника. Помышление — это присутствие и управление ума, и наставление ума, которое вкладывают учителя в учеников, когда их наставляют.

(179)  Вопрос.  А те, кто не учился, они не име­ют ума?

 Ответ.  Они имеют ум, подобный тем, кто об­лечен в рубище и мешковину. Они как бы одеты в разодранное и не делающее чести платье. А тому, что душа — это иное, чем ум, есть достойный веры свидетель — Апостол, как я указал выше. А если вы ожидаете сверх этого более очевидного ответа, то посмотрите на беснующихся и безумных. У них есть душа, но ума у них нет, что и есть безумие. От них отлучился ум, или же они расслаблены не­ким бесом. И посмотри ты со мной теперь, как су­ществуют они одушевленные, но лишенные ума; нет для них указаний от Бога, хотя они и соверши­лись и приняли природу, но от неимения ума они попадают на нож или пьют отраву или какой яд, как хорошее питье, очень скоро получая жалкую смерть. К этому принуждает безумие.

(180)  Вопрос.  Если ум — владыка души, и если, имея ум, мы приобретаем, а когда он поки­дает нас, мы погибаем, то значит именно ум со­творен по образу Божию, то есть как спаситель.

 Ответ.  Хотя я и назвал ум владыкой души, но не назвал его подобным. Сам ум не по образу Божию, ибо как образом нетленного может быть тленный и зависящий от причин? Как может быть пленный — подобен крепкому и всегда таким же без перемен остающемуся? Ибо ум прародителей в раю подчинился, то есть уступил наветам змея. Он или оторвался от души, или пал вместе с нею, как говорит возвышенный разумом Апостол: "Бо­юсь, не прельстит ли кого-нибудь из вас змей, вновь придя, и растлятся ваши помыслы". И В другом месте он сказал, уже оплакивая погибших: "люди, развращенные умом, невежды в вере". И опять: "Я вижу, что в членах моих другой закон, который сражается против закона моего ума, и* опутывает меня законом греха". И как образом неизменного, не испытывающего повреждений, не зависящего от причин может быть то, что по­беждено противником, или же уступило ему, или павшее вместе с душой и соскользнувшее в пре­ступление?

(181)  Вопрос.  Но в чем же тогда, ты думаешь, мы по образу Божию? Или все в нас ты показыва­ешь неуместным?

 Ответ.  Что по подобию, я немного после дам ответ, сколь хватит сил, следуя Божественному Пи­санию. А "по образу", как я сказал прежде, думаю, в бессмертии и владычности души; не иначе. Толь­ко как сказано выше. Ибо говорит Священное Пи­сание: «...и стал человек душею живою», — то есть бессмертной. И перед этим, выше говоря, сказал Бог: «...сотворим человека по образу» и подобию «Нашему», и да владеет «рыбами морскими, и над птицами небесными... и над скотом», зверями и пресмыкающимися по земле". Это владение всем поднебесным творением и бессмертие души, это я и имею по образу Божию, и по причине этого дивлюсь неизреченной Божией благостыни (прав­де). Давид, певец божественного, сказал: "Госпо­ди, что есть человек, что ты помнишь его? Что есть сын человеческий, что посещаешь его?" В согласии с отцом говорит и Соломон, премудрый в божественных вещах: "Господи, что есть чело­век, что Ты его возвеличил и возвеличиваешь, и поселяешь ум в нем?" И опять же Давид: "Все по­корно у ног его, овцы и волы все" и еще: и дикие звери, и птицы небесные, и рыбы морские, кото­рые ходят морскими путями.

(182)  Вопрос.  Но почему сначала нам велено владеть рыбами и птицами, а потом скотами, зве­рями и пресмыкающимися?

 Ответ.  Сначала дается дерзновение на более слабое. А потом, тем кто дерзнул владеть, тем да­ется дерзновение обладать более мощными зверями. Или же: раньше произошел из воды род плавающих и пернатых. А потом на поверхности земли появились звери и скоты, и пресмыкающиеся. Подобающим образом рожденные прежде, и были: даны прежде человеку в рабство.

(183)  Вопрос.  Но каким образом мы — владыки над зверями, скотами и пресмыкающимися, когда лев, медведь, волк, змей, скорпион — все они с нами воюют, одни могут нас разорвать, а другие прокусить и умертвить ядом?

 Ответ.  Где-то выше я, сколь мог, ответил. И мне кажется празднословием совершать разговору об одном и том же дважды, не считаясь с настоя­щим временем.

(184)  Вопрос.  Ты выше нам сказал, что до согрешения все звери и пресмыкающиеся нам подчинялись и боялись нас. Но когда мы после пре­ступления заповеди пали со власти, то все с нам» воюет. И что так есть, ты нам показал. Но теперь мы хотим слышать, почему мы не владеем небом, землею, морем, реками, солнцем, луною, если мы — по образу Божию? Ибо Бог всем владеет.

 Ответ.  То слово, которое о зверях, имеет сво­им концом именно это. Когда мы не исказили об­раз, то они покорялись большему, не лишившему­ся власти. И человек был для них владыкой.

(185)  Вопрос.  Но разве если бы ты повелел небу пролить дождь или земле дать поросль, то неужто они бы послушали? Или солнцу взойти, неужто оно бы взошло? Или морю высохнуть, или реке обратиться вспять и не течь, разве они бы послушались?

 Ответ.  Прими и об этом очень явные указа­ния. Моисей законодатель ударом посоха пересек Море Красное, и вода затвердела, как непробивае­мая стена; и Моисей перевел шестьсот тысяч му­жей по сухому дну бездны так, что они не омочи­ли ног. И когда вскоре с плачем они требовали в пустыне воды, то из непричастного влаге твердо­го камня он опять, ударив посохом, источил реку, затопляющую пустыню. Так и Иисус Навин — преемник Моисея — остановил для многих зна­менитую Иорданскую реку и таким же образом перевел народ, велев взять некоторым со дна реки двенадцать валунов, которые находятся видимы­ми там до сегодняшнего дня. Он же приказал сол­онцу, бегущему по небу, встать на одном месте до следующего дня до того же часа. Он всего лишь сказал: "Да остановится «солнце над Гаваоном ...и луна, над долиною Аналонскою!" — называя неко­торые места, где он и победит в битве, и поставит трофей превосходства. Посмотри со мной и на бо­жественного Илию. Он одним словом свел огонь с неба на посланного к нему от царя начальника пя­тидесяти; Илия сказал ему: "Если я человек Бо­жий, то да сойдет огонь с неба, и сожжет тебя и пятьдесят твоих". И тотчас возникло пламя и со­жгло весь этот полк. И охваченный той же самой ревностью о Боге, желая измучить тех людей, ко­торые служили идолам, три с половиной года он держал дождевые облака твердыми, так что богоборный народ был истязаем мором. Он прекратил дождь, сказав: "Жив Господь, дождь будет разве устами моими". Когда ему предстояло перейти на небо, вознестись на четверке огненных коней, то, дойдя до Иордана, он, ударив овечьей шкурой, разделил реку, и вместе с Елисеем перешел ее, не омочив ног. Он сам сел на огненную повозку, и так двинулся на небо, сбросил ученику кожаный плащ и удалился, живой до сего дня. И посмотри опять, что властитель и князь над всем в Новом Завете Петр с облака поражает Симона. Павел дошел до третьего неба, а оттуда — до рая, и будет судить отступивших ангелов. Говоря просто, те люди, ко­торые не осквернили образ злыми делами и тем самым не лишились (отпали) власти, — они кня­зья и властители надо всем.

(186)  Вопрос.  Ты хорошо рассказал и объяс­нил нам об образе. Но просим мы тебя прибавить к этому и о подобии, почему сказал Бог: «сотво­рим человека по образу» и подобию «нашему». Что «по образу» — нам дан ответ, а что "по подобию" — о том умолчано. Писание говорит: «И сотворил Бог человека по образу Своему» и не прибавляет: "по подобию".

 Ответ.  Не велит Бог, чтобы мы были празд­ными и ленивыми, наподобие свиней, мщатей  (осленок) и овец, и прочих бессловесных существ. И не будем считать, что мы без усилий и мзды, недостойно, не употребляя нашу власть, можем стать подоб­ным Ему, подражая Ему. То есть да уподобимся Ему приязненным (любезным) отношением к ближним, насколько и можно человеческой при­роде подражать Богу. Будь же для сирот как отец, вместо мужа их матери. Так сказал премудрый в божественном Соломон. И Сам Господь сказал в Евангелиях: (Блаженны милостивые, ибо они помилованы будут; Блаженны миротворцы (смиряющие), ибо они будут названы сынами Божиими; ....научитесь от Меня, ибо Я кроток и смирен сердцем, и най­дите покой душам вашим». Итак, будьте человеко­любивы и милостивы. Сами нуждаясь в милости, будем миловать того, кто нуждается в благе. Ибо и Господь делает благо для тех, кто нуждается. Сде­лаем то, что мы желаем себе восприять. Делает нам Бог то, что мы сделаем.

(187)  Вопрос.  Но Бог не сказал: "Сотворим че­ловека, который уподобится нам деланием добра", но что создаст его уже сейчас совершенным и це­лостным. Или одно Он сказал, а другое сделал?

 Ответ.  Бог не передумывает. Но Он помес­тил в человеке некую искру любви к Нему, чтобы подражанием последовать Его пламенности; по-другому никак не могло быть, кроме как чтобы сразу созданный человек стал пребывать во благе. И тем, кто рождается, даруется соответствующим образом. Посмотрим, что ничего из сказанного не разрушает "по образу и по подобию", но только дает указания, исходя из истины. «И сказал Бог: со­творим человека по образу» и по подобию «Нашему». Бог знал будущее, как уже бывшее, и еще до со­творения знал наперед, что сбудется для каждого из всего. Как о Исаве и Иакове прежде их зачатия в материнской утробе, прежде чем они изошли из отцовских чресел, сказал через пророка Малахию: "Иакова Я возлюбил, Исава возненавидел". Так и о Иеремии говорит: "Прежде создания тебя Я знал тебя во чреве; и прежде чем ты изошел из ложесн, Я освятил тебя". Так и о Иуде Бог делает явным предание, еще когда не существовало и его роди­телей, когда говорит через божественного Дави­да: "Тот, кто ест хлеб Мой, поднял на Меня пяту". И о верховодящем апостоле Петре Бог сказал че­рез божественного Давида: "И хвалящие Меня, Мною клялись". И действие всех людей совокуп­но: "Друзья Мои и родственники Мои напротив ко Мне приблизились и встали". Он еще тогда не вы­шел из чресел, не отвердел плотью, и ни в коем случае еще не было у Него ни родителя, ни деда. Но Он являет спасительный Свой Крест, как уже водруженный, и на нем Он пригвожден: "Проры­ли руки мои и ноги Мои, и считали все кости Мои" — гвоздями в них Меня прибьют. Говоря кратко, много раз в Священном Писании мы слы­шали, что Бог говорит о будущем, как о уже на­стоящем. Или то, что минуло и сделано, преднарекается и обретает сбытие. Как сказал возвышенный Апостол: "Ибо их я проразумел и преднарек", — в согласии с образом Сына Своего, чтобы Он был первенцем во многой братии. Богу было известно бытие наших прадедов [от Адама], и падение от непослушания, и так как "будет", что в последние веки единственное чадо — Сын Божий — Сам ста­нет человеком и явится ради страдающих людей, то вот это различение, которое было преднаречено, и являет, как я думаю, это «Сотворим человека по образу Нашему [и] по подобию». Гораздо позже будет, что так будет, что от неискусобрачной Приснодевы Он без семени воплотится, ляжет в яслях скотов, возвращая людей от скотства. "Подобает Мне быть как он есть, и сотворить его как Я есть, поселиться в пещере, в темном и беспросветном его житии, чтобы Он поселился на небе. Я буду обвязан пеленами, чтобы разрешить человека от уз смерти. Возрасту в теле, чтобы он возрос в Боже­стве. Мне подобает креститься — и омыть осквер­ненного (прокаженного). Мне подобает пройти искушения и попрать врага, и покорить его, одо­лев. Я захочу есть за того, кто ест во зле, Я, Тот, Кто кормит все. Я буду жаждать за осужденного, Кто дает дождь, и во плоти пешком ходит по морю. Я буду добровольно связан — и разрешу того, кто связан невольно. Я буду в поругании и поношении, чтобы избавить от поношения мужей преступницу-жену. Создатель, Я буду оплеван в плотское лицо, чтобы сделать чистым лицо со­зданного. Я буду заушен за раба, Владыка Анге­лов, чтобы освободить человека, порабощенного греху, — ибо заушением Господа освобож­дают рабов, ударением отпуская (прощая) их из рабства. Я буду увенчан тернием, Насадивший рай, чтобы искоренить терние у людей. Я вкушу желчи и буду напоен оцетом, да избавлю от горечи человеческую природу. Давший Израилю манну — взойду на холм и на Крест, пригвождаемый в теле, бесплотный, окружив Себя этим телом ради людей. Так иудеями схвачен Неохватный. Так умирает Бессмертный — смерть для смерти. Так Я хороним в аду — ради существующих. Так Я как бы камнем разбиваю ворота ада, доблестно выводя тех, кто в оковах. Как сказал Мой раб Давид: "Так на небо взойду, не нуждаясь в том, чтобы Меня поднима­ли", наполняя все, и сяду по правую руку бесплотного Отца, по подобию Его не имея образа". Так по ставшему образу и по подобию Он избрал стать в последние лета, преднарекая Собою будущее для сотворенного. Так что, думаю, ты уже понял, ка­ков смысл "образа и подобия". И пусть умолкнет при этом твое выспрашивание о образе и подобии.

(188)  Вопрос.  И что же, тогда Троица вопло­тилась и вочеловечилась? Ибо Бог сказал не "Со­творю человека по образу и подобию Моему", но "Сотворим... Нашему".

 Ответ.  Если мы будем настаивать на прочих словах, то во всех случаях само богословие (слова о Боге) нам искусно все покажет, говоря, что ска­зано "сотворил", а не "творили"; "Бог", а не "боги"; "человека по образу Божию", а не "богов". «Сотво­рим» знаменует три лица Божества, а само "сотво­рить" — соединение природы, света и действия: как мы понимаем из самого того, что мы сотворе­ны. Когда сказано «и сотворил Бог человека», то сотворенность, содеянность природы выводит [пе­ред нами] всех людей, и "мужа и жену сотворил", указывает лица. А в другом месте сказал Бог: "Истреблю человека с земли, которого Я сотво­рил", — хотя были уже многие тьмы людей, кото­рые утонули при Ное. Подобно этому и другое по­топление — всего войска Фараонова — воспевает святая песнь Марии: "Воспеваем Господа, ибо со славою Он прославился, коня и всадника поверг­нул в море", — множество коней называя в един­ственном числе, и полк воинов в песнопении име­нуя точно так же, который весь потонул в Чермной пучине вместе с несчастным их царем. А к Мои­сею Бог сказал: "Я Бог Авраама, Бог Исаака, Бог Иакова", — что можно сказать, что "Я один и тот же", и так указуется Святая Троица, что Три. Бог с высоты показывает три Своих ипостаси и лица. Одно "Я", а три "Бог" — возвещено. Но и во всем неизреченное и невыразимое явление Бога во пло­ти мужской от Приснодевы Марии: когда Бог по­желал, Сын воплотился и Дух содействовал — это было сделано, когда никого не было не участву­ющего, но союзным согласием всех; и тождеством единого Совета, Господства и Царствования, ко­торое в Троице. И для Писания обычно разделять многие Божий действия на три. Действия Ветхого Завета возводятся к Отцу, действия Нового — к Сыну, в настоящем Божественно действуемое и устраиваемое — к Духу.

(189)  Вопрос.  Но Бог не сказал: "Сотворим че­ловека по образу и по подобию, по которому желаю, чтобы он после был". Но настоящее уже являемо совершенным, когда говорится: «И  сотворил Бог человека ...по образу Божию сотворил Его»  как сообщает Моисей.

 Ответ.  Не хочется повторять, ибо в достаточности уже было сказано. Думаю, что образ вполне совершился приличествующим образом в Богояв­лении к нам Слова. Об этом много раз свидетельствует сонм Пророков, за много лет до имеющего плоть жития Божия, которое будет после них. Это, как уже наступившее, проповедует возвышенный среди пророков Исайя, когда вопиет: "Отрок родился у нас, и нарицается имя Его Бог крепок",- хотя плоть Матери Его приснодевственной еще не изошла на бытие. Другой Пророк больше чем за пятьсот лет видел Сына как уже распятого и воскресшего из усыпальницы, когда вопрошал предстоя, Его: "Что это раны эти на руках Твоих?". Бог еще не был во плоти, а он, подтверждая слова, пророчествовал как уже о сбывшемся, когда говорил: "Эти раны, которыми был ранен в дому воз­любленного Израиля". И божественный песнопе­вец Давид за тысячу лет, как о наступившем или уже прошедшем, пел о восхождении Иисуса Хри­ста во плоти на небеса: "Взошел вверх Бог при вос­клицаниях, Господь при гласе труб".

(190)  Вопрос.  Но как же ты тогда раньше опровергнул тех, кто описывает Божество во пло­ти или говорит о Нем, как о имеющем челове­ческий образ, а теперь сам известил, что Оно по­добно нам?

 Ответ.  Я сказал не "есть", но "будет". Соеди­нившись с нашей душой и телом, Сам Бог Слово стал подобен нам. Он был с нами, что было и до этого; и был видим, что не было до этого. Когда Он сказал к хору апостольскому, разламывая хлеб: "Возьмите, ешьте от него все, это — Тело Мое", — Он не пострадал плотью, и когда сказал: "Пейте... это Кровь Моя", — не был проколот на Кресте ко­пьем в ребра. Мы видим сегодня этот святой Хлеб на не допускающей скверны Требе во время свя­того и таинственного Служения, предлагаемый на пречистой Трапезе. Он не согласуется [внешне] со спасительным образом Бога Слова. Как и с разме­шанной кровью — преподносимая вместе с хле­бом чаша вина. Не согласуется ни раздроблением членов, ни составом плоти, ни составом крови. Не невидимо и явным образом примешано к этому телу не имеющее образа Божество. Первое крова­во, одушевленно, жилисто, сочленено различны­ми жилами, и объято кровотоками — в это тело Создатель Слово вплелся до волос и ногтей; и во­лосы на бороде я мыслю Христовыми, и ноги, и ногти, и кровь, и воду. Ко мне, ради моего, Бог [так] примешался. Это прямо, и действует прямо на чле­ны. А второе — всевластно, без членов, не оду­шевлено, без крови, неподвижно, непостижимо, и невидимо в Божестве. Но мы имеем веру даже ско­рее, чем богословие, и [знаем], что не как подоб­ное или как равное, но Божественным невидимым и явным образом — это существующее Божие Тело, которое освящается на святой Трапезе, и свя­щенники нераздельно его раздают всем; и его бе­рут, а оно не скудеет. Как солнце не истощается, давая свет тем, кто нуждается. И море, выливаясь на осоленные берега, не делает сухими глубины. И огонь, занятый тысячами свечей, не гаснет, не потухает. Под гнетом он не оскудевает, и пламя рвется вверх [...] Оглашаемые, осевшие в неуче­нии, или скорее в погибели, отверглись Его. А не ведающие Закона язычники, не воспитанные в За­коне, не оглашенные в нем, хорошо совершили Закон, став для себя законом. Своему Творцу они дивились, только исходя из сотворенного Им, и веровали, что Он — Бог.

(192)  Вопрос.  Если ты сказал выше, что совер­шением добродетели мы подобны Богу, и обещал сказать, каким образом человек живет по Божьи, то молим сперва рассказать нам: каков устав со­вершенный делания добра?

 Ответ.  Я удивляюсь, о, любезная глава: ты нам сам показал очевидное установление делания доб­ра, чтобы мы его бодро видели. И если найдется этот устав, то его желанно с помощью слова сде­лать вечным в своем житии. Я прямо недоумеваю, как объять словом и показать совершенство в жи­тии. Если даже слово и передает смысл, то оно выше моего помышления. Ведь и все те, кто сияет деланием добра, не могут поведать то совершен­ство, которое у них, то совершенство, которое у всех других: как оно может быть измерено в чув­стве и какими определениями оно будет установ­лено. Что оно по числу и уставу. Все, что количе­ственно, то окружено какими-то своими установле­ниями. И кто измеряет на глаз локтем, или считает десятками, тот понимает, где он начинает и где кончает. И в нем это и осуществляется. А что до дела­ния добра, то от Апостола мы научились един­ственному совершенному установлению: ибо де­лание добра — без установления и без краев. Ибо Апостол велик и высок разумом, и всегда по доброделанию движется. И никак не перестает состя­заться за первенство, ибо он думает, что не без­вредно прекратить этот бег. Ибо ничто благое не устанавливается своей природой. А когда против­ник запинает, то это благое всегда тотчас кончает­ся — как жизнь кончается смертью, и свет конча­ется тьмою, и сила кончается болезнью. Ибо как конец жизни — это начало смерти, заход солн­ца — это начало тьмы, и недомогание — это нача­ло болезни. Так что остановка бега (течения) на делание добра становится началом течения зла. Разве не хорошо я сказал, что делание добра не подчиняется своим установлениям. Ибо делание добра не имеет окончания: оно совершенно, без конца и лишено установлений, весьма велико и не­измеримо. Ибо, говорится, всякого ума выше Бо­жество, Господство, Первое Благо. Его природа блаженна, бесконечно делание добра. Таким обра­зом, нет ни одного установления для делания доб­ра. Разве только сопротивление злу. Ибо против­ник не приемлет Божество и не считается с Ним. А тот, кто бежит путем делания добра, тот всегда причастен Богу. Ибо Он — это всесовершенное Действие, Он — самое доброе и благое по Своей природе, и достойным удивления образом при­чащаем всеми. Но Сам установлений не имеет. Необходимо, чтобы тот, кто стал причастен, в не­удержимом желании бежал и прорывался. А бег никогда нельзя остановить, ибо он без установле­ния и без конца. Всесовершенная добродетель да будет понята, что она есть Бог.

(193)  Вопрос.  Но как кто-либо начнет путеше­ствие или дело, если не будет надеяться на конец и завершение? Как кто-либо пойдет добродетелью, не надеясь на совершенство в ней?

 Ответ.  Ты неосмысленно указал искомое сло­во. В житии о Боге не будем лениться, по силам, когда всегда [Евангелие] богословит: «...будьте со­вершенны, как совершен Отец ваш Небесный». Нам никак не возможно сравниться с Божеством, с не­сравненной и превышающей ум и осмысление Божией природой — но подражать Его человеколю­бию, кротости и всеблагости, показывая мило­сердие к ближним. Даже если это враг или донос­чик, то в любом случае Божество помогает всем и независтно (щедро) дает, предваряя дарами про­шение полезного. И ни от одного человека Боже­ство не получает почести, которые были бы дос­тойны. Итак, пойдем, сколь это [для нас] возможно на делание добра, легкими и частыми ристания­ми (сражениями) пробегая к нему. Хотя и невозможно достиг­нуть самой вершины, и невозможно получить все доброе, но даже взять часть не малая польза. Мы не можем выпить весь родник или водохранили­ще, но разве мы не можем приятием [воды] в до­вольство уврачевать жгущую нас жажду? И если мы не можем пропустить через себя весь воздух, то разве мы не можем дышать? И если мы не по­стигнем всех смыслов, то разве мы не должны беседовать? Мы можем показать, что вопреки силь­ному сопротивлению мы не отпали от совершен­ства, но старались ради него, сколько было сил; и больше, чем было сил. Похвально это устремле­ние, потому что оно, мне думается, совершением делания добра, что есть спешить всегда на доб­ро. И более всего держать правду, которая одоле­вает неправду. Ибо неизречен разум Божий, кото­рый прилагается и сочетается с нашими трудами. Он недомыслим для всякого человека в сем жи­тии, по причине превосходящего добра или бо­лее горького воздаяния, потому мы отвечаем при­язнью к подобным, чтобы с ними принять почесть или мучения.

(194)  Вопрос.  Что есть части делание добра и сколько их? И можно ли их все вместе правильно исполнить? Ибо не все всё могут правильно ис­полнить. [Например, кто-то] не может достойно принять кого-либо по причине нищеты, но может быть воздержным и целомудренным. А другой — терпеть напасти или учить благочестию. Другой — давать нищим необходимое для жизни. Другой — служить даром. И с помощью одной из этих доб­родетелей не возможно ли избавиться от вечного осуждения?

 Ответ.  Всякое делание добра — со стро­гостью мыслей, не замутненных скверной. А вся Мерзость злобы по отношению к целомудрен­ным противостоит им воистину как враг. Против худшего подвизается наша природа. Некоторые говорят, что четыре части добродетели, это: мужество, мудрость, целомудрие, правда. Они доб­ры, снизу и по суше движутся (плывут), будучи ниже небесного круга. То есть мужество по отношению к греху противника; целомудрие против страстей иметь власть и победу; а смысл — строй­ная власть, как в государствах; правда — славная часть жития, как думается, — она наставляет чин­ности, обуздывая. А что выше, ничего невозмож­но ни уразуметь, ни показать: и добродетели сами по себе затворены, имеют ли они высокое и небесное подобие красоты. Но у нас наставник — возвышенный Апостол, который насчитывает множество частей делания добра, но три всех лучших: веру, любовь, надежду. Вера дарует людям выше природы быть записанными вместе с бесплотными, хотя человек еще окружен одеянием скверны многих страстей, которые ангельские и прочие чины бесплотных не разумеют. Вера наставляет в искусстве людей, которые ходят внизу, катясь по земле. Она указывает помысл, приводящий к не имеющему образа Престолу Царя, и очевидным образом озаряет блеском не имеющей начала и бессмертной Природы. И оттуда блеск отгоняет омра­чение чувств, которое как густое облако для су­ществующих здесь. Омыв его от ума, дарует ему чистый взгляд, так что становится видимым не­видимое, и постижимым неприступное. А надеж­да не вместе с ним отметается, как кто бы сказал, но приуготовляет по-доброму держаться в настоящем. Никак не оказываясь в будущем, но уже видя размышлением то, что еще не настало, как будто оно уже настало. И чаемое приводится пред ли­цом людей. Переступает запинку ногой, объединя­ет желаемое с видимым мимотекущим временем и осуществляет любовь будущую. А любовь есть возглавление для пришествия Бога во плоти. Она у Него везде всегда существует, и умолила Его явиться нам во плоти. И вполне подобающим об­разом она превосходит [другие добродетели], как сказал великий Апостол. Ибо все, что благочестно, человеколюбиво, преподобно и праведно, люди делают ради нее. И для нее и Христос до Кре­стной смерти преклонил во плоти выю.

(195)  Вопрос.  Как же тогда Соломон, премуд­рости которого все удивляются, говорит: "Три вещи я не могу уразуметь и четвертое не осмыс­лил: След летящего орла, путь змеи по камню, сте­зю корабля, плывущего в открытом море, и путь мужчины в юности"? Если он мудр, то почему этого он нам не объясняет, но заставляет нас ос­тавить изыскание? Мы молим, чтобы ты нам это рассказал.

 Ответ.  Премудрый в Боге Соломон не пото­му, что не может, не объяснил, но оставил сказан­ное — он некую искру любви к Богу вложил в нас. Как подвиг и венок исследование в этих вещах. Ибо что останется загадкой, если есть готовое переложение-отгадка? Премудрый не немощен раз­гадать три, как и осмыслить последующее. Что он назвал следом орла летящего? Мне думается, что это полет Святого Духа в Пророков и Апостолов. Как сказал Господь о Духе, богословя в Евангели­ях: "Ты слышишь его голос, а откуда идет или куда идет, не знаешь"; "Никто не знает того, что в че­ловеке, только дух у человека, который в нем. Так и Божие никто не познает (сознает), а только Дух Божий". Что относится к Божию? Явно, что это все видимое и невидимое. Всеми совокупно это недоведомо, а ведомо одному только Духу, и повинуется Ему как Богу и Владыке. Премудрый Соломон сравнивает Духа с орлом, поскольку орел есть царь и владыка для пернатых птиц. И пусть разумеется подобающим образом и о Божием Сыне. По неизреченному устроению таинства Он подобен орлу, полетевшему на ловлю и убийство умственно по­нимаемого луня и ночного ворона. Многомудрый Соломон также сказал, что не разумеем путь змей по камню. В Священном Писании змей разумеет­ся как старый злодей и погубитель, который увел нас от жития райского, что мы себе создали путь. Как сказал божественный Апостол: "Я боюсь, что вы как когда змей Еву прельстил своими ухищре­ниями, так и растлеют ваши помыслы". Он же по­ведал, что Христос — камень, когда сказал: «...пили из духовного последующего камня; камень же был Христос». И по этому Камню никак не мог явиться след или путь змея. Хотя Божие Слово Я выбрал быть человеком, согласно нам, но Он ос­тался невосприявшим и неприступным для лука­во ползающего змея. Ибо греха Он не сотворил, и не оказалось лжи в устах Его. Так говорит все со­брание божественных [мужей и жен]. Но и стезю корабля, идущего в открытом море, не мог постичь премудрый царь иудеев. Ибо кораблю причастен Божий Промысл о плоти. Он, подобно кораблю, проходил через море смерти и уже потонувших вы­водил к новой жизни, но никакого следа смерти в смерти не оставил. Ибо невозможно, чтобы Несмерть бывала смертью. Богогласный назвал бессмертного Бога Слово Христа, и Его мужеский путь в юности: "юность моя с Ним воскресла". То есть обновятся те, кто не познает путей сего не­счастного жития, отбросив струпья нынешнего зла, и этой переменой совокупно обновится все творе­ние. И протяженность небес, все как риза обвет­шает, как одеяло совьется и изменится — сказал царь и пророк Давид. Так и земля переменится, сказал первоверховный Апостол. Еще и море ста­нет пустым, и реки-моря засохнут, явным образом восклицает Исайя, возвышенный в Пророках. Так где-то произнося от Бога, говорит глубине: "По­гибнешь, и реки твои высушу". И это подобающим образом сбывается впоследствии.

(196)  Вопрос.  Что повелевает Господь, когда го­ворит: "От дней Иоанна Крестителя и доселе Цар­ствие Небесное силой берется, и употребляющие силу его захватывают" Мы знаем, что всякий за­хватчик достоин суда и проклятия; как мы будем понимать сказанное Господом?

 Ответ.  Иоанн пришел прежде того дня, про­поведуя людям Царствие Небесное, и когда пришел Спаситель, то те, кто без колебаний и воистину веровал, те великой аскезой и страданиями пре­взошли установления природы, и перешли телом к бесстрастию и, перелетев через запинания тела, умертвили телесные похоти, ходя в добродетели по узкому и болезненному пути. Они сами себя по­нуждают, совершая подвиг для венка вышнего при­звания, как сказал святой Апостол.

(197)  Вопрос.  Что сказывает Господь, когда го­ворит об Иоанне: "Если примете его, то есть Илия, который придет"? Мы знаем, что Иоанна казнил Ирод. И как он опять сам будет Илиею?

 Ответ.  Господь в Своем божественном при­шествии послал его пред Собою в духе и силе Илии. Он прекрасно называется Илией, по равен­ству благодатности, и подобию устроения. Ибо началом и концом Заветов обоих был Иоанн. Он был конец Закона и начало Благой Вести, то есть иного, более чем принадлежащего Закону поведе­ния и жития учитель, подобно как и чаемый Илия, который предваряет как-то незадолго Божие вто­рое Христово пришествие во плоти, что есть ко­нец этого бытия и жития и начало будущего. И подобно Иоанну, и его убивает (убьет) за истину разумно понимаемый Ирод.

(198)  Вопрос.  Каким образом самый больший из рожденных женами — Иоанн Креститель? Если потому что он был пророком, то и так, что больше пророка, как и говорит Господь в Евангелии? По­чему же тогда Спаситель свидетельствует о нем как о большем всех? Он при зачатии сделал не­мым своего отца Захарию.

 Ответ.  Я по-другому думаю об этом пове­ствовании. Прежде всего вы сами признаете, что Иоанн, по свидетельству Господа, больше всех людей и выше Пророков. У меня нет слова выше живого слова свидетельства гласа вопиющего в пустыне, велящего уготовать пути Господу и сде­лать прямыми пути Его. Больший из всех рожден­ных женами Иоанн потому, что когда он еще был в утробе матери, и не вкусил нашего жития, то про­рек, через материнский язык получив голос, и по­стиг во тьме таящийся Свет — воплощаемый в утробе Приснодевы Марии. Оттуда он блистал как через какое оконце через уста беременной [Елисаветы], которая приняла объятиями и лобзанием богоносную Девицу, и он возрадовался, возопив язы­ком матери: "Откуда мне это, что да придет Мать Господа моего ко мне?" Благоумный раб постиг Владыку, скакал в утробе, стараясь предварить в службе Господу Иордан, и уготовить Ту, что ради нас, для плоти Его купель. Он больший в Проро­ках, потому что увидел во плоти Самого проречен­ного, и коснулся Его макушки, Того, Кого трепе­щут все. И Его все пророки и патриархи видели только во сне и догадках мечты; они прежде Хри­стова Богоявления изменили образ жизни. А то, что Захария онемел от рождества благовествованного отрока, то я скажу, что это не от ужаса перед явив­шимся ему Ангелом, ибо он привык к этому виду, строго служа Закону; но за образом этого молча­ния последует молчание Закона. Когда родится отроча, то язык его отца вновь будет устроен, являя то, что родился «голос» от молчания и бесплодия и старости, то есть от обветшавшего, в глубокой старости, бесплодного Закона, от бесплодия при­явших его иудеев, которым ничего из прореченно­го Пророками не было на пользу, и они не разуме­ли о Боге и Слове рождения у нас на сбытие истине. И Его Мать по плоти родилась от них.

(199)  Вопрос.  Но почему Христос, свидетель­ствуя, что он больше всех, тут же говорит: "Мень­ший же в Царствии Небесном больше него"?

 Ответ.  И это не вне двойного смысла со спо­собностью различения. Загадка являет нам три смысла. Во-первых, что Господь — это меньший его по плоти. И после шести месяцев зачатия того, Он вселился в Приснодеву, окружив себя Ее телом. Нераздельно по совокупности, и свободно от сме­шения. Мы научены этому от великого Гавриила, который, благовествуя Богородице, сказал Ей: "Вот Елисавет, родственница Твоя". И та зачала сына в старость, и был ей месяц шестой, той, которую называли бесплодной. Так что мы видим, что Хри­стос меньший (младший) человек, чем Иоанн. Во-вторых, это прилагаемый к Иоанну ангельский сан. Мы думаем, что последний чином и естеством, худший в Царствии Небесном больше всякого Ан­гела— по природе и по рождению. Иоанна казнил жалкий Ирод. А один самый меньший Ангел мо­жет в мгновение ока поразить и погубить тьмы Ан­гелов. Один из Ангелов вышел из войска при Исаии и Иезикииле, и в единый час победил и убил сто восемьдесят пять тысяч иноплеменных ратников. А что нам, в-третьих, указывает эта "загадка"? Меньший в Царствии Небесном больше Иоанна Предтечи, то есть больше него Иоанн Богослов сын грома. Иоанн Предтеча, даже когда ему было по­ведено, со многим страхом прикоснулся к макуш­ке Господа, не дерзая прикоснуться к Носящему плоть. А Иоанн Богослов, больший всех, со дерз­новением на божественной Вечере возлег у Гос­пода на груди. И так он возлегает на самих святых и божественных персях, как говорит Благовествование — когда спрашивали о том, кто Его предаст, и кивал Ему Петр, желая знать, кто будет предате­лем Его. Ни Мать, Его родившая, ни Иосиф, кото­рый был наречен, не будучи отцом, ни Иоанн Кре­ститель, ни Ангел, ни Архангел — никто другой не дерзнул прикоснуться тех страшных персей во­плотившегося Бога Слова. Но на них Иоанн воз­лежал, обнимая как отец сына. И оттуда он о Боге Слове напоен был, и поднебесную наполнил гро­мом: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог». Иоанн Предтеча только видел бо­жественный Святой Дух в виде голубки, который сошел на Господа, крестящегося плотью, а Иоанн Богослов — с неба летящий в виде огня, чтобы приять на свою главу, вместе с учениками в день пятидесятый, как свидетельствует великий Лука, который пишет Деяния апостольские. Иоанн Предтеча казним через отсечения главы из-за одного грешного братосмешения Иродовой жены, которая была за братом Ирода, а Иоанн Богослов, изгнан­ный из-за Господа, был осужден [и сослан] на Патмос, и после умер. Иоанн Предтеча только крестил приходивших, а Духа Святого не мог дать никому, и потому крещенные им вместе с прочими были крещены Апостолами для совершенства Крещения. Апостолы возлагали руки, давая Дух Святый верным, для явления знамений и чудес. Иоанн Предтеча был назван большим всех из рожденных женами, как свидетельствован от большего, а Иоанн Богослов назван светом мира, от истинного и нерожденного присносущего Света великого. Иоанн Предтеча закончил жизнь, не сотворив никакого знамения, никакого чуда, как говорит о нем Евангелие, и ничего не было слышно о происходившем у него там, а Иоанн Богослов сел с Самим Христом с повелением судить колена Израиля – такое он принимает обещание от богословящего Христа вместе с одиннадцатью. Иоанн Предтеча нигде не ублажаем, что он велик в человеках, а Иоанн Богослов принимает извещение, что он больший, от блаженного Бога и Спасителя нашего Иисуса Христа. Ибо Он сказал им: "Аминь говорю вам: многие пророки и праведники хотели видеть то, что вы видите, и не видели; и слышать, что вы слышите, и не слышали. Ваши очи блаженны, что они видят, и уши — что они слышат». Иоанн Предтеча испугался в утробе Того, Кто без отца в Матери, и хотел выпрыгнуть, принуждаемый к этому, не выдерживая приближения Огня, а Иоанна Богослова Он поставляет на Свое место: Он поручает ему Свою Мать, будучи от природы без матери, и от Промысла — без отца. Во время спасительной Своей страсти, когда они предстоя­ли у креста, Он, посмотрев на Иоанна, сказал Сво­ей Деве Матери: "Се сын Твой". И еще к нему: "Се Матерь твоя". Он поручил их друг другу вместо Себя. И Он делает известным народу пред собо­ром богоборцев неоскверненное и чистое девство обоих. Говоря вкратце, Христос есть Царство Небесное. По Закону совершен и истинен Иоанн, как и должно думать тому, кто крестился в смерть Господню. Но Закон ничего не совершает (не де­лает совершенным) как сказал великий в Законе и возвышенный Апостол в Евангелии, будучи во всем искушен. В роде Его и в годах Его больший всех был Иоанн. Разве будет Божество о нем воз­ражать, когда сказало о нем к Соломону: "Такого как ты не было перед тобою, и после тебя не вос­станет подобного тебе"; а о Иоанне: "Ибо не вос­стал среди рожденных женами больший его". По Закону самый больший был и самым именитым. А больше всех — Апостолы. Ибо не сказал Иисус: "Не восстанет больший его", но что "не встал боль­ший его" — говоря, что "в годы его". Ибо прежде них Бог сказал к диаволу: "Внял ли ты твоим раз­мышлением о угодившем Мне Иове, что нет на земле человека подобного ему". И к Моисею ска­зал: "Большим всех людей я видел тебя, и обрел ты благодать передо Мною". И ибо велик был в годы свои Енох, преставившийся [в глубокой старости]. И правдив (праведен) в житии своем был Ной, который был сохранен в ковчеге, когда весь мир утонул. И велик был Лот, единственный сбереженный, когда сгорели пять городов Содома. Так и Иоанн Предтеча больший всех был, соглас­но Закону в делах (жизни) своих.

(200)  Вопрос.  О ком говорит Господь: "Аминь, говорю вам: есть из стоящих здесь, кто не вкусит смерти, пока не увидит Сына Человеческого, грядущего в славе Своей"? Некоторые говорят, что это об Иоанне Богослове сказано, что он не умрет до второго пришествия Христа.

 Ответ.  [Господь], обучив уже следующих за Ним учеников не обращать внимания на страсти и доблестно сопротивляться напастям, испытывая их помышления и находя еще неутвердившихся и двойственно размышляющих, решает налицо из­ложить чаемое, направляя их на подвиг и подстре­кая их обещанием долгого жития — на служение за нас до смерти от всей души. Он видел, что они не утвердились, что они еще как тростник, колеб­лемый ветром. Ибо без бед, без гонений, без уда­ров совратился от будущего и возлюбил серебро, нашествием самолюбивого духа погиб предавший Господа Иуда Искариот. И верховный Апостол, испугавшись рабыни Валилы, три раза с клятвою отверг Господа, хотя вскоре к нему и пришло ле­карство из слез. И, говоря кратко, когда Он шел на крестную муку, ими овладел дух страха. И всех он погнал в бегство. Бог попущает, чтобы одним Его словом побежал легион бесов. Это - чтобы уче­ники не уповали на себя. Но Он не велел, чтобы они погибли, пока они не проповедуют о Нем. По­этому Он и сказал тем, кто Его схватил: "Если вы Меня ищете, то отпустите их уйти". Он, зная на­перед их бегство и смятение, делает их твердыми тем, что обещает будущее, и немного обнажает им его, в малом все извещая. Этого они не смогли вместить в то время. Они забылись на земле — и едва не погибли. И Он, взяв через шесть дней Пет­ра, Иоанна и Иакова на вершину высокой горы, преобразился перед ними: «...и просияло лице Его, как солнце, одежды же Его сделались белыми, как свет», — говорит божественный Матфей. Здесь они и увидели, еще не вкусив смерти, Сына Челове­ческого во славе Его: как Он и обещал им раньше. Он обнаженным им явил Божество. И их поверг­нул, совокупно падших на землю, научая тем, что нельзя было вынести этого вида, что если бы Хри­стос пожелал явиться, как Он есть, то все тотчас же загорелось, не выдерживая этого вида. Как и воск от приближения огня погибает. [Потому] Он представил и Моисея и Илию. Оба были возвы­шенными старейшинами в праведниках; они бе­седовали с Ним, показывая, что Он владеет не толь­ко земными, но и невидимыми, и преисподними (нижними). И не только четверодневца, как Лаза­ря; или в тот же день, как сына вдовицы, но и за тысячу лет умерших. И тех, кто изначально, из­давна истлел, и рассыпался в прах, Он проявлени­ем воли ставит пред Собою живыми и здоровыми, имея на то силу. Он творит это до страстей и Вос­кресения, делая известным, что не благодаря тер­пению и мужеству Он удостоен иметь власть, ко­торая надо всеми; но что Бог всегда самовластен  (имеет источник власти в Самом Себе). Поэтому и тех, кто различным образом закончил свою жизнь, Он ставит пред собою, показывая прежде гроба и Воскресения, что Он владеет живыми и мертвы­ми. Моисей общей смертью закончил свою жизнь; а Илия был как на небо невидимо на четырех ог­ненных конях перемещен из земной местности. Так что первого Он возвел из преисподних, а второ­го — во мгновение ока призвал от приявшего его места и перед Собою поставил. И еще: когда Он говорил с ними, — рассказывает великий Мат­фей, — вот, облако светлое осияло их, и голос был из облака, говорящий: «Сей есть Сын Мой Возлюб­ленный ... Его слушайте». Отец Ему сквозь облако так говорил. Внезапно те из великих разошлись, а ученики пали, закрыв очи от нестерпимого гласа. Чтобы по достоинству в теле явился Единый Сын, присный, Возлюбленный, с Отцом той же приро­ды дружески беседующий. Подобает, чтобы одни служащие при божественном и царском престоле не прикасались ему, а другие со страхом предсто­яли и молчанием почитали престол. Поэтому, не вкусили смерти, ученики Господа, пока не увиде­ли Сына Человеческого во славе Его, не как Он есть, но как им было возможно ("якоже можаху"). И это только три прозорливца, большие в хорово­де святых. Ибо сказал Господь: "Есть некоторые из здесь стоящих — а не все — которые не вкусят смерти, пока не увидят Царствие Божие". И его не­надолго увидев, через некоторое время окончили жизнь: Иоанн и все Апостолы и Пророки ушли из сего жития, кроме Еноха и Илии, которые во плоти живы доселе, но весьма вскоре и они умрут.

(201)  Вопрос.  Тогда как Господь говорит Пет­ру о Иоанне евангелисте, что "если Я желаю, то да пребывает до тех пор, пока я приду, что тебе до этого?" Он указует Иоанну, что тот будет жить до конца мира?

 Ответ.  Сам Иоанн истолковал это до конца в своем Евангелии: "И се сказал Он, говоря ему — то есть Петру — «Иди за Мною»". Но Петр обратил­ся и увидел ученика, которого любил Иисус, иду­щего за ним, который возлежал сверху груди Его, и сказал: «Господи! кто предаст Тебя!» Петр, уви­дев его, сказал Иисусу: «Господи, а он что? Иисус говорит ему: если Я хочу, чтобы он пребыл, пока Я приду, что тебе... ты иди за Мною. Слово понес­лось между братиями, что ученик тот не ум­рет. Но Господь не сказал, что он не умрет, но если Я хочу, то он останется до тех пор, пока Я приду: что тебе». Потому что Он их оторвал от ловли рыбы и велел Петру идти за Ним, тем самым веля и его товарищу идти за Ним. Петр сказал Иисусу: "Сей для чего идет?" И ему повелел Иисус, оста­вив на рыбную ловлю, когда сказал: «если Я хочу», то он останется до тех пор, «пока Я приду, что тебе»?

(202)  Вопрос.  Мы молим узнать, как нужно по­нимать притчу о закваске? У нас был вчера изряд­ный спор об этом.

 Ответ.  Разумею, что слово о Боге в притчах (сравнениях) имеет два плана. Сначала мы должны узнать само то, что рассказано, а затем вывести смысл. Царствие Небесное подобно закваске, ко­торую взяв, жена мудрая положила в муку три меры, пока не заквасится все [тесто]. Думаю, что закваска — это учение и соответствующая ему вера. Господь, сравнивая, называет Своей женой Церковь, которую Он возлюбил, как и говорит свя­той Апостол. Три меры муки — три сына Ноя: Сим, Хам и Иафет: от них после потопа как раз произош­ли все народы, которые теперь собраны в Церкви, и начало проповедания для них — вера. С заквас­кой смешалась вся мука чужих народов — три умо­постигаемые меры, родившиеся от Ноя, смешались для благочестия. Но сказанное и иначе осмысля­ют, под закваской разумея честное и святое Тело Бога Слова, которое Он Себе созиждил в утробе Приснодевы, без семени облачившись [в Нее] и смешавшись с душою и телом. И не только это, но и жена мудрая прекрасным образом понимается как святое, живое и гармоничное Слово Божие, на­званное в женском роде. Ведь "Христос — Божия сила... и Божия премудрость" — как сказал боже­ственный Апостол. Три меры муки: первая — это вся человеческая природа, вторая — смерть, а третья — ад, в котором скрылось Божие тело по погребении, смешавшись для Воскресения и Жиз­ни. Послушай и другое, что три меры: Крещение, Евангелие, Таинства. И по-другому понимается: Апостолы, Пророки, учителя. И еще по-другому: настоящее, прошедшее, будущее. Ибо воплотивше­еся Слово не только для живых сотворило пользу, но и воскресило до этого взятых смертью и даро­вало надежду воскресения и [вечного] жития нам и нашим потомкам, ради которых всех Он воскрес из мертвых, и совоскресил с Собою, и Сам взойдя на небеса, их — живых — переселил на место, где Енох и Илия продолжают жить и не умирают.

(203)  Вопрос.  Мы никогда не можем насы­титься толкованием Священного Писания, но все­гда желаем слушать его. Объясни нам притчу о мреже, которое много и для себя собирает выго­ды, и нам пользы. Ибо говорит Господь: "Блажен, кто сотворит и научит одной из заповедей этих". И, напротив, того, кто молчанием похоронил дан­ный Им талант слова, Он не забыл, не оставил без мучения.

 Ответ.  Я думаю, что эта притча братски от­носится к предыдущем вопросу и ответу. Царствие Небесное подобно мреже, заброшенной в море и собиравшей от всякого рода. Когда мрежа напол­нится, ее вытаскивают на борт и, сев, бросают хо­рошую рыбу в ведра, а худую — выбрасывают вон. К Евангельскому учению Господа, сказавшего: "Пойдите за Мной, и я сделаю вас ловцами человеков", — я думаю, можно применить образ мре­жи, с помощью которой Апостолы были ловцами бессмысленных рыб, сплетая и сшивая огромные сети из Ветхого и Нового Завета. Они опустили их в жизнь эту, как в море, вместо бессмысленных ловя мыслящих, так и теперь последователи Апо­столов собирают от всякого рода — и лукавых, и благих. Праведников и грешников они ловят бо­жественной сетью проповедания, невредимо при этом проходя по морю [жизни], богоносимы Пи­санием и Духом. Во множестве тела попадают в сети; великий в пророках Исайя более чем за пять­сот лет возвестил: "И будет тогда жить волк с ягненком, и рысь лежать рядом с козой, и волк и мед­ведь купно есть с волом траву (плевы), и теленок и лев вместе пастись, и Отрок младой поведет их". Нераздельный обозначается духовный собор: ибо вместе в нем питаются в Духе хищники и убийцы, кроткие и страшные, предводительствуемые ма­лым Отроком. О Нем и в другом месте сказал тот же Пророк: "Отрок родился у нас Сын, и дарован нам, и нарицается имя Его Бог крепок Владыка". А когда наступит время конца [мира], то вытащат сеть на борт, и по велению Христову вместе с Ан­гелами сделают различение в этом сонме, отделяя грешников от среды праведников.

(204)  Вопрос.  Что знаменует Господь, когда ве­лит Петру идти, и бросить сеть, и раскрыть рот пер­вой вытащенной рыбе, и найденные деньги отдать за Себя и Петра тем, кто требует налог и оброк?

 Ответ.  Думается, что и это не лишено смыс­ла, ибо деньги повелено Петру вынуть изо рта рыбы, выловленной из глубины сетью нашего об­раза. Мы лежим как на глубине жизни этой, на­крытые страстями в потоплении волн греха. Если толкование не таково, то это — мы во владении смерти, в аду. Господь возвращает человека к пер­воначальному образу, повелевая отдать деньги за Себя и за Петра. Господь был человеком, уподо­бившимся нам, во всем подчиняясь нашим обыча­ям, но только оставаясь неподвластным разруши­тельному злу и не подпадающим бедам. Отдавая за Себя и за Петра статир, Он добровольно «стра­дает» за Церковь. Ибо Он сказал тому: "Ты — Петр, и на этом камне я возведу Мою Церковь", — Сам ее наставляя (возводя). Ибо вознаграждение для душ — Божественное наставление, камень кото­рого во главе угла — это Владыка всех Христос, о Котором сказал божественный Песнопевец: "Для иудеев Закон был во главе угла". И еще он же ска­зал от лица Господа: "В начале Писаний написа­но обо Мне", — Иоанн явным образом возглаша­ет: «В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог», Который соединился с плотью, и Собой наставляет нас, и тем, что сказал о рыбе и о статире. Он повелевает не противиться ни царю, ни князю, ибо тот со своей стороны отдает тебе повеления — без подлости, но по закону давать налог, вместе с собой возвещая этим и Бога. Отку­да бы Он знал, если бы Он был человеком (как говорят без ума богоборцы), что рыба в пучине имеет статир во рту. Что статир лежит не во пло­ти, но во рту. И затем: что она первая попадет в ловле таким образом, что она предупредит дру­гих быть пойманной. Это точно принадлежит Богу: предсказать уловление той рыбы, которая Держит деньги во рту. Если говорить более реа­листически, то невидимой Божией силой рыба ве­лась силой Того, Кто в древности повелел киту при­ять Иону и без вреда сохранить его три дня на глубине, чтобы затем целым и здоровым извергнуть на сушу. Если рыба взяла статир, который лежал на глубине, и первая, без споров, [сделала то, что] прорек Бог; и рыба, несшая что-то, первая была уловлена из всех своих сродников, то скорее и ис­товее во время нужды твоей Тот, Кто составил от небытия все и сотворил статир, и вложил [рыбе], и пригнал к рыбаку: вполне искушенно Петру по­велел забросить в море удилище. О Нем царь и бо­жественный Песнопевец сказал: "Бог наш на небесах и земле, в море и во всех безднах. Все, что пожелал, сотворил".

(205)  Вопрос.  Чего ради Господь иссушил и проклял смоковницу, что она не будет иметь пло­да вовеки? Ведь это не лишено какого-то разумно­го смысла?

 Ответ.  Господь не просто так проклял и ис­сушил растение. Он желал наставить тем самым богоборный народ иудеев, что может и поступать властно, но, как благой, Он этого не желает. Ни разу не видели Его гневающимся, и мыслили, что Он благодетель, помогающий ненасильно: но на примере бездушной вещи Он попирает собор без­божников, показав, что и властвовать Он может. Но Он скорее терпит, поскольку иссушает лишен­ную души смоковницу, чтобы испугался безбож­ный народ. Господь проклинает ее бесплодием, видя их бесплодие и запустение, предупреждая, что не останется камня на камне. Смоквы не имеют природных плодов, как и народ Закона. Неодушев­ленная, безбожная, мучается, чтобы принести плод веры. Все понимают, что Тот, Кто от самой утро­бы и от младых ногтей живет в Царстве, Тот не разбирается в земных делах, что смоковницы зи­мой не плодоносят. Но, как я сказал, это было рас­тение для притчи. Ради многих в первую очередь было показано, что грешники и здесь могут быть покараны, но Господь скорее удерживает приме­нять силу, допуская покаяние каждого. Как сказал божественный Песнопевец: «Бог — судия правед­ный, [крепкий и долготерпеливый,]» и гнева не не­сет во все дни. Если не обратите оружие свое вспять, то будет вам отмщено мучительной силой. Богу воистину принадлежит иссушить зеленое де­рево; сделать зеленое дерево сухим. Как сказал Иезекииль, зритель Херувимов: "Иссушивший смокву повелением". И то было за тысячу лет до Его рождения во плоти. И неодушевленный посох, который Моисей держал в руке, внезапно был пре­вращен в одушевленного змея, убоявшись вида ко­торого, попытался чудотворец бежать прочь, если бы тотчас отбросив его, обратив, опять показал посохом, спрашивая: «Что у тебя в руке?» Он от­вечал: «Посох». И сразу [раздался опять] Божий глас: «Брось его на землю». И на земле была уже брошенная змея, которая поднималась на того, кто ее бросил, и Моисей отскочил. Сказал к нему Бог: "Протяни руку твою и возьми ее за хвост". Когда Моисей это сделал, в тот же миг животное превра­тилось в то, чем было прежде. Подобно обуздав­шему звериное начало, [Христос победил смерть], когда Он сказал о Лазаре: "Развяжите от погребаль­ных пелен и пустите его идти". Кто еще может здоровым сделать уже распадающегося и смердя­щего человека, который уже вкусил смерти. Так и сухой и безлиственный посох Аарона был без сока, без влаги, не был посажен в землю, но за одну ночь произвел листья и семена, даруя Аарону знамение священства. Сам Бог окружил посох листвой, по­сох, который не был посажен, был сам по себе: про­зябнет ибо посох от корня Иессея. Человек по име­ни Иессей приходился отцом великому Давиду: ибо необходимо, чтобы одушевленный корень проразумел и одушевленный посох (ствол). Об этом Посохе сказал великий Исайя. Это открывая, богоносный Апостол явным для всех образом вопи­ет: "У меня есть Святитель великий, прошедший небеса". А Он идет в Иерусалим, чтобы вскоре при­нять добровольное распятие за нас, и простым сло­вом внезапно Он высушил это растение, являя тем самым, что Он есть Тот, Кто повелел этому дереву прорасти. Что Он и мог бы приказать дереву Крест­ному стрясти пригвожденных. Но Бог терпит пригвожденность, как человек, плотью. Когда они шли в Иерусалим, то Иисус на пути взалкал, и увидев смоковницу, подошел к ней, ища плод, и не нашел [его]. Так говорит Евангелист. Это можно обсудить и разуметь так. Путь — это житие сие, по которо­му живое и святое Слово, став подобно нам пло­тью, ходит всюду, и обходит местности, везде пре­бывая Божеством, в умопостигаемом смысле алча спасения всех людей, более всего иудеев. Он по­дошел к смокве, то есть к иудейскому народу, ища плод — сладкое плодоносье у невидимых, ум­ственно понимаемых смоковниц от Закона и про­роков: собрание Божественных заповедей, подоб­ных зернам, лежащим в смокве, вкушая от которых душа испытывает наслаждение. Однако Иисус не нашел плода на ней, но только листву книг Закона и пророков. То же самое Иудеи, которые тем са­мым, что преступили Божественное, обратились к бессмысленности, прямо как листва смоковниц, безопасно попираемая. Ибо убившее Господа со­брание — это имеющий Писание скот. Оно убило Царя, а почтило воина, которым оно было взято в плен много раз, став рабом и данником римлянам; оно Писание почитает, но не понимает его; оно имеет у себя книги, а дел не делает; оно имеет За­вет, а не имеет Причастия. Христос, не желая на­зываться мужем их церкви, когда они сотоварищи кумирам, сказал через пророка Осию: "Это не Моя жена. И Я не муж ее". Другой из святых называет причину: «"Они не остались в Завете Моем. И Я отошел от них" — говорит Господь Вседержи­тель». Бесплодная смоковница не причастна смок­ве, тем более собрание иудеев, которое по причи­не любодеяния отметает слово-смысл благочестия, и потому Закон отверг ее причастности.

(206)  Вопрос.  Так как мы не можем насытить­ся твоей доброй беседой, то мы молимся, чтобы ты нас научил [понимать] и притчу о мелющих, о жерновах и о поле, на котором двое. Ибо говорит Господь в Евангелиях: "Тогда двое будут на поле: один будет взят, а другой останется. Двое мелю­щих на жерновах — один будет взят, а другой ос­танется".

 Ответ.  Деление надвое, показывает, что имен­но осуществится во время воскрешения и второго пришествия. Ибо с полем сравнивается весь мир. Сам Господь сказал в другом месте Евангелия, что поле — это весь мир, а жнецы — Ангелы. Жерно­вами же обозначено неостановимое вращение жи­тия, и полная смут деятельность в нем — как жернова вертятся всегда. И мы непрестанно изме­няемся, и до остановки в нас меняются различные образы, но мы мелем в них, а скорее мелемся, од­них берут, а другие остаются, как [и] явно. От Ада­ма до сегодняшнего дня мелют, при этом одних уводит смерть, а другие остаются здесь. И во вре­мя конца то будет, что одни как раз к этому момен­ту умрут, а другие останутся, и в мгновение ока за нераздельное время прибавятся к нетлению. Как сказал возвышенный проповедник Апостол: "Я го­ворю вот вам тайну, все мы не умрем, но все изме­нимся в нераздельности в мгновение ока, когда последний раз протрубят". Таким образом те, кто теперь умирают, как бы забираются жерновами, а прочие остаются. Ибо всех зовет, будя, Божия тру­ба, всех усопших от века. Тотчас правдивый и не­преклонный Господь будет председательствовать и судить, каждому воздавая по достоинству сотво­ренного им. Как сказал божественный Апостол: "За терпение, благие дела..."

(207)  Вопрос.  О чем говорит Давид: "Угли воз­горелись от Него"?

 Ответ.  Священное Писание многократно на­зывает Божество нематериальным огнем. Ангель­ские хоры и души праведников разгораются от при­ближения к Богу; и уместным образом они здесь именуются углями, ибо они сияют в мире как све­тила, стяжав живое Слово. Мы знаем, что у огня два действия — жечь и светить. То, что лениво (т.е. трухляво), огонь жжет без страха (без всякой опас­ности для себя); огонь и весьма очищает, сжигая то, что в него попадает. А если удалиться от него на достаточное расстояние, то огонь светит. Мно­го раз мы научены, что люди, искусные во враче­вание, прижиганием успокаивают [организм] от неисцелимых [до этого] страданий. Так и Бог не губит, но обновляет и очищает от нечистоты гре­ха, если с помощью покаяния обратится к враче­ванию тот, кого держит страсть. А если он боль­ным уйдет из этой своей несчастной жизни, то он будет гореть и не сгорать, мучимый Божиим ог­нем, будучи уже в бессмертном и нетленном теле. Ибо подобает тленному человеку облечься в не­тление, и смертному облечься в бессмертие, что­бы каждый принял соответственно силе, как он сотворил телом, по словам возвышенного Апосто­ла. Здесь — врачевание, там — ответ, здесь — здо­ровье, там — муки, здесь — Божие долготерпение, там — неизбежное для исправления наказание.

(208)  Вопрос.  Как должно разуметь секиру упомянутую в Евангелии, что ссекает бесплодные деревья?

 Ответ.  Иоанн видел иудеев бесплодными и изволил приравнять их к бесплодным деревьям. А ответствовал о секире, при корнях лежащей, — это о различающей внезапной остроте живого слова, каковой остротой каждое дерево, не творящее доб­рого плода, срубается и кидается в огонь. К этому же относятся и слова божественного Апостола, ко­торый говорит: "Живо слово Божие, действенно, и острее любого обоюдоострого меча", — назы­вая секущую силу проповеди.

(209)  Вопрос.  Что обозначает Господь, когда говорит: "У Него лопата в руке Его. Он истребит гумно (ток) свое, и пшеницу соберет в амбар, а пле­велы сожжет огнем неугасимым".

 Ответ.  Думаю, что лопата — это правый Бо­жий суд, который каждому, судя по тому, что он в Законе Божием сотворил в своем житии, по досто­инству, выделяет место. Под гумном разумею со­бранную отовсюду вселенскую Церковь и воскре­шение всех людей из мертвых. На гумне заплесневевшие и вымокшие зерна, развеянные разными ветрами греха, оказавшиеся пустыми и бесплодными, Божий суд, словно лопатой, пору­чает огню на сожжение вечное. А правильную пшеницу, которая стала пищей ближнему, изоби­луя добрым житием, Бог собирает достойным об­разом в амбар, который один можно назвать Спа­сением. Он есть воистину наш дом: жизнь —не дом, но, как мне думается, шалаш, дающая тень постройка, которую легко разрушить.

(210)  Вопрос.  По этой причине мы умоляем от­ветить: почему и церкви многократно, и благовер­ные люди падают и гибнут: от землетрясения, от грома или от какого-либо [другого] гнева, как и грешники: что это бывает?

 Ответ.  Из Священного Писания мы об этом вполне научены. Раз Бог не пощадил и Божия кивота, но предал его иноплеменникам вместе с беззаконными жрецами при нем, перекопав святой город Иерусалим, и разметал святыню Херувимов славы, и разодрал одежду славы, и дарования Бо­жий, и пророчество, и явления, и ефуд, и "сло­ва" (часть облачения первосвященника), и наплечник из чистого золота — то есть то, что имеет неизреченные образы и прочие слу­жения, отдано поганым (язычникам) на попрание и в плен — в осуждение тех, кто тогда беззаконствовал. Значит и теперь Бог не пощадит свои хра­мы, и в них сущие неизреченные пречистые Тай­ны, чтобы вложить согрешившим страх ожидания самого сурового мучения, если они находятся в грехах. Да плачет грешник, когда видит, как пада­ет кедр: если крепкое и святое распадается, то как будет наказано нечистое и слабое... Об этом рас­сказывая, премудрый в Боге Соломон сказал: "Па­дением немощных праведники бывают устраше­ны". Ибо и оружие, которым вооружаются для битвы, и шлем, и броня, и железные поножи не дадут злым людям твердой и надежной жизни. Многие одетые в железо несчастным образом кон­чили жизнь. Из нас записаны Орив, Зив, Зивей, Салмана, Авимелех, и Голиаф, и Авессалом. И та­кие же из внешних: Гектор, Эант, и гордящиеся своей силой Лакедемоняне. Так как они не имели сил для успеха в правде, то Бог предал их воинам. И Бог так же рушит храмы для согрешающих. Что же, мы будем составлять войско на своей неправ­де, и множеством грехов вооружимся на битву про­тив правды?

(211)  Вопрос.  Что повелевает Господь, когда говорит: "Уладься с соперником, пока ты на пути с ним"? Ведь мы не всегда идем по пути с ним.

 Ответ.  Тут прекрасная, простая и чинная мысль: что не следует враждовать или тщиться ото­мстить обидчику. Ибо Сам Господь сказал: "Лю­бите врагов ваших, делайте добро тем, кто вас не­навидит, и молитесь за тех, кто вас проклинает"; и: "Никому не воздавайте злом за зло" и еще мно­го подобного этому. Над этим есть еще и второе понимание: тем, кто сидит дома, и далек от город­ских свар, кто живет в пустынях, велено, чтобы они лучше и тщательнее уразумели это "уладить с соперником", успокоив "соперника" (то есть телес­ную похоть), богоприлично обращаясь к Духу. Под путем понимается житие, которое наш род спон­танно проходит. Улаживание — это быстрое ощу­щение телесного воскресения. То есть повелено: если помышление придет в движение, то, сразу поняв, нужно обуздать его страхом Божиим. Ибо если когда-нибудь мы подчинимся воле помыш­лений, не будучи постоянны в небесном звании, то они нас передадут Судие, когда Он придет и каждому будет воздавать по достоинству сотворен­ного в житии. Мы не можем то, что возвещено Писанием, иметь как достаточное, ленясь действо­вать для спасения. И мы не думаем стать прибли­женными Бога без дел — только причащаясь Нескверной Жертвы. Творить боголепнее, чем не­сти весть, как показывает Бог.

(212)  Вопрос.  О чем говорит Господь: "Если твое правое око соблазняет тебя, то вынь его и от­брось от себя. И если правая твоя рука соблазняет тебя, то отруби ее и отбрось от себя".

 Ответ.  Христос — неусыпающее око и десни­ца Бога Отца — подобающим образом сравнивает с оком и рукой наших соотечественников и друзей присных, которых волю мы творим так, как волю телесных членов, во всем действуя благодаря им и выполняя свершения. Если кто из них будет по от­ношению к нам повинен в соблазне, скатившись в грех, нас подвергая доносу, а себе доставляя ли­шенность чести и похуление, то Божество велит быстро отсечь его, и освободить от тела, и подаль­ше забросить от себя. Ибо если тогда он как не­жить (гангрена) сгноит силу тела у тех, кто пре­бывает во благе и здоров, примешав свое злоумие, то мы не можем презирать известие любомуд­рия истинной Премудрости, которая есть Хри­стос. Помысл тогда должен быть неуклонным и без снисхождения. Ибо сказал святой апостол Па­вел, наполненный истинной премудростью: "Хри­стос Божия Сила и Божия Премудрость", украша­ющая не только слово, но и житие.

(213)  Вопрос.  Что имеет в виду Господь, когда повелевает нам быть мудрыми равно проклятой змее, говоря: "Будьте мудры как змеи, и кротки как голуби"?

 Ответ.  Мудрыми как змеи Господь нам пове­левает быть во всякой напасти и искушении, со­храняя свою главу, а глава Церкви — Христос. Ибо, как сказал Апостол, змея, будучи настигнута пре­следующими ее людьми, все тело подставляет под удары, но, действуя мудро, сохраняет голову не­вредимой: остановившись и замерев, она свивает­ся в клубок; при этом в середине оказывается го­лова, как стеной охраняемая телом. Так же мудро она сбрасывает старую кожу, как бы освобожда­ясь от ветхости, тем самым велит нам, отягощен­ным узким и полным несчастий путем, совлечься ветхого человека и облечься в нового, таким обра­зом обновившись. Кроме того, можно для своей пользы подражать ее изобретательности: как она лестью ввела нас в преступление и падение, так мы должны в ближних всевать то, что относится к вере. [...] Иисус Христос, когда раб бил Его во время добровольного Его страдания, не ответил, хотя и тьмы Ангелов Ему служили. Апостол Па­вел, подражая Ему, когда получил от иудеев еди­ным разом сорок пять ударов, показывал, как мы долготерпим равно Богу. Тот, кто одноименной жизни в Боге причащается, удален от гнева, ибо любое совершенное делание добра — это Бог. Бог прекрасно именуется долготерпеливым, ибо Он далек от гнева. И внешние учения почитают это: так, Сократ — законодатель афинского учения, бу­дучи избит, не отомстил. Антисфен, когда какой-то злохульник искалечил его лицо, ничего не ска­зав, ушел, но только написал на лице имя ударив­шего, чтобы не думали видящие, что он одержим или пьян. Эпиктету лютый хозяин перебил голень. И у многих философов учением было молчание в бедствиях — оно было владыкой для владыки по мудрости. Мы не можем ослабнуть от того, что нас оскорбляют. Но последуем за Творцом своим и все­го: если встретится разнузданный раб, который даст пощечину, то мы скажем ему словами Божиими: "Если я говорил плохое, то свидетельствуй об этом плохом, а если хорошее, то почему ты меня бьешь?" Так противник будет словно ранен стре­лою долготерпения и, отказавшись от дерзости языка и поведения, во всем будет воздавать благо­дарность. А виновник этого отказа обучится не на­летать и не дерзать на худшее, желая большой пла­ты за труды, но будет сдерживаться о большем, и не брать дополнительной суммы. Разве труды не становятся совершенными, когда есть свидетель­ства: "Страдания этого времени не стоят откроющейся славы", — сказал много раз пострадавший ради Христа и все в настоявшем имевший вели­кий Апостол.

(215)  Вопрос.  О чем говорит Господь: "Вышел сеятель сеять. И одно упало у дороги, другое на камень, иное в терн. То, что было при дороге, по­клевали прилетевшие птицы небесные. Что на кам­не — так как не было глубокого слоя земли, не было корня, — то, пробившись, засохло. А что в терн — задохнулось". Так об этом говорит Свя­щенное Писание.

 Ответ.  Вышел сеятель сеять — вышел от Отца Христос, превечный Бог. Ибо Он — сеятель нашего спасения. Семя — божественное и живо­творящее слово. Нива — это все человечество; во­лы — Апостолы; плуг — крест; ярмо — соедине­ние, сладостная струна любви, которая связует, но и склоняет выи богословцев. Сеятель вышел се­ять не пшеницу, не ячмень, ни что другое, что в земле и для чрева, но веру к Отцу, Сыну и Свято­му Духу и надежду воскресения, и любовь к Богу и к ближнему нелицемерную. Христос вышел се­ять, держа десять упряжек волов, как сказал вели­кий Исайя, ибо не перестают десять упряжек во­лов доводить до совершения единую житницу. Десять упряжек умственно понимаемых волов яв­ляют у Божества святой лик апостольский. Двенад­цать — Апостолов пред страстями. Семь — те, кто со Стефаном (архидиаконом) были выбраны пос­ле Святого Воскресения. О двадцатом слышали с неба — Савл. "Савл, что ты Меня гонишь?" — вне­запно обезоружив того, кто стал воевать против единоплеменного Израиля, вооружив его на бой за Христа. Вот умственно понимаемые воины. Две­надцать волов распахали ниву души, ниву челове­чества, и во Христе засеяли подсолнечную верой к Нему. Сделали наше земное смешение (состав тела) единым сосудом, способным принять Боже­ственный раствор крови и воды, излившийся во спасение нам от удара копьем. Сеятель и благоде­тель нашего состава— Христос, Который прежде Своего воплощения создал нас из небытия. Нас, ставших скверными и вместилищами худшего, Он, сокрушив смерть, вновь обновляет, и делает не принимающими примеси зла, бессмертными, бла­женными, присносущими в нашей совокупности и виде. Он — глина (глиняный сосуд), которая из нашей глины стала плотью, держа животекущую (проточную) воду Своего Божества, которую Иоанн [Предтеча], как бы нося проповеданием Крещения, увидев Иисуса, возопил: "Вот, Агнец Божий, вземляй (поднимающий, и этим разруша­ющий) грехи всего мира", — Крестом и излитием крови и воды. Опять же об этом, когда ученики спросили Иисуса, где Ему приготовить иудейскую пасху, сказал: «Идите в этот город, и вы встретите человека, несущего глиняный сосуд с водой, и ска­жете ему: Учитель сказал: "У тебя сотворю Пасху с учениками Моими". Он покажет горницу боль­шую устланную, там и приготовьте». Это и стало наяву. Такое разумеется в сравнении: муж, кото­рый несет глиняный сосуд воды, — это Иоанн Креститель, проповедующий крещение в покая­ние. Город — горний Иерусалим, граждане кото­рого — Иоанни другие — собрание праведников святых. Горница, застеленная цветными полови­ками, которые украшены, как звездами, различны­ми изображениями, может быть уподоблена наше­му царскому помосту (алтарю), который состоит из различных украшений. А то, что Апостолы и Пророки могут быть сравнены с волами, на это явно указывает апостол Павел, который (под свя­тым двадцатым числом) весьма сильно говорит: "Не обуздаешь вола молотящего" И тотчас прибав­ляет: "Разве о волах беспокоится Бог? Во всяком случае говорит о нас — ибо нас ради написано". Но вернемся опять к возвышенному Исайе, по­следовав за его пророчеством: "Не прекращают де­сять упряжей волов творить одну житницу". И тот­час прибавлено: "Посеявший шесть спудов, по­жнет три меры". Увы, мыслить ли нам, что столь великое было согрешение, что хотя было посеяно шесть спудов, собрано только три меры? Не ска­зано: "произведет три спуда", но всего лишь "три меры", что очень мало. Однако войдем за внутрен­нюю завесу написанного, и найдем то, что этим сказано. Шестью спудами будет засеяна церковная нива человеческая: четырьмя книгами слова о Боге, еще книгой Деяния Апостольского, и шестой — писаниями великого апостола Павла, едиными по уставу. От этих шести и ими плод приносят те, кто в оглашении (церковном научении и просвещении) следует за святыми. Сеются три веры — вера к Отцу, вера к Сыну, вера к Святому Духу. Вышел сеятель сеять, не пшеницу, хлеб творящую, но животворящую веру. Но не во всех проросло семя: одно упало "при пути", а не на самом Пути — они не совершенны о Христе, не веруют в Него прямо. Сам Он сказал: "Я — путь жизни". "Недалеко от пути" ариане, как и эллины или иудеи, но они не на пути, а при пути, то есть вне Христа. То, что они исповедуют (признают) Христа, ведет их близ пути, а то, что тем хуже хулят Христа, что Он мол не равен Отцу, отбрасывает их от живого Пути. Так что птицы небесные — диаволы — слетаются и склевывают Божий семена из сердца ненаставленных. Ибо Сам Господь повелел всем творить в со­гласии с Его обычаем, когда сказал: "Не разбра­сывайте святыни Мои псам, не сыпьте бисера Моего перед свиньями". И еще: "Возьмите от него сребренник и дайте имеющему десять сребренников", — любому человеку, имеющему правую веру, будет даровано, и будет прибавлено от не имею­щего веры, надежды и любви совершенных к Богу. "И то, что он думает, он имеет — будет отнято от него", — сказал Господь. То есть никакой пользы не будет от совершенных добрых дел, если служат Богу без правой веры. Ибо Сам Господь сказал: "Кто будет веровать и креститься, тот спасется", а не уверовавший осудится. Ничем не лучше, думаю, неверных зловерные и нечестивые еретики. А те, кто в тернии, думаю, что это евномиане: по при­чине их хулы их многие назовут беззаконниками, ибо они в безумие дерзают болтать о Христе, что Он, мол, создание и творение. Это как терние подавляет их и не позволяет прорасти и совершить­ся верой. Удачно подходит слово и к тем, кто в на­шей Церкви раздавлен терновой материей забот о житейском и не силится, чтобы в них проросло и в конце концов сотворило плод Божественное семя. Другое пало на камень, но в каменистую почву. Ведь Камень — это Христос, как сказал божествен­ный Павел. Мне думается, что в каменистой почве те, у кого сердце окамененно и непокорно. Сердце человека мягче, чем камень, который есть самое жесткое по своей природе. Такой же природы и семя — оно мягкое по сравнению с камнем, но жестче, чем земля. С камнем Господь сопоставля­ет богомерзких последователей Македония и Ма­рафона, которые возводят хулу на Духа и говорят ложные слова о Его созданиях. Они на себя навле­кают кару Господню без прощения. Ибо Господь сказал: "Тот, кто скажет слово на Сына Челове­ческого, будет ему отпущено, а кто скажет на Свя­того Духа, не будет ему отпущено ни здесь, ни в будущем веке". У них земля не благоплодоносна, не приемлет семя, как христиане, но твердый ка­мень, который обтесывается, чтобы огораживать святыню. Исповедовать, что Божий Сын, Бог Иисус Христос подобен по природе Отцу — это являет их размягченными, а то, что они отрицают, что Святой Дух — Бог — это делает их сердца ка­менными: они наполовину здоровы, но совершен­но слепы, причисляя Творца к творению, и Вла­дыку делая слугой и безмолвным рабом. Отлучая их от христианства, великий Апостол сказал: "Кто не имеет Духа Христова, тот не есть Его (Хри­стов)". А иное семя, — сказал Господь, — упало на благую землю и дало плод: одно тридцать, одно шестьдесят, одно сто. С землей благой сравнива­ется правое и благоразумное сердце, очищенное от терна ереси, и сперва прозябающее траву веры, а затем — колос надежды, а после — зрелый плод совершившейся любви. На это указует и боже­ственный Павел, утверждая, что лучшим является вера, надежда и любовь. Итак, тот кто верит — творит тридцать, кто надеется — шестьдесят, а кто стал совершенным благодаря любви, тот совершает из божественного [плод] сторицей, от единого се­мени трижды собирая плоды. Бога почитая, в Цер­кви возносимого, само Сущее духом разумеем, ду­шой зрим, телом претерпеваем. На земле славим, из мертвых встаем, на небесах почиваем. Совер­шенный человек о Троице — он верен, кроток, любим всеми, смирен, милостив, человеколюбив, праведен, не щадя тела идет в Божественном, с жаждой Небесного, живя телом с людьми и явля­ясь на земле «образом». Так что тридцать они соби­рают как живущие среди людей, шестьдесят — как служащие вместе с Ангелами, и сто — как обща­ющиеся с Богом. Елеопомазанием они дают плод тридцать, Крещением — шестьдесят, и совершен­ным Миропомазанием — сто. Верующий во Отца творит тридцать, исповедующий Бога Сына рав­ным Отцу творит шестьдесят, а Духом совершае­мый, исповедующий Его (Духа) Богом, — совер­шенно творит сто. Некие люди из богомерзких сказали, что вера к Духу творит тридцать, к Сы­ну — шестьдесят, ко Отцу — сто. Они сами себя развращают, что считают нужным умалить Святой Дух, Отца и Сына превознося и славя более Него, высшими, по числу  (по порядку) полагая Отца и Сына. Это весьма порочно для разума. Ибо сперва веруют не в Духа, а во Отца, потом — в Сына, и затем — в совершенный Святой Троицы Боже­ственный и Святой Дух. Как и божественный Пес­нопевец, сказывая, что во всем сотворении мира была Троица, сказал: "Словом Господним небеса утверждены, и Духом уст Его вся сила их". Уст — Господа Отца; словом — Сыном, Дух Святой — полнота Святой Троицы. Его (Духа) Господство (то, что Он — Господь) явил Господь, когда вос­крес из мертвых и сказал Своим ученикам: "При­мите Дух Святой... Кому отпустите грехи, будут отпущены". Этим Он являет Господство Духа — что приятие Духа дарует [власть] отпускать гре­хи. Мы не должны теперь погибнуть вместе с ере­тиками, желая, чтобы южная царица (Савская), ко­торая пришла с конца земли к Соломону, чтобы встретиться с премудростью, осудила нас за ле­ность о лучшем.

(216)  Вопрос.  Мы должны разуметь только то, что написано, или это содержит в себе какой-то внутренний смысл — вопрос Петра и ответ Гос­пода ему вопрошающему: "Сколько раз, если со­грешит по отношению ко мне мой брат, отпущу ему? До семи ли раз?". На это Господь изобильно отвечал "Аминь, говорю тебе, не только до семи, но до седмижды семидесяти".

 Ответ.  Хорошо и уместно, конечно, и на пользу обеим сторонам — и согрешающему, и про­щающему. Первому — что он просит, [обещая этим] исправиться в том, в чем согрешил, а второ­му — что он виноват в тех же вещах, ибо нет ни­кого без греха и вины, только единая вышевластвующая и несравниваемая Святая Троица во едином естестве. Ибо говорит богоносное слово Писания: "Кто похвалится, что у него чистое сердце? Или кто дерзнет рассматривать себя как чистого от гре­ха?" Прежде Спасителя дивный Иов, незыблемый столп, когда его бил диавол, а он не слабел от стра­даний, не истощался, этот человек явным образом восклицает: "Никто не чист от греха". Даже если и один день живет он на земле, он проживает жизнь, а не из ложесн выходит жить. Но с возрас­танием тела и завершением ума — начало Промыс­ла о житии. Ибо Петр желал взять ключи Царствия Небесного и церковного устроения. Под ключами нужно понимать власть прощать грехи. Вместо ключа у нас есть язык, который отворяет небеса и затворяет. И при нас это — языком себе отворять или затворять небеса: первое — когда мы делаем достойное, а второе — когда делаем недостойное того, что изречено Богом. Тот, у кого надежда при­ять власть прощать грехи, спрашивает Господа: "Сколько раз, если согрешит по отношению ко мне мой брат, отпущу ему? До семи ли раз?" Почему он не ищет четного или круглого числа, а здесь спрашивает "до семи"? Думаю я, что он желал уз­нать тайну об убийце: удостоен ли будет прощения Крещением и покаянием тот, кто впал в семь гре­хов. Первый в мире убийца Каин осужден на столь великие мучения соответственно связанным с убийством грехами. Первый среди людей Каин со­творил зло — первый убил. Первый солгал Богу, когда Бог спрашивал о убитом. Первый доставил родителям плач и рыдыние, убив брата. Первый породил ненависть и ревность. Первый лукаво принес початки хлеба. Первый землю осквернил кровью, став посредником ее проклятия. Семь раз он был в убийственном действе — равночислен­ное мучение приносит божественный глас: безпло-дие и безхлебие земли, не принимающей при этом убийцу, стон и дрожь по всему телу... Подобает по­нимать, что мучение завершилось по этому числу. "Проклята земля от тебя" — первая мука. "Возде­лывай землю" — вторая. Он сопрягся с некоей не­изреченной необходимостью, которая заставляла его страдать на земле и трудиться. И не позволит земле даровать от своего обилия — третье муче­ние — трудиться и от усилий не иметь никакого приплода. "Стенать и дрожать на земле" — к трем мукам Божие устроение прибавляет две: беспрестанное стенание и не отпускающую дрожь, так что нельзя доставить телу ни пищи, ни питья, чтобы правая рука не устала, ибо крепость руки убила брата: здоровьем надо искупать болезнь. Шестая мука, что он лишился дерзновения к Богу, а это страшная и тяжелая мука все выдерживать, когда Бог отвращается. В ней, рыдая, находясь в этом ис­кушении, он просит смерти, которая бы избавила от бедствия, и она лучше, чем жить отверженным от Бога. И сказал: "Если отлучишь меня от зем­ли", то есть не велишь при этом наслаждаться ее плодами, и "от лица Твоего скроюсь", раз земно­го, что служит потребностям, я лишился. "И когда Ты велишь, я не могу явиться, и пусть любой, кто меня встретит, меня убьет, лучше мне умереть, чем жить, жестоко мучимым". К нему Господь сказал: "Никак нет. Я поставил знак на тебе, чтобы тебя не убил никто из встречающихся тебе". Это седь­мая мука — не удостоиться смерти, которая обра­щает в прах всякий позор и "славу", но продол­жать жить в мучениях, будучи обличаемым знаком, что он есть начинатель злых среди людей. Ибо это самая тяжелая мука — позор среди наделенных даром разума и слова. Виновным суд Божий нала­гает запрет, когда говорит: "Воскреснут эти в жизнь вечную, а эти — в срам и похуление веч­ное". Так как убийца внес семь зол, то столькими же наказаниями был осужден. Знал Петр, что седь­мой день назван почтенным Господним днем: Гос­подь в этот день прекратил Свои дела. И не поче­му-либо другому, но именно поэтому закон почи­тает субботу, чтобы, в соответствии с названием *, отдыхать от трудов. И число семь особо выделя­ется и почитается иудеями. И в нем все численные установления. В нем день очищения. А седь­мой год у них — в честь прощения. Шесть лет вспахивая землю и собирая урожай, учреждают на седьмой год, чтобы она отдыхала и была нетрону­той, изобилуя самосевом хлеба. Раб, поработав семь лет, получал свободу, когда седьмой год за­канчивался. Семьдесят лет пробыли иудеи плен­никами в Вавилоне. Прибавляется и святой Христоносной нашей Церкви благодать седьмых. "Семь раз днем я восхвалил Тебя", — сказал Да­вид, божественный песнопевец. Днем он называ­ет настоящий век (настоящую жизнь), восхваляя семь дней недельного круга. Исайя насчитывает семь духовных даров, и "семь очей Господних", что сказал и Соломон: "Премудрость создала себе храм и поддержала его семью столпами". Премуд­рость — это Христос, как объясняет божествен­ный Павел, а дом — это небо и Церковь. Семь столпов — это ангельские чины. А в Церкви — те, кто вместе со Стефаном и Филиппом — семь диа­конов апостольских. И опять же другой из святых сказал: "Семь раз праведник падет и встанет", — не иначе как покаянием. Седьмой от Адама Енох по преставлении не увидел смерти. Итак, его пре­ставление указует, что мы сможем из тленного и временного жития [преставиться] в бессмертное житие Церкви, сохраненные от потопа бесов, как духовно понимаемый Ной, имея Христа кормчим. Седьмой после Ноя — Авраам; он принимает об­резание, отбрасывая плотное и тучное жизни. Седьмым после Авраама явился божественный за­конодатель Моисей: изменение жития, очищение от беззакония, возвращение благого Закона. Он даст дивный устав, чтобы на седьмой год почитать "субботу": чтобы была свободна пахотная земля, чтобы должники были прощены от долгов, а рабы освобождены из рабства. Семьдесят седьмой от Адама рождается Христос, как свидетельствует бо­жественный Лука по числу родов. И именно по­этому Священное Писание число прощения гре­хов дает по уставу семи; по седмицам продолжа­ется и настоящее житие. Седьмой день совершен у Творца. Седмица, возвращаясь всегда к себе, не­сет отпущение грехов через покаяние — для тех, кто склоняется к исправлению (выпрямлению) и трезвению, дарованному от Бога. Мы об этом ле­нимся, но вскоре мы, отринувшись от весьма гор­шего, опять прикоснемся деланию добра. Омоем одежды и сердце от скверны, убежав от нее, что­бы не задохнуться, и взойдем к древнему возвы­шенному житию. Слух приклоним к Божией воле, забудем земное. И приобретем верховный град добродетели от любви. И на скрижалях сердца на­чертаем Божий Закон, став доской в руках Бога.

(217)  Вопрос.  Почему Петр, который, столько раз согрешив, получил прощение, сам не простил Ананию и Сапфиру, но одновременно словом умерт­вил обоих. И этот грех не сопоставим с клятвен­ным отречением. Тем более, что речь идет об ута­ивании своего золота, а не чужого. И даже если оно было чужое, то это нельзя приравнять: немно­го утаить из своего — или отвергнуться Бога.

 Ответ.  Не бездумно к виновным применено верховное наказание — проразумея наставление, многим людям уврачующее страсти. Потому что тот человек Богу передал только одну часть золо­та, но уязвленный святокрадством, утаил [осталь­ное]. А когда его спросили, то отрекся. И когда начал Петр сеять евангельские семена, то увидел только проросшие плевелы. И он искусно их сра­зу остановил: чтобы они, растя вместе с пшени­цей, не задавили ее. И когда они не изменились к лучшему, о чем и вся горесть Симона, осудил их на смерть. Он уразумел Духом и ответил, что они не изменятся к лучшему. Они молились простить от стыда, но сердце их пело нестройно с устами. , Как сказал божественный песнопевец о Израиле: "И возлюбили устами своими, а языком своим со­лгали Ему: ибо сердце их не по прямому пути с Ним". И. не стали верными в Завете Его. Так и ис­кусные во врачевании обычно делают: если кто до конца одержим (удерживается) неисцелимым стра­данием, то отрезают от руки или ноги палец, преж­де чем повреждение не распространится на про­чие члены. Так и дивный Моисей, когда увидел изначально, что принадлежащее Закону находит­ся в небрежении, хотя и слаб был, приказал кам­нем побивать того, кто в субботу греховно соби­рает хворост. Так Бог повелел написать — пре­ступление осуждаемо и о великом и о малом. Как сказал Господь: "Если кто выполнит и весь Закон, но согрешит об одном, то будет повинен всему". Не губит он всю [свою] добродетель, ибо так подобает думать тем, кто неправедно и плохо мыслит о Божием праведном суде, но думается, что повинен всему тот, кто отнимает что-то от добродетели.

(218)  Вопрос.  Если неизбежен конец мира и пришествие Христово, то почему Господь говорит: "Тогда те, кто в Иудее, пусть бегут в горы, а те, кто наверху, пусть не спускаются взять что-либо из своего дома, и кто в поле, пусть не возвращает­ся взять свой плащ". И еще Он говорит: "Но моли­тесь, чтобы бегство ваше не было в субботу, или зимою. Горе беременным и кормящим в те дни". А если конец случится летом, в воскресенье или в понедельник, то мы можем спрятаться и убежать? Почему, когда так много людей и собраний, толь­ко кормящих и беременных из всех Он оплакал, по причине родства. Потому ли, что они не смогут быть родителями, или потому, что они тогда при­мут мучения более тяжелые?

 Ответ.  Господь, предвозвещая будущее бег­ство, научает иудеев бежать в горы. Ибо после Вес-пасиана пришел Тит, который полностью переко­пал и перемолол Иерусалим. Он со злом загубил иудеев, сжиная мужчин мечом, разбивая о землю маленьких детей, распарывая готовых родить жен­щин, и всяким пагубным истреблением потчуя племя богоборное. В субботу город был осажден, а дома всех были праздными по причине суббот­него празднества, и была зима, так что никто из них не смог убежать от гибели и посечения. А те, кто стремился спрятаться в верхних комнатах, они не смели ничего забрать снизу из своего добра, раз­мышляя, что честнее жизнь, чем имущество. А те, кто был в поле, не только не возвращались домой, но и далеко бежали и отходили, увидев, как горит и гибнет город. А если вы хотите достойно, обра­щаясь к нашему, истолковать слово: "Те, кто в Иудее, да бегут в горы", — то Иудея толкуется как крепкие в благой вере; и на высокое прибежи­ще — Христа — пусть уповают, хранимые своим исповеданием веры. Те, кто наверху, пусть не спу­скаются взять то, что в храмине их дома, то есть ни во что вменяют настоящую жизнь в стенах, пре­зирая всю здешнюю красоту, став выше мира; и выбив изнутри страсти, ничего из них да не при­емлет: ни радости, ни печали, ни напрасной ела вы, ни напоминания о богатстве, — что было б сошествием с горы. А тот, кто в поле, пусть не возвращается взять свою верхнюю одежду: тот, кт снял с себя ветхого человека и отрекся от плотского, пусть носит нового человека, ибо он сам себя обновил для того, чтобы ведать Бога. И очистились от скверны, став свободны тем самым о всякого зла, и никакое смущение или сердечно пристрастие не отвратит их от любви ко Христу (любви Христовой). Христос говорил, кто зовется матерью и братьями, становятся таковыми по причине послушания заповедям спасения. Это учит, что духовное честнее плотского. Так и ученики Его оставили трапезу, чтобы пойти под сен благочестия, и прияли Слово, а не были все умудряемы словами, но и показывали дела. Хорошо говорить подобно свирели или гуслям, а творит добро — это ангельское.

(219)  Вопрос.  Но они будут призваны с концом мира, когда все будут веровать со всех стран света, тогда и иудеи начнут обращение. Ибо гово­рит Господь в Евангелиях, что "есть у Меня и дру­гие овцы, которые не из этого стада. И хорошо Мне и тех привести, чтобы да было одно стадо и один пастырь". И Апостол в согласии с этим говорит: "Когда число стран войдет совершенное, тогда весь Израиль спасется".

 Ответ.  Никогда по вере иудеи не вернутся, не так учит Господь, не так — возвышенный Апо­стол. Хотя о ней правильно сказано, но дурно то­бой понято и вместе с тем и высказано. Господь сказал, что у Него есть другие овцы, то есть явно мы, что не из этого стада, то есть из иудейского, из которых иудеев первой была Мать по челове­ческому началу Господа и Бога, затем — святые апостолы, и те, кто вместе с ними и по причине них верные из Иудеи. Ибо не было со стороны лю­дей прежде спасительного рождения в муках Цер­кви, ибо не было нам проповедовано, не было Кре­щения, которое Христос соделал по Воскресении своими апостолами, смешав нас верному стаду от иудеев: так что мы все верные единое стадо, пасо­мые и хранимые единым Пастырем, Архиереем и Пастушеским Владыкою Христом — ибо один Гос­подь, одна вера, одно Крещение — как сказал уче­ник старейшина пастухам, и поднебесной учитель великий Апостол, который и произнес: "Когда чис­ло стран войдет совершенное, тогда весь Израиль спасется". Он говорит, что не иудеям в конце явит­ся спасение, но тем, кто видит Бога в чистоте ума и вере. Это и есть Израиль, как толкуют все, в том числе и сами иудеи: "Ум, ведающий Бога". Не все те, кто происходит от Израиля, те — Израиль. Не те, кто семя Авраамово, те все чада, но о Исааке говорится "семя". То есть не чада плотские, но чада Божий, как сказал тот же Апостол. И опять Господь сказал в Евангелии, что много званых — потомков Израиля и христиан, но мало избран­ных, то есть спасаемых. Когда будет полнота стран — войдет вселенская Церковь, явно что на Суде, тогда весь Израиль — "ум, зрящий Бога", то есть любой человек, в вере и благочестии разуме­ющий Бога, спасется.

(220)  Вопрос.  Иудеи слышали об этом и очень часто говорят христианам, что вновь они получат град и огородятся, и возведут церкви. И что они опять, как предписано в Законе, будут праздновать. И если бы Бог не хотел принимать их жертв, то Он бы не повелел Аврааму приносить жертвы, и жерт­ва не была бы принадлежащей Закону. И города и церкви Он дал. Они говорят, что "насильно нас за­хватили римляне, думая прекратить наши празд­ники; они отняли у нас город, отняли все, а мы в согласии с Законом все хранили, празднуем и при­носим жертвы. Так что в любом случае необходи­мо, чтобы наша церковь (Иерусалимский храм) была воздвигнута, как и город, и были отданы нам". Так как они хвалятся тем, что говорят; и с ними соглашается большая часть нашей Церкви, то умоляем тебя ясным образом сказать о том; и множеством свидетельств из книг их остановить, тех, кто до сегодняшнего дня ни по какой причине не будут оставлять надежды.

 Ответ.  Злонравные сообщники иудеев. Мне думается, что такие в древности пришли в Афи­ны, восхищались постройками, улицами, красота­ми Афинскими, не по причине пустословного уче­ния. А теперь от этого учения они отказались мыслью, и только суетно пустословят одним мне­ниям. Не поверив разумом божественное, они го­ворят языком гортани, ни одного слова не совер­шая истинно. Они не разумеют, что не показ говорения, но служение воистину на деле являет ревнителя Божественного учения. Не был похва­лен древний противник, который разбился, упав с небес, замыслив на Божественное пророчество, ис­кушая Господа, — но был он осужден и отвержен, так как, имея разум, он не выбрал действовать. Иуда, облеченный апостольским саном, не сделал никакой пользы, хотя и изучил небесную премуд­рость. И опять: Голиаф, увешанный внешним ору­жием, не оказался храбрым, ибо хилым было его внутреннее, и не было у него щита веры, не было меча Святого Духа. И если иудеи не желают явить­ся подобными этим людям, то есть держать настав­ление только на языке и быть поругаемыми, то, да­леко отойдя и отвергнув иудеев, с братьями той же крови да трудятся в Церкви, Лазарем отрешаемые от пламени богатства, и перстом разумения спо­добляющиеся быть напояемыми каплями Духа. С наступлением света изгоняется тьма, и с ясностью дня расходятся сумеречные тени на востоке, а с восходом солнца темнеют полки звезд. С прише­ствием большего прогоняется более слабое. Так и когда воссияла Евангельская благодать, прекрати­лось учение Законное. Так оглох Захария, будучи его образом, оглашаемый новым Благовествованием, и [затем] родил голос — живую притчу (алле­горию) Слова. Так прекратилось иудейство, когда премудрость Христова учила и обличала. При этом их город и их храм ни воздвигнуть им, ни полу­чить невозможно, ибо они их лишились. И они теперь совершают пасху как беззаконную, и [без­законно] празднуют пятидесятницу. Ибо ничего из этого Закон не велит совершать вне повеленного им места и города, явно возглашая: "Вы не може­те совершать Пасху ни в одном из ваших городов, которые вам дает Господь Бог ваш", но только в четырнадцатый день первого места и в Иерусали­ме велит ее творить. Так и день пятидесятницы Господь повелевает творить через семь недель, говоря: "То место, которое выберет Господь Бог твой, так и для того, чтобы поставить заклание, место нареку, и нельзя вне его это творить". Разве оба эти [правила] могут соблюсти отошедшие в другие края и живущие вдали от Иерусалима в различных городах и селах? Исследуем их Закон. Когда некие, лишившись времени и места [чтобы праздновать] из-за какого-то установления, спра­шивали законодателя Моисея: "Мы не чисты о душе человеческой. Будем ли мы лишены прине­сения дара Богу вовремя, посреди сынов Израиля". Нечистые душою по Закону те, кто погреба­ют мертвеца, и наступают на кость и на падаль, и те, кто испускает семя, а также пестрые, которым нельзя входить в святилище и чье приношение не принимается. А когда кончаются для них установ­ленные дни, то они окропленные и очищенные омовением, только так прикасаются к святилищу, принося дары по Закону. Так и у нас Закон не ве­лит роженицам до сорока дней прикасаться свя­тыне церковной, по подобию девственно родившей Приснодевы, которая через сорок дней после рож­дества вошла в храм и принесла Слово выше сло­ва, Отрока, праведному Симеону. И сказал им Мо­исей, божественный законодатель: "Стойте тут, и буду я слушать, что заповедует Господь о вас". И сказал Господь к Моисею, говоря: "Скажи сынам Израилевым: Если будет человек не чист о душе человеческой на долгом пути, среди вас или в роду вашем, то да не творит Пасху в месяц второй". Смысл, как я думаю, не только в промышлении о времени: но и в том, что да не будет Пасха вне Иерусалима, чтобы не преступать время ради места. Это — истинные указания иудейскому без­законию, для творящих Пасху вне Иерусалима. Так и [благодаря людям] от племени их, от той же кро­ви сущих обличу их до конца беззаконствующих и Богу сопротивляющихся. Ведь все божественные пророки, которые были в Иудее, которые подчи­нялись тому же Закону, не избирали ни алкать, ни петь песнопения, ни приносить жертвы, и ничего иного из принадлежащего Закону делать на земле чуждой: даже понуждаемые теми, кто их взял в плен, бедственно страдающие, когда те захотели, чтобы иудеи начали игру на органах (свирелях) и пение. Послушай их плач и смиренное пение, ко­торое исполняется в Писании Псаломском. «На реке Вавилонской, мы там сидели и плакали, вспоминая Сион. На вербе у самой реки этой мы повесили наши органы. И тут попросили нас те, кто нас взял в плен, о словах пения, и они, зная о наших песнях, сказали: "Пойте нам из песней Сиона ". — "Но как мы воспоем песнь Господню", - сказали на это, и прибавили в плаче и рыдании: "Если забуду тебя, Иерусалиме, да забыта будет правая рука моя. Да прилипнет язык мой к гортани моей, если не вспомню тебя"». Так и три отрока, те, что с Ананией, в детстве уведенные в Вавилон, не хотели, не желали приносить жертвы или совершать что-либо из принадлежащего отцам: поскольку Закон возбраняет. И сказали они: "Нет в сие время ни князя, ни пророка, ни владыки, ни всесожжения, ни жертвы, ни приношения, ни ладана, ни места, чтобы принести пред Тобою требуемое, необходимое". То есть пред Богом, чтобы обрести милость. Хотя и велик, и широк был Вавилон; и никто не запрещал им приносить жертвы и творить принадлежащее Закону. Ибо не в обычае халдеев запрещать пленникам творить отеческую службу о вере. Ибо и много наших (христиан) у них, и они не запрещают творить ничего о вере. Но тем более отроки оставались блаженными, подчиняясь Закону, и ничего из Закона не творили на чуждой земле, не праздновали Пасху. И явно, что для них из названного не было там ни песни, ни необходимой службы, ни жертвоприношений, ни пожертвований, ни каждения. Ибо ясно, что не по причине скудости тимьяна они не кадили в пасху: ведь много благовоний в Вавилоне, и тем более ребята, которые были с Даниилом и Ананией, были устроены у Царя, и для царя были более чем любы их имена: он назвал святого Даниила по имени их бога Валтасаром, Ананию — Седраком, Азарию — Мисаком, Мисаила — Авдинаком. Но прямо ходя по благовониям, они не кадили благовониями, ду­мая сохранить Закон, который запрещает кадить вне Иерусалима. Но подобает понимать, и делать известным искомое, и доверять словам Даниила. Послушай, что он сам сказал: "Во дни те был я Даниил, в скорбном настроении в доме моем, я хотел хлеба — и не ел; и вино и мясо не входили в уста мои, и маслом я не помазывался в те недели. И было в двадцать четвертый день первого меся­ца, что я видел это видение". Здесь приклони ко мне ухо, досточудный. Во дни ядения опресноков алкать не подобает. А он двадцать один день ниче­го не ел. Начал с третьего дня первого месяца до двадцать четвертого, когда кончил. А Пасху иудей­скую Закон повелевает начинать в четырнадцатый день этого самого месяца, и кончать в двадцать первый день. Из этого явно, что они не Пасху праз­дновали, семьдесят лет в Вавилоне. Ибо тогда бы блаженный Даниил не алкал бы во дни Пасхи, по­скольку их Закон этого не велит. И, таким образом, разве не являются сквернавцами эти беззаконники? — когда они в рассеянии (диаспоре) праздну­ют эти дни, ослушавшись своих пророков и вла­дык, которые избрали ничего не творить на чуждой земле — от страха перед Законом. А эти теперь бесстрашно творят. Так что можешь увидеть у меня, почему Бог не любит требуемых служений, совершаемых ими, и желает их очнуть от беснова­ния. Он повелел им приносить жертвы только в едином городе, чтобы те, кто далеко живет и не может придти на собрание, отказались от служений, и не желали [их совершать]. Не с самого начала Бог повелел им приносить жертвы, как свидетельствует Пророк, когда говорит: "Услышь слово Господне, князи Содомские, внимай Закон Бога нашего, народ Гоморрский". Не на них, но на иудеев [Господь тогда] гневался, ибо они беззаконно вели себя по их подобию, и возвратились к своему беснованию. Он их называет и псами, и одичавшими конями, которые на жену ближнего наскакивают — они сменили [разумеется] не природу, а перешли по своей воле к скотскому блуд "Что мне множество жертв ваших, — говорит Господь. — Ибо полно у Меня всесожжении овец; жира агнцев, и крови телят Я не желаю. И если кто явится с ними, кто взыскивает эти жертвы о рук ваших?" И прежде этого Бог сказал иудеям через Песнопевца: "Не приму от дома твоего тельцов и не приму от стад твоих козлищ (козлят)". И затем, гнушаясь их жертв, сказал: "Разве я ем мясо телят или пью кровь коз?" — не хочу жертвы скота. Но что прибавляет тотчас: "Пожертвуй Богу жертву хваления, и воздай Вышнему ответы твои. И призови Меня в день печали твоей, и освобожу тебя, и прославишь Меня". И еще: Собой являя добродетельную Свою жертву, сказал: "Жертва Богу дух сокрушенный, сердца сокрушенного и смиренного Бог не уничижит". Если бы Бог радо­вался закланиям и крови, принимая такое служе­ния, то в любом случае он древним повелел тво­рить то же самое. Но что заколол Енох, который преставился, не видя смерти? Что заклал Ной, ко­торый был сохранен от всемирного потопа? Что заклал Авраам, который был оправдан? Что зако­лол Моисей, что заставил Нил вскипеть жабами? Что заклал тот, кто воевал с египтянами губитель­ной саранчой, которая тлетворным облаком летит с воздуха? Что заколол тот, кто разделил Чермное море, высушив его ударом посоха? Что заколол Иисус Навин, который остановил солнце, и сде­лал день удвоенным? Что заколол Давид, который, ударив камнем страшного иноплеменника Голиа­фа, закованного в железо, в могучем шлеме, обмо­танного броней и панцирями, поразил его? Что заколол Илия, который сделал медной природу неба — и высушил всю землю, и умертвил все, что на ней, сделав бесплодными дождеродные облака на три года с половиной? Что заколол Ели­сей, который воскресил сына Сонамитянки, уже скованного путами смерти? Что заколол Петр, ко­торый принял небесные ключи Церкви, взял их? Что заколол Павел — служитель Закона, который возлетел до третьего неба, и оттуда — в рай? А вершина мучеников, тезоименитый Стефан? Раз­ве он заколол овцу или корову, или козу, или тел­ку, и так сделал, что отверзлось небо, и убедил Христа явиться ему? И разве все они не были иудея­ми? Почему они тогда не сотворили жертв? По чему они не угодили Богу закланиями и кровью? Бог не хотел жертв, Бог выпрямил иудеев, но сни­сходя к их немощи, видя их беснующимися, радо­вался и жертвам, и закланиям, и крови. Так и ис­кусный врач, когда видит, что человек, которому вредно мясо и прохладительное питье (алкоголь), тем не менее так к этому стремится, что если ему запретить это, он убьет себя или бросится с кры­ши на землю... Тогда врач, желая умерить большее зло, позволяет меньшее, дабы человек не погубил несчастным образом свою жизнь. Так и Бог обыч­но делает. Он попускает немощи человеческой, чтобы тихо и понемногу человек отошел от неприятия и похоти. Когда Он видел беснующегося умом и беззаконствующего Израиля, сгорающего огнем, давимого, желающего принести жертву и бывше­го на это готовым: если бы Он прямо сразу не ус­тупил, то Израиль по собственной воле ушел бы к идолам. Более того, они в древности так сами и пошли. Они собрались к Аарону и сказали ему: "Сделай нам богов, которые пойдут перед нами". И сломав серьги и перстни своих жен, они отлили голову вола в Хориве, и поклонялись идолу. И лишились славы Бога, ибо Бог не в подобии тель­ца, который ест траву. И велел Бог истребить их, [и так бы и было] если бы Моисей — избран­ный — не встал среди посечения пред Ним, чтобы обернуть гнев Его, чтобы Он не погубил их, как говорит божественное песнопение. Когда они празд­новали погибельный праздник, и соединились с бесами, то Бог повелел им приносить жертвы, умо­ленный Своим угодником (Моисеем), чтобы не истребить их племя, но немного снизойти и одо­леть, едва не обличив. То есть: если хотите жерт­вовать, то Мне, а не бесам, но премудро и тихо. Через некоторое время Бог вновь берется увести их от жертвоприношений, подобно врачам, кото­рые ласковы с больным, и когда он хочет вина или вкусной еды, то это врач приносит из дома в стек­лянном сосуде, и это дает больному словно вы­пить, а когда он слушает, тайно велит слугам раз­бить стеклянный сосуд, чтобы с молчанием врача затаившись, отошел от бесполезного пристрастия. Так и Бог делает. Он велел приносить жертвы в жгущем огне и истребляющем — не по всей все­ленной, а только в Иерусалиме. И вот, через не­многое время, когда они сотворили жертвоприно­шения, Он раскапывает град, и разрушает все, и более всего сосуды служебные. Как у врача разби­вание чаши, так и тут раскапывание града, кото­рое отдаляет иудеев от безумия идольского. Ты по­нимай уже у меня Бога — как врача, как стеклянный сосуд — град, а как больного — толпу иудеев, уго­ждающую злу, прохладительное питье и жгучее вино — это неполезное пристрастие к жертвам. И как врач успокоил больного от гнусной похоти, разбив сосуд. Так и Бог удалил от жертвоприно­шений безумный люд, разметав их град, сделав так, что никто не мог в него войти. Если бы не хотел этого Владыка и Служитель всего, то почему Он ограничил храм только на одном месте, Он, "везде существующий и все наполняющий"? Ради чего службы жертвоприношения ограничил местом, од ним градом, временем? И Сам его опять же разметал? И это заслуживает удивления, что Он позволил иудеям ходить по всей подсолнечной, а град их до корня разметал, что они не могут в него войти. И в нем одном Он повелел им приносить жертвы. Разве тем самым не дана причина разметания града для причастников этого наставления? Как архитектор, который кладет основание и возводит стены, и сводит верх, связывает это посередине одним камнем, который строители называют кли­ном. Если его выбить, то поколеблется все здание ибо будет отъято то, что его удерживает. Подобно архитектору и Бог, основав град как некое связу­ющее службам, затем его разметал, и все служение в этом граде разметал. И этот град до конца века не будет никем возведен. И свидетель этому — не Ангел, не Апостол, не Пророк — но Сам Творец всего Бог. Он, войдя в Иерусалим и увидев храм, сказал: "И будет Иерусалим попираем многими народами, пока не закончится время для стран", — являя время до конца [мира]. О храме Он сказал: "Не останется камня на камне на ме­сте этом", который не будет порушен. За что же? Из-за неразумия иудеев. Ибо они, получив благо­дать от Бога, присоединились к идолам и бесам, и опять за это преданы мучениям. Обращаясь к ним, глухим и бесчувственным, и наглядно обличая эту существующую причину их мучения, прежде даже чем оно покрыло их, проповедует им великий Исайя, говоря причину от лица Бога так: "Знай, что ты жесток, и шея твоя — струна железная", — так Он показывает их непреклонными и непокорны­ми: — "и лоб твой из меди, и лицо блудницы у тебя", — так обличая их бесстыдство, не знающее наставлений. Обычно и мы называем бесстыжих людей меднолицыми. "И возвестил тебе, что Я желал к тебе прийти, и прежде возникновения тво­его сделал тебя известным", — и приводя причину наказания: "Разве Я говорил делать Мне идолов, изваянных и литых?" Пусть бесстыжие не говорят, что мол ничего нам не показали пророки, и ни от кого мы не были предуведомлены отойти от зла. Повелевает Бог Пророку и говорит: "Поставь Мне человека верного в слышании: Урию священника, и Захарию сына Варахи". Но и тех было недоста­точно для обличения иудеев. Но Бог прибавляет, говоря: "Возьми ты у Меня кожу новых бумаг, и напиши на них". Издавна Бог препятствовал им во зле, а так как они были настойчивы и не переменя­лись на добро, то со сбытием и опытом страда­ния они обличаемы от самого Писания, что они издавна и за много лет это слышали. Таким обра­зом, в новую бумагу Он повелевает пророку напи­сать проречение, которое сможет сохранить на многие лета совершение. Предложу и иные оче­видные указания, что всегда иудеям проповедова­ли, и тем, что было (в их жизни) лучшего, и тем, что было (в их жизни) к худшему; и три раза они были в плену иноплеменников рабами. К Аврааму Бог сказал о первом их порабощении — в Египте: "Знай, что твое семя будет странником в земле чуж­дой, и поработят их, и будут зло поступать с ними четыреста лет. И будут в рабстве у народа, кото­рый Я — Бог им определю. А на четвертый род выйдет семя с богатством многим". Послушай при­чины их злого порабощения. Над ними не только творили насилие, как над рабами, но и принужда­ли делать кирпичи, и давить тесто для кирпичей, и к этому еще их калечили каждый день. "Будут в рабстве у народа, который Я — Бог им определю". То через Моисея Он бил египтян, то за мужчин их топил в Нильской реке, то через Ангела душил их первенцев, то в Чермнем море погубил их мужчин. Что Моисей, описывая в песнопениях, сказал: "Воспоем Господа, ибо Он в славе прославился, коня и всадника ввергнул в море". И опять Бог ска­зал причину исхода сынов Израиля: "выйдет семя с богатством многим". Бог повелевает им каждо­му взять у соседа сосуды серебряные и золо­тые — ибо поскольку они много лет работали, делая кирпичи и возводя городские стены, но ни­какой платы не получали, а, напротив, были из­биваемы, — то премудрым образом искусно дела­ет, что дурно с ними поступившие отдадут сосуды работникам в качестве платы. О них сказал боже­ственный Песнопевец: "И вывел их в серебре и злате. И не было в племени их болящего". Это есть первое рабство иудеев. После этого рабства — раб­ство семьдесят лет в Вавилоне. Оно наглядно было сообщено за много лет через великого Иеремию. Ибо Иеремия говорит так: «Сказал Господь "Ко­гда кончится Вавилону семидесятый год, то посе­щу вас, и применю к вам слова Мои благие, что вы вернетесь на место это, и переверну плен ваш, и соберу вас от всех народов и от всех мест, где Я рассеял вас", — сказал Господь. — "И верну вас на место, из которого изгнал вас"». Ты видишь, как богословящий пророк поведал им и землю, и год. На исходе семидесятого года было видение Дани­илу. Как сказано: "Я сам Даниил, творящий дела царя, и удивлялся видению. И не было разуме­ющего, и я уразумел в Писании число лет, как было в слове Господа к Иеремии пророку, что опусто­шение Иерусалима кончится через семьдесят лет. И обратил я свое лицо к Господу Богу Моему, чтобы испросить молитву и моление, в алчбе, одетый во власяницу, посыпавший голову пеплом". По­смотри ты здесь на доброе говение боголюбца. Что он не раньше дерзнул помолиться Божеству, чем кончились эти семьдесят лет: опасаясь не услы­шит ли он тогда точно как услышал Иеремия: "Не молись за людей этих, и не проси о них, ибо не послушаю тебя". Но когда уразумел, что Божий ответ совершился, тогда молится об отлученных [от родного Иерусалима] в Вавилоне. Итак, конец плена, когда Божество смилостивилось, что пока­зало наглядное слово, прорекшее второе рабство. Итак, возвращение по человеколюбию Божию. О первых пленах, как, возможно, мы разумеем, но покажем не только их, но и теперь их держащий плен, ибо никакая отрада уже не чаема в держа­щих их ныне бедствиях, что они опять примут оте­ческие земли и будут ступать там же или кем-то будет восстановлен город и храм. Ибо ни один из богоносных пророков не прорицал об избавлении и отпущении из ныне властвующего ими рабства у римлян, но все они предсказывали плен до само­го конца и второго пришествия Христа. Ибо Бог устроил, что они остались в рассеянии рабами рим­лян. Эта третья рана для них — при славном Антиохе. Когда Александр Македонский убил царя вавилонского Дария, то он себе установил царство. А когда Александр умер, то четыре царя вместе поднялись. От одного из них родился Антиох, ко­торый правил много позже. Тогда он и поджег их храм, и разрушил Святая-святых, и разгромил жерт­венники, взял в плен иудеев, разметал все их сред­ства к жизни. Это все до единого дня провидел на­перед божественный Даниил, и за много лет до этого прорек: когда сбудется, как, от кого, где кон­чится, и от кого получит возвращение. Ибо видел Даниил, как сказано, в видении: "Был я на увале (как называется некое место по-персидски) и воз­вел очи мои, и увидел. Один овен стоял прямо на увале. И были у него рога высокие, и один рог выше другого, и высокий уходил ввысь. После я увидел рога овна, как он бодает море, на север и на юг, и звери не выходили против него, и не было бы того, кто бы избавился от него. И он творил согласно тому, что хотел, и был возвеличен. И я был разумеющий: вот, козел грядет на лицо всей земли, и не касается земли. И у козла того рог ви­ден между очей его". Овном он знаменует Дария, царя персов, а козлом — Александра, царя Маке­донии эллинской. А четыре рога — это после него поднявшиеся цари, а последний рог — это рог рож­денного от одного из них Антиоха славного. Так был поведан поход Александра на Дария, его креп­кая победа и богатство: "Пришел козел, до овна рог имеющей, и не было того, кто бы избавил овна от него". Затем у Даниила выводится смерть Алек­сандра, и преемство четырьмя царями. О крепо­сти его сказано "Был сокрушен рог великий" — то есть в борьбе он умер. "И поднялись роги под ним, на четыре ветра небесных" — так поведаны четы­ре царя, откуда царство Антиоха. Даниил словом доходит и указует его. А одного из них существу­ющего назвал: "От одного выйдет рог крепок, и увеличится более чем возможно, на юг и на восток". И проповедует, что тот возмутит и разо­рит житие иудеев. "Из-за этого рога жертвоприно­шение было возмущено в падении, и святи­лище опустеет...". Ибо он разорил жертвенник и попрал святыни, поставил в храме идолов и тво­рил службы бесам. Затем Даниил проповедует о самом славном царстве Антиоха, о плене, погибе­ли, опустошении. В конце книги он начал опять с царства Александра и подряд все поведал: что Пто­лемеи и Селевкиды сошлись в междоусобице, а их воеводы подчинили иудеев, [отправив их] в раб­ство на военных кораблях. И переходя опять на Антиоха, он плачет в своем слове и говорит: "Мышцы от него поднимутся, и будут часто оск­вернять", — так он ознаменовал непрекращаю­щиеся ежедневные жертвоприношения. "И будет тогда явно в храме мерзость", — так он назвал идольское капище, которое Закон именует мерзо­стью. "И тщетно беззаконствующих уведут в па­дение, и с собой поведут". И поставят напрасно беззаконствующих; и без мук, или предписания, или какого-то подкупа, иудеи испугаются наказа­ния, и принесут жертву идолам. И уведут в пре­ступление с собою тех, кто был склонен к преступ­лению. И когда они были отведены от служения Закону, то придут к жертвоприношению, и пред­станут, не все, но самые легко колеблющиеся, ко­торых иудеи не сделали твердыми и которые под­даются любому искушению. Они перейдут от Закона к беззаконию, от святынь — к идолам, от Бога — к диаволу. "А люди знающие укрепят лю­дей своих", — то есть Маккавеи и те, кто с ними был убит. "И наделенные разумом люди много ра­зумеют Моего", — это явно о Иуде, о Симоне, о Нафанаиле. Это было при Антиохе. И что то смо­гут они сделать в оружии и в пламени — то есть в подожжении города — и за Бога примут мучение, и будут в плену, и надолго расхищены. Так соглас­но [с тем, что произошло, Даниил] сказал о иуде­ях и о городах, что они ненадолго смогут полу­чить небольшую помощь. То есть явно, что среди печалей и страданий они смогут немного отдох­нуть, вздохнув от оков. И прибавятся многие, ко­торые впадут в самолюбование, и многие обленят­ся трудиться о Боге, и отпадут от твердого стояния в Боге. Пророк являет некоторых стойких и гото­вых на подвиг, когда наведено возмездие на обле­нившихся о Боге, чтобы они отошли от немощи. Он называет причину, которую допустил Бог, что они среди столь великого зла; что Бог хочет "убе­лить", то есть испытать их до времени конца, и очи­стить от постыдной жизни претерпеванием суро­вого, и отлучить их от смешения с суетой, не утвердившихся и легко гибнущих. Становится из­вестной крепость царя: "Сотворит он по воле сво­ей и вознесется". И обличая его хульный выбор воли, прибавляет: "Ибо против Бога он будет го­ворить гордо, и управится до тех пределов, где кон­чается гнев". Он наглядно свидетельствует, что не своей силой, но по Божию гневу он подчинит иуде­ев, все у них разрушив, уязвив превозношение и надменность; и разобьет их за лживость и за пре­ступление Закона. Можно посмотреть, как Иере­мия говорит о войске Навуходоносора, потому что иудеи думали, что человеческими силами он про­тив них со всеми воинами пришел и что некото­рые его подстрекают. Но против них восклик­нул Боголюбец: "Не с человеком связан путь его. Не человек пойдет и направит путь его", — не по своей воле он идет, не человек его направляет, но Божией силой воюет против вас, о иудеи. И о мно­гом другом сообщал Даниил: в сколько бед и стра­даний Антиох ввергнет египтян и опять вернется в Палестину. Кто его позвал? Какая причина его принуждала? Почему опять было такое возвраще­ние сурового? Говоря об освобождении от суро­вых мук и ослаблении поругания, сказал им о Ар­хангеле: "Поднимется Михаил, князь великий, приставленный над сынами народа твоего, и бу­дет время скорби такой, какой не было с возник­новения народов на земле; и до этого времени бу­дут спасены все, кто обретется вписанным в эти книги", — то есть достойные спасения. Можно увидеть в этом, как человеколюбиво Бог позволя­ет печалям с ними сталкиваться, для протрезвле­ния и исправления их. В первое рабство Бог обрек их на четыреста лет, во второе — на семьдесят, в третье — только на три с половиной года; как мы узнали от Даниила. Ибо Даниил видел плен своих соплеменников, пожар храма и разрушение горо­да, и молился Богу узнать проречение о конце и об отмене суровостей. И сказал: "Господи, что последнее из всего этого". — И говорит Господь: "Приди, Даниил, ибо заграждены слова", — де­лая явным, что изреченное для него неведомо. И возвещая, до какого времени Он отвернулся от них, сказал: "От времени частой неизменности". Ча­стым и неизменным он назвал совершающееся, ежедневно (так в тексте) иудейское жертвоприношение. Ибо привыкли они с утра до вечера приносить кровавые жертвы и есть мясо, а вместо нескверной (то есть целой) жертвы приносить жир и потроха. Об этом Бог негодует и, гневаясь на суе­ту, их жертвоприношение справедливо называет частым. Их ведь и Антиох хотел истребить, и отом­стить этому суетному развращению. Ангел сказал, что от изменения времени до конца дней пе­чали — тысяча двести девяносто дней, то есть три с половиной года. И тут же прибавил: "Блажен вы­терпевший, и дошедший до тысяча триста [трид­цать] пятого дня". Почему Он прибавляет дни — "сорок пять" — к предыдущему числу. Месяц или еще полмесяца длилась бы битва, в которой бы произошла окончательная победа и совершенное изгнание печали. Ибо Бог говорит: "Блажен тот, кто останется к дню тысяча триста [тридцать] пя­тому, и явит отгнание бед". Бог не просто ублажа­ет тех, кто дойдет до этого времени, но тех, кто увенчается с терпением венцом мученичества. Ибо многие, кто не выдержал уз мучения и кары, при­несли жертву и подчинили себя горькому, и до­шли до отвращения скорбей — но не этих слово именует блаженными. Те, кто отвергся от идолослужения, малым житием искупили вечную муку. Посмотри на богоносного Даниила, как он не до года, не до месяца, но до единого дня прорек это испытание за много лет до него. Гавриил поведал о последнем разорении и погибели для иудейской гордости, являя что будет. С тех пор, как они зло дерзнули убить Бога во плоти, в них угасли пророчества и дары. И потому они повсюду взя­ты в плен и повсюду рассеяны, а храм разрушен и. город перекопан. Делая это явным, Ангел ска­зал: "Пока отпечатывается видение и пророче­ство, отпечатыванием оно являет устав и покой". "И помазан Святой святым" — говорится не о по­мазании Давида на царство, но о помазании от него рожденного по плоти Христа, Который Святой свя­тых Бога Слово. Он не по успешному достижению или по сотворенности, или по званию свят, но от природы святее святых, и выше всех Христос. О Нем сказал божественный Царь-песнопевец: "По­этому Я помазал Тебя, Боже, Бог твой маслом ра­дости более причастников Тебе", — ибо они при­чащаются Ему по плоти, и помазуются, когда их крестят, маслом видимым. А Он более причастник Твоего, не как человек от человека, а как Бог от Бога Отца Богом Духом помазуется — в виде го­лубки на него на Иордане слетевшим. Отсекая при этом тех, кто воспитан (вспитан) Законом и нече­стиво беззаконствует, сказал Даниил и пророки до Иоанна Предтечи. С тех пор пленники уведены на­вечно, никак не подчинившись Избавителю, и по­тому не будут иметь другого срока вечного пле­нения, кроме настоящего, долгого и многого, и еще более многого будущего. Точно рассказывая, великий божественный Гавриил сказал Даниилу: "Ты узнаешь и уразумеешь от сбытия слов, что будет обустроен и так же огорожен Иерусалим до Христова пришествия через семь седмериц, и седмериц шестьдесят и две, из которых получается четыреста восемьдесят три года". Он считает не дни по неделям, не месяцы, но годы по седмерицам. И так он учит нас, откуда мы должны считать года: "От сбытия слов, что будет обустроен, и вос­создан, и так же огорожен Иерусалим", — то есть с тех пор, как он вернет свою славу, и древнее зна­чение, и унаследует славное житие. При этом он не молчал о опустении, но разговаривал и отвечал ко всем окрестным дочерям. Ибо сказал боже­ственный Соломон: "Дочери Иерусалима, выйди­те и видьте...". А когда Иерусалим опять вернул свою славу: при Артаксерксе Долгоруком, как от древних нам дошло слово, на двенадцатый год его царствования Неемия пришел и огородил град, как говорит дивный Ездра, который очень подробно это описал. Итак, отсюда нужно отсчитывать че­тыреста восемьдесят лет. И придем мы к этому ра­зорению. По сложении семидесяти седмериц с тех пор, как город опять огородился и вернул свой образ, будет обличено властвующее над ними те­перь рассеяние и пленение. При этом у них нет ни ослабления, ни отрады от бед. Это наглядно опи­сывая, Пророк сказал: "После семидесяти седме­риц будет истреблено помазание, и сосуда не бу­дет в нем, и град и святилище будут снесены вместе с владыкой, и будет сломлен, как при потопе, и в долгой битве он будет подвержен погибели", — то есть до тех пор, пока не окончится всякая война. А при этом невозможно тому быть до конца мира, чтобы никто ни с кем не воевал и ни на кого не шел: до конца мира будет истребление и гибель; и будет рассеяние иудеям. А потом будет Суд, и при­мет их вечный плач и скрежет зубов. Извещает об этом прибавленное речение: "И будет отнято жер­твоприношение и служение". И до этого сказано, что будет дана кара, явно в обличение вечным опу­стошением. Что это? Мерзость запустения — об­раз того, что вскоре случится. Так наперед явлен образ Кесаря, который Пилат поставил в Храме — это прежде римского пленения. А на деле сбылся этот образ капища, когда это капище поставил в Иерусалиме-Элии царь Адриан. Об этом явным образом и Господь, когда во плоти пришел к нам, во времена после славного Антиоха, провозвестил, уча так, как об этом пленении и мерзости запусте­ния пророчествовал Даниил. Ибо Он сказал: "Ко­гда увидите мерзость запустения, о которой ска­зал Даниил пророк, на месте святом", — то есть в храме этого града, ибо все святые места называ­ются землями; — "читающий да разумеет", что здесь сбылось пророчество Даниила. Читающий пророчество да разумеет плен и опустошение. А тот, кто почитает капища, да разумеет, что кто их хотел воздвигнуть, так же не смог. Ибо всякое изоб­ражение и капище, любой образ или подобие За­кон и иудеи называют мерзостью. И поэтому Го­сподь провозвестил (иногда Сам, иногда через Пророков) брать и разбивать о землю мерзкое и отреченное. И иудеи бывают ругаемы и поносимы теми, кто воздает почитание этим изображениям, как не пользующиеся ничем из тех служений. Ни­где в святых книгах не говорится, что иудеи будут освобождены от рабства римлянам. Прежде быв­шие пленения имели установленные сроки, кото­рые Божий пророки передают. А теперь над ними властвующему пленению они никак не назвали сроков; но напротив возгласили, что до самого кон­ца будут ими владеть. Это подобает понимать, и представить свидетельство от самих дел. Когда они, как обычно, лживо посмеют сказать, что по причине рассеяния мы мол не можем возвести град и стены — то разве когда им было еще хуже, но они к этому стремились, они не получили желае­мого? И в древние годы, когда [град и храм] были разрушены, они по своей воле без трудностей их восстанавливали. И вслушайся, что не один раз, но трижды храм начинал падать "с шумом". А ко­гда они начали всегда сопротивляться Божиему Духу, как сказал им из них тезоименитый [муче­ническому венцу] Стефан, в хороводе Церковном первый апостольский диакон, и первый мученик Христов, который первее всех до крови и смерти стоял за Него, то после Веспасиана и Тита наста­ло запустение. При Адриане, восстав, они поста­рались вернуть себе прежнюю жизнь, и пошли в сражения на царя, но только стали для себя при­чиной еще большего запустения. И от него обре­сти покой им до [конца] века невозможно. Ибо тот разрушил храм, который они думали восстановить, и то, что у него осталось, сам сравнял с землей, в великое обличение их бесстыдства, и в вечное зна­мение их опустошенности. И у них поставил мерз­кое капище, на месте их славного храма, написав на нем свое имя, подобающим образом подумав, что когда время пройдет, и упадет, обветшав, идол, или тайно ночью будет выкинут и предан огню, то придумал доски, отлитые из меди и, изобразив на них имя, прикрепил над всеми воротами города и на любом выдающемся месте, доски, письменно возглашающие: "Элиос Адриан победитель". И с этих пор он повелел именовать град Элией, что есть и до сегодняшнего дня. По обычаю, распро­страненному по всему востоку, город назывался Иевусом, при жизни Иевусейского народа. Он был переименован в Иерусалим по проречению неко­его Солима, что он будет свят. Ибо он отнят у Иевусея и отдан Богу, и даже правильнее ему на­зываться Иерусалимом, потому что в нем Соломон построил храм. А Элией он называется ради ис­требившего иудейский народ царя Элии Адриана, как теперь царствующие по прибавляемому титу­лу называются Августами. Как прежде по обычаю цари Египта назывались Фараонами, а цари Иуде­ев — Иродами. А у римлян в древности Элии, а теперь Августы. А когда иудеи то же самое начали при Константине, рассвирепев и возгордившись, то божественный [император] двинулся против них, отрезал им уши, наложив на теле признак ослушания — по подобию верховного из апосто­лов Петра, который вынул нож и отрезал ухо рабу архиерея. Под ножом разумей Святой Дух, Кото­рый наставляет великого Апостола, под архи­ереем — закон, под рабом — непослушный люд иудеев. Так он явился непослушным святому царю, и поэтому повсюду царь водит его сквозь народ, так что видят все, какая им нанесена телесная рана. И все народы на земле умудрены этим страшным случаем. Царь в конце концов препятствует дерз­кому безумию. Но это древнее и было прежде нас. Скажу и другое, что произошло в наши годы; что знают даже очень юные. При Юлиане, который всех превзошел бесчестием, который отверг обе­ты ко Христу, и присоединился к идольскому за­блуждению, было, что он звал иудеев на свою гнус­ность идольских жертвоприношений, и обласки­вал их, на свою же погибель, ибо делал это лице­мерно, со скрытой мыслью излагая о древнем и принадлежащем Закону служении, говорил, что это причина им приносить жертвы и совершать не­обходимые служения, и творить всесожжения: так мол и ваши отцы служили Богу, принося жертву. Неразумные и беззаконные иудеи даже не желали [этого] тогда, исповедуя то, что теперь здесь сооб­щено — что неправедно и беззаконно приносить жертвы вне града Иерусалима. И в этом они полу­чили последнее мщение за беззаконие, если они выберут приносить жертвы на чужой земле. И они сказали: "Если ты хочешь видеть нас приносящи­ми жертвы, о царь, отдай нам град, воздвигни нам храм, покажи нам Святая Святых, поставь жерт­венник, и мы будем приносить жертвы. Ибо без всего этого, без повеленного Богом места, нам не­возможно прикоснуться жертвоприношения: За­кон не велит". Несчастные не понимали, что Бо­гом сказанное и потом разрушенное не может быть кем-либо иным возведено опять. Когда Бог разру­шил один и два раза, и желал восстановить, то Он являл это через пророков: и разрушение, и опять устроение и возведение. И это несмотря на смерть пророков, потому что была надежда на них, что когда-то и позже они могут остановить убийства; и перемениться к лучшему. Но так как они сдела­ли противоположное, дерзнув на убийство Бога во плоти, то народ этот будет истреблен так, что уже не поднимется. Огонь уже не может слететь свыше и сжечь принесенное в жертву, — а без это­го жертва скверна и не принята, как исповедуют сами иудеи. Но так как беззаконники до конца умоляли эллина-язычника, который преступил принадлежащее Христу, Юлиан был убежден о восстановлении по недомыслию, чтобы подать руку помощи, и выделить на строительство искус­ника-архитектора. А тот выделил на это средства, собрал старейших искусников, и понуждает их спешно начать работу, и отдает повеление. Пре­ступник и губитель делал это, потихоньку льсти­во угождая, и покушаясь переманить их от жерт­вы по Закону на служение идолам. Он знал, что они в большой степени развратились, но Тот, Кто "огорчает" и премудрых на их лукавстве, обоих на­ставил делом. "Ибо слова Его крепче человечес­ких дел"; "Кто повторит то, что пожелал Бог святый, и руку Его высокую кто возвратит", — сказал Исайя. И прежде него в песнопении сказал Давид: "Поставил Он это в Век, и в век века, повеление (проявление воли) положил, и оно не может мино­вать". "Поставил" — понимается двояко: к лучше­му и к худшему. Когда они начали бесполезные усилия, и засыпали разбитый фундамент, и хотели начать возводить стены, тотчас пламя вырвалось из-под основания и многих опалило и испепели­ло. И они бежали, налетая друг на друга, прочь убе­гая и отпрыгивая от начинания по недомыслию. И они простирали руки к небесам для избавления, но многие из них были сожжены, чего они и не ожидали, когда закладывали на основании. А те, кто смог убежать, те были введены к царю и воз­вестили ему о видении Божия гнева: неожиданное в слове и деле сожжение. А он столь взбесился и не знал, что делать, что усомнился об этом сози­дании по недомыслию, испугался и тотчас оста­вил суетный труд: как бы он своей дерзостью не навел на свою голову этого огня. Свидетели этому мы и все восточные страны. В наши уже времена были эти суетные дерзости эллина. А фундамент храма остался до сегодняшнего дня, в обличение их противления Богу. Храм до последнего камня раскопан, против их помышления, что они не ис­поведуют Христа Богом, и невольно своими рука­ми совершают Его богословие (слово о Боге): "не останется камня на камне от их храма". Иеруса­лим разметан до самого нижнего камня, и разме­тан даже самый малый остаток основания. Так со­вершилось завещанное Богом, что не останется камня на камне на их месте. Тотчас же они огнем были опалены. Как раз когда эллин царствовал, и иудеи им гордились, и ругались, то Бог велит быть этому чудному пламени, чтобы сами враги изве­стили о положении дел, чтобы они по своему обы­чаю не дерзнули бесстыдно соврать, что дескать это христиане, владеющие вселенной, пришли и помешали и подожгли постройку. Тогда было го­нимо церковное собрание, и была угроза жизни для христиан, и лиховала дерзость человеческая, и хри­стиане, ударяемые по обнаженной голове, уми­рали, когда эллинская ложь и иудейское беззако­ние воевало против христиан, и одних из них зло губило, а других неправедно изгоняло запретами в пустынные и самые отдаленные края. И вот то­гда камня на камне не осталось, все рухнуло, ко­гда собрались посреди бела дня сами иудеи вме­сте со строителями, и видели это. И они не дерзнут сказать так, как они [это сделали] при Божествен­ном Воскресении, что мол когда мы спали, учени­ки Его ночью пришли и украли Его. Но здесь строи­тели, складывающие камни, сгорели. Послушай пророчества, которые явно возглашают, что при­надлежащее иудеям до самого конца пребудет пу­стым, а наше весьма процветет, и по всей подсол­нечной друзья Христа будут ходить, проповедуя. Кого из богословцев я поставлю свидетелем это­го? Не Исайю, не Иеремию, ни другого кого, кто был прежде пленения вавилонского, чтобы иудеи тогда не говорили, что они предварили те беды, которые были в вавилонском пленении, и тогда, в вавилонском пленении это все сбылось. Но див­ный Малахия, который уже после возвращения из Вавилона и устроения града наглядно сказал об охвативших теперь нескончаемых бедствиях, ко­торые сейчас есть, и что мы, народы, более про­славляем Бога. Ибо сказал Пророк от лица Бога: "Как я приму ваши лица? — говорит Господь Все­держитель, — ибо от востока солнца до запада имя Мое прославилось в странах. И во всяком месте приносится курение имени Моему, и жертва чи­стая, а вы ее всегда оскверняете". Когда это так явилось? Когда на деле свершилось прореченное? Когда на всяком месте курение приносится Богу? И жертва чистая и нескверная? Нельзя назвать дру­гого времени, кроме как настоящее: оно началось с пришествия Бога во плоти и будет до конца века. А жертву иудеев Закон ограничил не всюду, но на одном месте. Ибо Бог сказал им: "Ты не можешь приносить жертву ни в одном из городов твоих, которые Господь Бог твой даст тебе; но только на месте, которое изберет Господь Бог твой". Он го­ворил о чистой жертве, а жертва нечиста не по своей природе, ибо Закон дан Богом, но от злого ума приносящих ее. Ибо Бог принимает жертву, которая не имеет никакой скверны неправды. К тем, кто жертвует с усердием, но не отходит от зла, сказал Господь через пророка Исайю: "Грешник, который приносит в жертву Мне тельца, все равно что убивает пса"; «"Что Мне множество жертв ва­ших" — говорит Господь»; "Каждение ваше Мне мерзостно". И еще через Давида: "Не приму от дома твоего тельцов, ни от стад твоих коз". А к любодейцам сказал: "Плата блуднице — не войдет в дом Господа". А к тем, кто приносит церковную утварь неправедным путем, Он сказал через Иере­мию: "Золото и серебро — Мое, тот, кто взяв у другого, принес его Мне, Меня оскорбил как убо­гого". Это, богословя в Евангелиях, Он сказал яс­нее: "Если ты милуешь тем, что получил непра­ведно, милуй тех, кого ты обидел". И еще: «Аминь, говорю вам: «Не всякий, говорящий Мне: "Госпо­ди! Господи!" войдет в Царство Небесное», но тво­рящие волю Мою». А к почитающим Закон и беззаконствующим сказано через божественного Певца: «Грешнику же сказал Бог: "Напрасно ты ведаешь правосудие Мое, и внемлешь Завету Мо­ему на устах твоих: ты не хочешь видеть настав­ления, и отвергнул слова Мои прочь. Если видишь вора, то бежишь вместе с ним; и становишься уча­стником любодейства. Уста твои умножили зло, и язык твой сплетает лживое. Ты сидишь, и на брата своего клевещешь: на сына матери твоей накла­дываешь обвинение"». На них и из-за них вели­кий Апостол гневается и говорит: "Ты учишь не красть, а крадешь, ты гнушаешься идолами, а об­крадываешь святыню". И их, до конца беззакон­ствующих, обличает Господь и гнушается ими, говоря в Евангелии: На престоле Моисея сели жре­цы (священники) и фарисеи... Все, что они гово­рят вам, творите, но дела их не творите. Ибо они говорят и не творят. Они навьючивают бремена тяжкие, и возлагают на братию; а сами даже паль­цем прикоснуться не хотят к этим бременам. То есть ничего из того, что они говорят, не делают, и не исполняют никакого слова. И само это пожертвование: если кто сравнит его с церковным жерт­воприношением, то найдет большое различие. Ибо сказал о Законе и о Евангелиях Павел — пропо­ведник обоих, что прославленное не славно перед славой благодатной. Послушай и другого Проро­ка, который говорит то же самое, что не на одном месте будут служения, но все люди познают Бога, пришедшего в мир подобно им. Сказал ибо див­ный Софрония: "Явным образом будет Господь над всеми народами. И погубит всех богов. И покло­нятся ему каждый с места своего". Это не принад­лежит годинам иудеев, которых Закон принужда­ет служить в Иерусалиме. Таким образом они тяжелое творили, что отказывались от жертв, и под Законом беззаконствовали, и вместо Бога жертво­вали кумиру. Бог их отверг, и скорее призвал языч­ников. Ибо сказал от лица Бога Исайя: "Я был най­ден теми, кто Меня не искал, Я явился тем, кто обо Мне не спрашивал". Еще нагляднее указует Павел, когда говорит им: "Вам раньше подобало говорить слово Божие, но так как вы отказались от него и сделали себя недостойными, то мы по­вернулись в страны". Когда ты услышишь, что богословцые Пророки прорекли, что не в одном ме­сте будут собираться люди, чтобы славить Бога, но каждый может сидя дома, или будучи на чуж­бине в отдаленных пустынных местностях, и ходя по гостиницам, и переезжая из города в город, и говоря просто, где кто изволит петь и молиться Богу: то какое это может иметь другое время, более чем настоящее, чему мы весьма точно научены от великого Апостола. Он согласен с Про­роком: Пророк сказал, что Господь явится над все­ми народами; а Апостол сказал, что Божия благо­дать спасения явится для всех людей. Пророк сказал, что Бог погубит всех богов в странах, а Апо­стол, — что мы, отвергнувшись отсутствия чести и мирских похотей, будем жить целомудренно, пра­ведно, благочестно. Господь, запечатлевая слова рабам, сказал самарянке: "Верь мне, жено, что придет время — которое теперь есть — что ни на этом месте, и ни в Иерусалиме будете поклонять­ся Отцу. Ибо Бог — Дух; и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине". Как гово­рится, течение воздуха все без оскудения прини­мают. Всегда, когда хотят дышать, воздух предло­жен наготове. И дыхание его независтно (щедро) вовлекает, сколь может вместить природа каждого из принимающих. Так и Бог. Кто на каком призо­вет Его месте, Он готов прийти, и на волю возгла­шающего является. Когда Он беседовал с Самарянкой, то Он рассеял местное предание, принося высочайшую божественную службу, Бог Слово. Ибо Он один для поклоняющихся, и Он Сам появ­ляется поклоняющимся. Ибо Один со Отцом и Духом Бог, Которому воистину все поклоняются. И да умолкнет спорящее об этом любодейное со­брание богоборцев, убившее Начинателя Жизни и Создателя всего во плоти, как сказал верховный Петр. Того, Кто дарует людям благое, напоили оцетом; Того, Кто защитник и кормитель всего, пита­ли желчью; Того, Кто растянул как кожу небо, по словам божественного Песнопевца, на Кресте распяли в нашей плоти. А причтенные к Закону остаются с диаволом, и от него имеют детей, и в любодеянии детей убивают, и Владыки отверглись, и кумирам молятся, и доносят на своих со­племенников, ибо оттуда происходит и Петр. Но Он, как думается, терпя борение о Христе, и мне помогает. Ибо он — Христов ученик, а мне учи­тель. Я выведу Моисея законодателя, который доносит на тебя, и обличает твой лишенный вер­ности выбор. Ибо Моисей сказал: "Увидите вашу Жизнь, висящую перед глазами вашими, и не уве­руете". О Нем восклицает и великий Исайя: "Отроча родился нам, и дан был Сын, власть Которо­го на плече Его", — так делая явным Крест, который Он нес на Голгофу Сам, когда шел. «И назовется имя Его — "Великого Совета Ангел"». Он пришел, возвещая жизнь и воскресение: "Я — Жизнь и Воскресение" — "дивный Совет­ник Отцу", когда сказал Отцу: "Сотворим чело­века", а нам: "Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душою твоею, и всем разу­мением твоим, и ближнего твоего, как самого себя". Бог крепок, ибо разрушит Крестом смерть, и возьмет в плен ад; Властелин, как Бог, полага­ющий за нас душу и опять берущий ее.

Богу нашему слава!

 

 

Назад к списку